Второй ударил в броню заднего каземата левого борта, что на боеспособность его уже разбитых больше часа назад пушек не повлияло. Третий "подарок", причем совершенно точно с "Ясимы", ударил прямо под кормовым мостиком, разрушив его окончательно и засыпав обломками башню главного калибра. В итоге башня замолчала минут на пять. Четвертый снаряд взорвался при встрече с палубой юта прямо над командирской каютой. Пожар тушили минут двадцать. В результате командир корабля временно оказался... как бы это сейчас сказали, лицом без определенного места жительства. И даже без смены исподнего. За что "Ослябя" лишил "Хацусе" левого крамбола, разодрал палубу бака длиннющей бороздой, выломав попутно несколько досок из ее настила и, до кучи, перешиб цепь левого станового якоря.

       На "Громобое" понимали, что вечно так безобидно эти пострелушки продолжаться не смогут. И решительный момент наступит после первого же результативного попадания в "Ослябю", которое сбавит ему ход. Но был, ведь, шанс и головного японца тормознуть... Хотя всем было ясно, что несоизмеримо меньший.

       - Когда он подобьет "Ослябю", развернемся все вдруг, и пойдем прямо на японцев. Наш шанс их задержать один - свалиться "в кучу"... В рукопашную пойдем. А там, что Господь даст, и как быстро Макаров подоспеет. Если что случиться... Приказ мой один - нужно их тормозить. Снарядами, минами, тараном... Не дать уйти. Трусов был прав абсолютно. Но он был один, а нас четверо. Если что, Того нас навсегда запомнит...

       Однако вскоре этот "забег на выживание" был прерван. И самым неожиданным образом...

       - Всеволод Федорович! Прямо по курсу дым! Много дыма!

       Донесение флаг-офицера Руднев получил на кормовом мостике "Громобоя", откуда большинство офицеров мрачно наблюдало за перестрелкой концевых кораблей с догоняющими японцами. Когда, после почти стометрового спурта, изрядно запыхавшиеся Петрович и сопровождавшие его лица вновь прильнули к биноклям, сразу стало ясно, что навстречу идет военный корабль, или корабли... За дальностью пока было не ясно. Причем его курс был скорее даже навстречу японцам, а не нашей колонне.

       - По моему, это "Фусо" подгребает... - первым нарушил молчание старший офицер.

       - Нет... Не вижу его бортовых кранов... И, точно могу теперь сказать, что он не один.

       - Да, да! Вижу уже, что как минимум двое...

       - Может американцы?

       - Ага! Или сингапурская эскадра... Может англичане решились помочь косоглазым нас добить?

       - Господа! Головной башенный! У него башни по бортам... Это же Григорович! - радостно выкрикнул вдруг лейтенант Болотников.

       - Господи! Точно! Это Иван Константинович "стариков" своих ведет! - оторвался от подзорной трубы командир крейсера Дабич.

       - Ракеты для сигнализации приготовьте... Когда их японцы точно опознают, как вы думаете?

       - Минут через десять, полагаю, может чуть позже, - угрюмо отозвался Хлодовский, - Господи, как там сейчас мои... Выжил ли кто...

       - Наберите ракеты для подачи сигнала Григоровичу: "Полный ход, поворот вправо четыре румба, последовательно". И для сигнала Рейценштейну и Грамматчикову: "Не допустить отрыва противника"!

       Крепитесь, - Руднев понимающе посмотрел на Хлодовского, - Там недалеко от "Рюрика" кто-то из "новиков" макаровских крутился, я с мачты видел... Даст Бог, помогут...

       - Ну, господа, теперь будет игра... Похоже, Того попал... Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Но как, как Иван Константинович-то узнал, что мы назад побежим!? Ему же Макаров приказал отходить под берег к транспортам...

       - Да, и других указаний мы не принимали... Ладно, что и как, потом разберемся.

       - Ну да, он! Он, родимый! "Севастополь" головным, "Петропавловск" вторым, "Полтава", четвертый - точно "Сисой", а сзади еще двое... Всех привел!

       - Как Рейценштейн и Грамматчиков?

       - Как шли справа, так и идут. Догоняют. Сейчас "Баян" уже примерно на траверсе "Микасы". Грамматчиков в кильватере у "Варяга". С ними и "Новик".

       - Все, господа офицеры. Присказка закончилась. Сейчас ВСЕ и решится... Поднимите сигнал по отряду: "Россия ждет от нас победы!"...

       - Пора, Всеволод Федорович! Григорович нас уже прекрасно видит. И японцев тоже, полагаю. Не перетянуть бы...

       - Добро. Как Степан Осипович говорит: "В добрый час!"

       Давайте сигнал третьему броненосному. Через две минуты Рейценштейну. Нашим флажный: "Следовать за флагманом". Сейчас примем вправо так, чтобы потом левым поворотом встать под корму Григоровичу... Ну? Куда, куда же ты дернешься теперь, япона мать?

       Дымные столбы разноцветных ракет взмыли в небо, и через пару-тройку минут "Севастополь" и "Громобой" уже покатились в разные стороны. Большая игра началась. Но если бы меняли курс только они! Еще раньше сигнальные ракеты взлетели с кормового мостика "Очакова". Рейн, как только уверовал, что на контркурсе открылся Григорович, передал новость флажным сигналом по линии крейсеров. Рейценштейн среагировал мгновенно, приказав "Очакову" отрепетовать сигнал ракетами Макарову на "Князь Потемкин-Таврический". И примерно в то же время, как Григорович и Руднев начали разворачиваться в линию прямо по курсу японского флота, Эссен на "Цесаревиче" приказал принять на два румба влево, перекрывая адмиралу Того пути отхода на север...

       Тихоокеанский флот захлопывал западню. Западню, которая была бы в принципе невозможна в том случае, если бы один из русских адмиралов добросовестно и пунктуально выполнил правильный и своевременный, на момент отдачи, приказ командующего флотом. И не принял вместо этого самостоятельного решения исходя из реальной обстановки и возможностей вверенных ему сил.

       Руднев, кое-как примостившись локтями на остатке недоснесенного снарядом "Нанивы" поручня левого крыла мостика, вглядывался в строй японцев. На их кораблях уже дважды взлетали сигнальные флаги, но внешне ничего не менялось.

       - Да, вот и задачка тебе, Хейхатиро-сан, - процедил себе под нос Петрович, - почти как у Небогатова тогда против всего твоего флота... Но у него еще и скорость была 13... И пять вымпелов... Теперь попробуй-ка сам: восемь против 22-х...

       - Всеволод Федорович, а когда это, у Николая Ивановича так было?

       - Да, при Цусиме, конечно...

       - Где?

       - Ох, Господи... Так ведь, когда мы на штабных играх, варианты проигрывали в штабе, во Владике, разные вводные были, конечно, Вы обо всем не знали...

       - А, это, наверное, когда я с ангиной лежал... И как он тогда?

       - Как, как... Кингстоны открыл...

       Петровича форменно трясло. Он только что чуть не ляпнул Дабичу про май 1905-года... "Вот до чего нервы доводят. А если раненый в бреду лежать буду! Может я им и про Курскую дугу со Сталинградом расскажу! Ну, блин, дожил...

       Ого, кажется, начинается! Точно, понеслось! Так... Сдается мне, первый номер все равно выпал нам!

       Хейхатиро Того не собирался сейчас задумываться о причинах появления впереди его линии броненосцев Григоровича. Время для анализа придет потом. Если будет еще кому анализировать. К сожалению то, что сейчас он находился не на головном корабле колонны, сыграло с ним злую шутку. Того был уверен, что если бы первым шел его "Микаса", и опознали бы Григоровича раньше, и времени на передачу и разбор сигналов столько бы не убили. Тогда еще был шанс поворотом "все вдруг" восемь румбов влево успеть выскользнуть. Ну, кроме колченогой "Адзумы", конечно. Теперь же ясным было одно. Вокруг его флота захлопывается тщательно спланированная и блестяще организованная смертельная ловушка.