Черный порох внутри британских снарядов - штука, к вторичным детонациям достаточно безопасная. Шимоза же, на которую стал переходить японский флот в конце XIX-го века, при большей фугасности особой стойкостью не отличалась. Ее стабильности еще кое-как хватало на то, чтобы не разнести на атомы башню вместе с расчетом при попадании русских снарядов в толстую вертикальную броню башни. Но вот взрыв торпеды на тонкой крыше башни для ее трепетной натуры было уже слишком. На "Варяге" так и не поняли, что именно так грохнуло на "Асаме", потому что для торпеды взрыв смотрелся уж слишком уж эффектно, а для детонации погребов все же скромновато.[25]
По мере сближения шансы на нанесение друг другу повреждений у "Варяга" и его пока еще двух оппонентов все увеличивались. Но, как ни странно, первую серьезную кровь "Варягу" пустили не "Нийтака" с "Нанивой", а практически списанная Рудневым со счетов "Чиода". Поняв, что противник его игнорирует и видя полную беспомощность своей артиллерии при стрельбе на циркуляции переменного радиуса и направления, которую выписывал его крейсер из-за заклиненного руля, командир "Чиоды" Муроками отдал беспрецедентный в боевой обстановке приказ - "Стоп машина"! "Асама" требовала мести!
После того, как "Варяг" перестал постоянно выскальзывать из их прицелов, артиллеристы "Чиоды" добились, наконец, попадания. Не удивительно - они находились в лучшей из всех японцев позиции, "Варяг" как раз проходил по траверзу "Чиоды" менее чем в двадцати кабельтовых от нее, их корабль не обстреливался, спорадический огонь 75-миллиметровок "Варяга" без особой корректировки не в счет, и после остановки представлял собой весьма приличную, устойчивую платформу для стрельбы. 120-миллиметровый снаряд прошел сквозь сетку с койками (все же эта импровизированная мера защиты давала не больше половины шансов на успех) и взорвался при попадании в борт...
Надводная пробоина, пару тонн угля в яме перемололо в угольную пыль, снова истошный визг осколков, клубы угольной пыли хлынули в носовую кочегарку из горловины ямы и ее пришлось быстро задраить двум кочегарам, мгновенно сменившим расу и превратившихся в негров. Не смертельно, но на нервы действует. Вернее, не смертельно для корабля, а вот тот, кому не повезло получить в голову осколок или кусок угля с полкило весом, пожалуй, не согласился бы. Когда будет время, надо озаботиться заделкой пробоины, она хоть и надводная, а заливать ее на ходу и при волнении может.
Только теперь Руднев понял, что полностью игнорировать вражеский корабль, даже находящийся в таком плачевном состоянии, как "Чиода", нельзя категорически. Но и отвлекать только что пристрелявшуюся по "Наниве" артиллерию на эту развалину тоже не хотелось! Впрочем, теперь, если чуть довернуть влево, "Чиода" попадал в сектора обстрела двух кормовых шестидюймовок. Если их наведением займутся с кормового дальномерного поста, то ему придется больше бегать, чем думать о стрельбе по "Варягу"!
Через минуту огонь кормового плутонга "Варяга" дал понять каперангу Мураками, что для корабля стоять на поле боя - это не только проявление неуважения к противнику, но и чрезмерное упрощение наводки для его, противника, артиллеристов. С третьего залпа накрытие, с пятого попадание. К тому моменту команда полный вперед уже достигла машинного отделения "Чиоды", и он снова заковылял к берегу, неуклюже рыская на курсе то вправо, то влево, по мере того, какой машине прибавляли оборотов. Шестидюймовый снаряд "Варяга" разорвался, снеся "Чиоде" ее единственную трубу...
Мураками подумал, что в этот раз он еще легко отделался, но больше так дразнить богов не стоит. Очевидно, подготовка артиллеристов "Варяга" получше, чем у него, постоянно прозябающего на стационерской службе и не имевших нормальных учений со стрельбой уже больше года. Смерти ни он, ни его экипаж, естественно, не боится, но умирать надо с толком. А без толку подставляться под огонь "Варяга" все же не стоит. Постреляем на циркуляции, не так эффективно, но еще пару удачных попаданий шестидюймовых снарядов "Чиода" может просто не пережить. И так уже затоплено три отсека, переборки держатся на честном слове, кораблю-то уже больше пятнадцати лет, надо думать, как доковылять до рейда Чемульпо и заняться ремонтом. Да и команду "Асамы" неплохо бы принять на борт.
С этими тяжелыми мыслями Мураками начал разворот машинами в сторону Чемульпо. Пройти по этому фарватеру без руля уже достаточно сложно, пусть стрельбой занимается старший артиллерист, заодно и орудий на правом борту уцелело больше. Останавливаться больше не будем, "Чиода", и так выбив в одиночку "Корейца", свою часть работы уже сделал.
На мостике Рудневу по мере усиления огня японской четверки все меньше хотелось мимо нее проходить. А что, если попробовать воспользоваться преимуществом в маневре одиночного корабля перед группой и заставить коллег-японцев потанцевать?
- Лево руля! Штурман, следите за ориентирами, когда будем подходить к опасным глубинам, право на борт и постарайтесь обрезать хвост японской колонне! О "кроссинг Т" слышали? Вот и сделайте его, только наоборот.
Заметив, что "Варяг", разрывая дистанцию, отклоняется вправо, японцы решили, что на крейсере предпочитают рискнуть навигационно вместо риска артиллерийского боя. Теоретически в прилив "Варяг" мог пройти самым краем канала, по мелководью и потом уйти мелким восточным фарватером к Мазампо. Парируя маневр Руднева, командир вынужденно находящегося во главе колонны японцев "Акаси" тоже решил отклониться вправо, чтобы не допустить увеличения дистанции и продолжать держать противника под огнем. Упускать "Варяг" теперь было нельзя.
Однако он не имел достаточного опыта управления соединением кораблей, особенно настолько разнотипных, как собранный с бору по сосенке четвертый боевой отряд. Пропавший на "Асаме" Уриу, когда поспешно отбывал на нее для "переговоров", не оставил других указаний по ведению боя, кроме "отходить строем кильватера, постоянно держа противника под огнем". Это и пытались делать командиры японских кораблей, но каждый немного по-своему. В отсутствии указаний от головного крейсера, "Такачихо" пошел ему в кильватер, повернув последовательно, а "Нанива" выполнила поворот вдруг, чтобы принять строй пеленга.
Неопытный командир "Нийтаки", попав в положение буриданова осла, слишком долго колебался с принятием решения, и в итоге тоже был вынужден пойти в кильватер "Такачихо", чтобы сохранить хоть какое-то подобие строя. Но именно - подобие.
В результате этих шараханий нарушился кильватер, так удачно составленный японцами после снятия со стоянки. Через две минуты "Нанива", в результате несогласованного маневра, оказалась между японской боевой линией и отвернувшим "Варягом". Она не только блокировала линию огня "Такачихо" и "Акаси", но и, створившись с ними, представляла собой замечательную групповую цель. Руднев, вспомнив подобную ситуацию при Цусиме, пихнул локтем главарта и, не отрывая бинокля от глаз (сбылись детские мечты!), приказал, дословно цитируя адмирала Небогатова:
- Бить в кучу!
- Простите, Всеволод Федорович, куда бить?
- Ну что же вы за артиллерист-то такой, Сергей Валериянович! Ведь у вас есть минута, максимум две, пока японцы створились! Любой перелет по "Наниве" сейчас - это возможное попадание по "Акаси" или "Такачихо"! Они же все трое в эллипсе рассеивания! Максимальная скорострельность из всего, что можно, по "Наниве"! Пока мы не сменим курс - беглый огонь!!!
