Нирвана первой утренней бутылки пива была прервана донесшимся со второй половины кровати стоном. Женским. Любопытно, а это что? Или кто... А нет, все-таки Что... Вроде вчера вечер кончился в салоне мадам Жужу... Причем "что" весьма себе аппетитное, ну да для героя дня другого и не полагается. Так, чем там вчера у нас дело-то кончилось, я до того отрубился, после, или, не дай бог уронить честь Русского Императорского флота, во время?

       Неспешное и ленивое перетекание мыслей из одной заполненной алкоголем извилины мозга контр-адмирала Руднева в другую, было прервано осторожным, но настойчивым стуком в дверь.

       - Да, кто там? - Благодушно потянул Руднев, натягивая на себя и соседку простыню.

       - Ваше превосходительство, простите, что беспокоим-с, у нас через полчаса уж молебен в церкви, извольте, пожалуйста, собираться, а то ведь опоздать можете, - Раздался исполненный подхалимского почтения голос из-за двери.

       "Кажется, владелец гостиницы... Молебен... Этого еще не хватало! Сначала в порт, распорядиться о постановке "Варяга" в док, и набросать план работ по минированию акватории к визиту Камимуры. А там уж посмотрим: с кем, куда, и на какой молебен..."

       - Отставить молебен! Распорядитесь-ка, любезный, по поводу экипажа, или хоть каляски какой. В порт...

       - Ваше превосходительство, да как же можно-с! И так уж отец Вениамин вчера на вас осерчал, когда вы вечером, вместо того чтобы в церковь заехать вечером, беса тешить направились. Опять же - благодарственный молебен-то в вашу честь, без вас никак-с. Порт-то, он подождет завсегда, а мы, вот, сейчас в церковь, потом в ресторацию, на торжественный обед в честь победителя японцев, тоже без вас никуда. И до вечера. А на завтра Виктор Ананьевич с супругою в Вашу честь и господ флотских офицеров бал-с организуют![62]

       - Стоп! К дьяволу бал...

       Сквозь тупую ломоту в висках пробивалась тяжкая действительность. "Так...22-го у нас в гостях Камимура. Послезавтра. Не забыл на радостях?" Петрович закрыл глаза, пытаясь сосредоточится. "Два дня. Нет. Двое суток... И тут тебе не крейсер, где все твои приказы летят исполнять мухой. Тут, если верить ранее прочитанному - болото то еще. И все эти уже запланированные балы да обедни тому явное подтверждение.

       Как успеть-то все? Маманя дорогая! Ох, неужели никогда не бывает доброго утра, после хорошего вечера..."

       - Через двадцать минут экипаж к подъезду, и вестового моего в штаб, чтоб командиров кораблей и прочий начальствующий состав я мог лицезреть лично в порту через час. Сразу не очухается - ведро воды холодной на башку. Все. Праздник у нас закончился...

       А батюшке и городским деятелям передайте, что им придется еще пару дней подождать. Вот отобьемся от япошек, тогда свой молебен об отражении неприятеля и отслужит отец Вениамин. Кстати, именно это я ему вчера уже говорил в салоне мадам Жужу. Когда его там встретил. Неверное, святой отец запамятовал.

       Голос за дверью стал из подхалимского просительным.

       - Слушаюсь, тотчас же обо всем распоряжусь, ваше превосходительство. Только можно, Вы хоть на телеграф на пять минут по дороге заедете?

       - А туда-то мне зачем? Телеграмму в Петербург я еще позавчера отправил, поздравления мне и в порт принести могут, что я там еще забыл?

       - Дык... Вчерась ваши офицеры, под предводительством самолично графа лейтенанта Нирода, в пьяном виде ворвались на телеграф, - в голосе из-за двери почтение стало смешиваться со злорадством и ехидством, - и под угрозой оружия отправили телеграмму на редкость неприличного содержания-с...

       - Какую? И почем вы Нирода повысили в звании? Насколько я помню, он пока у меня еще мичман, - Руднев с трудом пытался сосредоточится на проблеме, но вид кокетливо потягивающегося женского тела на соседней половине кровати, упорно не давал этого сделать.

       - Из Адмиралтейства пришел приказ всех офицеров "Варяга" и "Корейца" немедленно повысить в звании, Вас же, Ваше превосходительство, назначить командующим всеми морскими силами во Владивостоке... А телеграммку-то ваш лейтенант отправил императору!

       - КОМУ!? Государю!? В Петербург? - сдавленным голосом спросил мгновенно проснувшийся Руднев, выскакивая из кровати и натягивая штаны на голое тело.

       - Нет, слава Богу! Уберегла от греха Царица небесная! Япошкам... В Токио, императору ихнему, - за дверью тоже не на шутку испугались.

       - Блин! Ладно хоть так... Но божественного Тенно тоже не стоит обижать, кроме как на поле боя, естественно. Вот же, отморозки...

       - Что, неужели холодно было? Не может быть, у меня все оконца протыканы и проклеены, а топим печи два раза...

       - Нормально все, вы не поняли... В такой роскошной кровати разве замерзнешь...

       Хорошо, давайте так - встреча в порту через три часа, авось не у меня одного похмелье, дадим господам офицерам побольше времени на поправиться. А сначала, в самом деле, съездим на телеграф, разберемся, что там мои насочиняли. Заодно и все свежие депеши, что для флота есть проглядим. И еще, - бросив очередной взгляд на столь соблазнительные изгибы и снимая с трудом натянутые штаны, - подавайте-ка лучше коляску не через двадцать минут, а, скажем, через час...

       В начале одиннадцатого утра изрядно повеселевший Руднев пытался вникнуть в суть произошедшего вчера вечером на телеграфе. Туда же был спешно доставлен и непосредственный виновник происшедшего - свежеиспеченный лейтенант Нирод.

       - Где-то в полдесятого ввечеру ввалились господа офицеры и, размахивая револьвертами, принудили моего дежурного телеграфиста к передаче этого, этого, - разгневанный начальник телеграфа никак не мог подобрать слов для того, чтобы достойно назвать сочинение Нирода, - непотребства! Да это и на бумаге-то написать стыдно, не то что по телеграфу отправлять! И как только такое в голову могло прийти, да еще и офицеру! Безобразие!

       - А вот это и правда любопытно, господин лейтенант, а с чего это вас вообще вдруг потянуло телеграммы царственным особам посылать? Да еще и с эдакими своеобразными поздравлениями, я уже молчу про выражения?

       - Всеволод ФедоГович, - несколько смущено програсировал Нирод, - мы вчера, когда праздновали в "АнглитеГе"... Господи пГости, но это не я этот местный гадючник так назвал, к нам пГистал один жуГналист. БГазильский, кажется, сейчас точно не вспомню. Назойливый такой хлыщ, но остроумный. Все выспГашил про бой, про абоГдаж. Ну, это у боГзописца Габота такая, понятно. Мы, конечно, как Вы и пГиказали, для такого случая, пГавды - ни-ни! ЗаГубаев ему такое... ПГямо Сабатини, ей Богу! А он...

       - Давайте-ка покороче, любезный...

       - Да. ПГостите... Виноват. Но это вот он, как раз, напоследок и спГосил, а что я, как мичман с "ВаГяга", думаю о поздГавлении, что студент из Вильно напГавил микадо по случаю "долгожданного утопления этого "гадкого "ВаГяга", доставившего столько пГоблем победоносному японскому флоту[63]"! Ну, мы с господами офицеГами Гешили на деле показать, ЧТО мы думаем, и заодно поздГавить микадо с воскГешением "ВаГяга" и пообещать новых пГоблем. Ну, а лексика... ПГостите, были зело пьяны. Мы. Все...

       - Ясно. Чья идея? С телеграммой "султану"...

       - Моя...

       - Не сметь врать! Все одно дознаюсь...

       - Мы... То есть я и мичман Бутаков с "Богатыря", подумали, что... Но предложил я! Я один!

       - Понимаю, дружка выгородить нужно-с... Сие благородно-с, граф...

       Но мич... лейтенант, Вы, разве не в курсе, что во-первых - венценосных особ, пусть и противного нам государства, в телеграммах называть "обезьяной" нельзя. "Желтомордой", это уже частности в данном случае... А японского императора нельзя трижды! Когда эта телеграмма дойдет до адресата, японцы будут за его честь воевать до конца, гораздо серьезнее, чем за Корею и доступ в Китай. А нам оно надо? Во-вторых, начиная спорить с этим подонком-недоучкой из Вильно на его языке, вы себя с ним невольно уравниваете, роняя при этом не только Вашу честь и достоинство, но и...