- Я знаю, что адмирал отворачивает от противника, - повернулся, наконец, Такемоти к красному от стыда штурману, - Но если я поверну вправо - мы опрокинемся сейчас же. Если же я начну поворот влево, корабль сможет удержаться на ровном киле достаточно долго для того, чтобы в казематах успели втянуть орудия, и закрыть амбразуры "по-походному". А после разворота влево мы займем свое место в строю...

       - На закрытие амбразур носового и среднего каземата уйдет пять минут. Кормовой каземат закрыть невозможно, взрывом снарядов складированных у палубного орудия сорвало закрытия амбразуры и разбило щит... - дальнейший доклад командира казематов левого борта Такемоти не стал слушать.

       - Попытайтесь закрыть амбразуру как можно быстрее! Если не получится, то задрайте наглухо кормовой каземат, так как его скоро затопит, - он отодвинул от штурвала рулевого и встал за него сам, после чего пробормотал в полголоса, ни к кому конкретно не обращаясь, - Если уж нам не удастся избежать опрокидывания, то надо хоть попытаться таранить кого-нибудь из русских...

       - Такенза-сан, - добавил он спустя тридцать секунд, обращаясь к главному артиллеристу корабля, - прикажите расчету носовой башни открыть огонь. Мы, похоже, идем в нашу последнюю атаку, и взрыв порохового картуза при подаче к башне сейчас не самая страшная из наших проблем. В машинное прикажите дать самый полный, пусть заклепывают клапана. И начинайте выносить раненых на верхнюю палубу, там у них будет хоть какой-то шанс...

       На русских броненосцах и потянувшихся было за ними "России" и "Рюрике" сначала с интересом и непониманием, а потом с ужасом наблюдали, как от линии японских кораблей отделился третий в строю вымпел. Он, постепенно уменьшая радиус поворота и медленно ускоряясь, неуклонно шел в сторону русских. Без команд с мостиков вся артиллерия концевых броненосцев Григоровича в секторе обстрела которой находился "Ивате", перенесла огонь на идущий на таран корабль. К ним присоединились комендоры "России" и "Рюрика".

       Несмотря на яростный обстрел и уже почти не отвечая на ведущийся практически в упор огонь, пылающий от носовой башни до обрубка третьей трубы "Ивате" пересек русский кильватер, почти дотянувшись в своем отчаянном броске до "России"...

       Непосредственная виновница его гибели "Полтава", и следующий за ней "Севастополь", вынуждены были дать полный ход чтобы убраться вовремя с его пути, а подбитая японскими броненосцами "Россия" начала неуклюже ворочать вправо, чтобы не попасть под таранный удар явно идущих на самоубийство японцев, после чего осталсь на почти противоположном курсе.

       В четырех кабельтовых от кормы русского броненосного крейсера обреченный корабль величественно лег, наконец, на левый борт и медленно опрокинулся уходя носом под воду. Затем в кормовой его части прогрохотал мощный взрыв... Спустя минуту на поверхности были видны только всплывшие обломки и отчаянно цеплявшиеся за них люди.

       Пользуясь тем, что все внимание русских было приковано к идущему на их колонну "Ивате", строй японских кораблей синхронно повернул вправо на 8 румбов и начал быстро удаляться от противника...

       Проводя взглядом по отворачивающей японской колонне, контр-адмирал Григорович непроизвольно задержал бинокль на броненосце "Конго". Там, на левом крыле кормового мостика, вытянувшись по стойке "смирно" и прижав руку к козырьку, одиноко замерла высокая худощавая фигура, обращенная в ту сторону, где еще были видны взметы пены и дым над только что погрузившемся в пучину вторым за этот день броненосным крейсером Сединенного флота...

       Командующий Второй боевой эскадры, вице-адмирал Хикондзе Камимура прощался со своим бессменным флагманом. Бессменным до этого боя.

       Морской сборник, № 5 за 1920 г.

       Ночь прошла неспокойно, "Очаков" донес, что увидел какие-то неизвестные суда на западе, но приближаться не стал, опасаясь ловушки, несколько раз играли минную тревогу будто бы из-за обнаруженных миноносцев, но при внимательном рассмотрении никто ничего не видел, несмотря на лунный свет, довольно хорошо освещавший пространство. Как я узнал потом - "Новик" даже гонялся за этими "миноносцами", но и на нем никто наверняка не мог сказать: были это миноносцы, или сигнальщикам почудилось. Особо опасались последних двух часов перед рассветом, когда уже зашла луна - самое время миноносцам нападать, но обошлось.

       Посветлело небо на востоке, скоро взойдет солнце, наши дозорные крейсера что-то заметили. По эскадре пробили боевую тревогу, в направлении врага направился "Новик". Эскадра начала перестраиваться в боевой порядок, выдвигая ближе к неприятелю наш быстроходный броненосный отряд, которым командовал контр-адмирал Руднев. Крейсера Грамматчикова, образовывающие до этого сторожевую завесу, увеличили ход и обгоняя эскадру собирались вместе в голове колонны слева, потом отойдя в пределах видимости поближе к каравану. Я с завистью смотрел, как они легко обгоняют нашего неторопливого "Сисоя".

       Неприятеля не было видно, почему на "Святителях" был поднят сигнал: "команда имеет время завтракать". Часть людей и офицеров остались у пушек, а остальные побежали перекусить. В кают-компании "Сисоя" завтрак был чисто походный: без скатерти; каждый брал тарелку, вилку, ножик и забирал себе завтрак, усаживаясь, где попало. Настроение было вполне приподнятое и веселое. Слышался смех (может быть немного и нервный, так как каждый старался замаскировать свое волнение).

       Вдруг трапеза наша в своем конце была прервана: сыграли боевую тревогу. Публика побросала тарелки и побежала к пушкам, а кто был по расписанию внизу, подрали на верхнюю палубу, посмотреть неприятеля.

       С юго-востока раздавалась стрельба, но с "Сисоя" ничего было не разобрать - мешало встающее солнце. Как я позже узнал: это японские броненосные крейсера обстреливали "Новик", который не обращая внимание на падающие снаряды, продолжал разведку, надеясь выяснить расположение главных сил противника. К счастью "Новик" отделался одним или двумя попаданиями не повредившими особо ничего. Наши разведчики отступили, а неприятельские броненосные крейсеры и примкнувшие к ним несколько малых крейсеров, попытались обойти наш строй с кормы и добраться до транспортов, находившихся между нами и берегом.

       Крейсеры Руднева и небогатовский отряд пошли им наперерез с целью помешать - и им удалось это, после нескольких выстрелов "Памяти Корейца" с большой дистанции - японцы отвернули. Но видимо это был обманный маневр со стороны японцев, т.к. на юге показались идущие нам наперерез под хвост их главные силы. Не помню, наверное, кто, но кажется отряд Небогатова, оказавшийся в хвосте нашей эскадры и бывший на траверсе японцев, открыл огонь и дал несколько выстрелов из десятидюймовых орудий. Один из первых снарядов лег у борта головного японца, накрыв его полубак фонтаном воды, после чего "Токива" повернулся и ушел в хвост колонны устранять повреждения. Публика на "Сисое" ликовала, говоря: "молодцы, сразу дали японцам гостинец" .

       Японские броненосцы тем временем, пошли на выручку своим оконфузившимся крейсерам, надеясь, видимо, раздавить наши броненосные крейсера числом. И это им почти удалось. Адмирал Руднев увлекся неожиданно представившейся возможностью сделать палочку над Т японским главным силам и, по-видимому, сам не заметил, как положение поменялось на обратное - теперь японские броненосцы делали нашим крейсерам кроссинг с хвоста. У наших крейсеров была только надежда, что японцы не успеют сбить им скорость, чтобы успеть выскочить из-под огня. И это им удалось, существенно пострадала только "Россия". А мы ничем не могли помочь, удаляясь от места боя и держа себя между японцами и нашими драгоценными транспортами.