Кривцов распахнул дверцу машины.

— Садитесь, только быстрее.

Двое мужчин усадили старушку на заднее сиденье Кривцовской «девятки». Женщина тоже уселась рядом со старушкой. Кривцов завёл двигатель и поехал по направлению к городу.

— В какую больницу везти? — спросил он, не оборачиваясь.

— В кардиологию, на Пушкинской.

— Понял, — ответил Кривцов и прибавил скорость, — это почти на выезде, ехать туда полчаса. Успеем?

— Должны успеть, обязаны, — почти прокричала женщина.

— Что же вы больную мать в церковь повели, да ещё и ночью?

— Если бы она была моей матерью, я бы её не повела.

— А кто же она вам?

— Никто. В храме народу битком, воздух спёртый. Старушка почти рядом со мной стояла и молилась, а потом упала. Единственное, что успела сказать — «сердце».

— Почему же вы мне сказали, что она ваша «мама».

— А что я должна была сказать? Вы и после «мамы» не сразу согласились.

— Верно.

Кривцов замолчал. У него в голове всё запуталась. Он и случайная женщина, а ещё двое мужиков, которые с ним не поехали, спасают постороннюю, не знакомую им старушку. Разве такое возможно? Сколько таких старушек просят подаяние на входе в крупные супермаркеты? И если бы сидящая на заднем сиденье старушка упала бы в другом месте, никто бы и внимания не обратил.

— Почему вы решили ей помочь? — спросил Кривцов, — потому что она упала в церкви?

— Вы — больной? — ожесточилась женщина, — считаете, что я преследую какие-то меркантильные интересы? Хотя бы перед Богом? Наверное, ещё и денег с меня в конце попросите? Хотя бы на бензин?

— Извините, — ответил Кривцов, — просто я отвык от того, чем мы с вами сейчас занимаемся.

— Если вы отвыкли, ещё не означает, что отвыкли все. Хотя в ближайшем будущем так и будет.

— Не будет, — уверенно сказал Кривцов, — вы же останетесь. А святых всегда немного.

— Вы из меня святую хотите сделать? — удивилась женщина, — когда люди друг другу помогают — это норма, но уж никак не святость.

Они замолчали. Вскоре Кривцов подъехал к больнице. Он сбегал в приёмный покой, привёл санитаров, а потом вместе со случайной знакомой убедился, что старушку поместили в реанимацию.

— Ну, что поехали обратно? — спросил Кривцов женщину, когда все хлопоты закончились.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, не поеду. Служба скоро кончится, всё равно не успеем.

— Самое главное мы уже успели.

— Это верно, — улыбнулась женщина, — прощайте. Я пойду домой, а вы поезжайте за женой, а то, действительно, беспокоиться будет.

— Давайте я вас до дома довезу, — предложил Кривцов.

— Нет, не нужно, я тут недалеко живу. Как хоть вас зовут, спаситель?

— Павел, — ответил правду Кривцов.

— Как апостола, — улыбнулась женщина, — а меня Татьяна. — Всего хорошего, Павел.

Кривцов махнул ей рукой и направился к машине. К храму он вернулся, когда служба уже закончилась, народ почти весь разошёлся. Машины с площадки разъехались и, поэтому стоящую в сторонке растерянную Ольгу он сразу обнаружил.

— Ты куда пропал? — спросила Ольга, усаживаясь на переднее сиденье.

— В город ездил, — ответил Кривцов.

— В салоне лекарствами пахнет, — потянула носом Ольга, — это, наверное, ты повёз ту старушку, которой стало плохо, в больницу?

— Да, попросили.

— Я так и подумала, сразу.

— Почему же ты не удивляешься? — спросил Кривцов.

— Почему я должна удивляться? Ведь русские своих в беде не бросают. Не так ли мы с тобой решили? — Ольга поцеловала Кривцова в губы, — ну, поехали домой?

— Поехали. Только, речь мы тогда в Аэропорте вели о том, что русские своих не бросают на войне.

— Беда — более широкое понятие. Так что, твоя война в неё вполне уберётся.

Ночью, насытившись друг другом, они лежали, укрывшись одеялом и тихо разговаривали. Кривцов снова пытался завести разговор о жизни за границей. Хоть это не вязалось с тем, что только что между ними происходило, тянуть дальше уже не было времени. Моня может позвонить в любую минуту.

— Оль, а если бы у тебя был выбор жить оставшуюся жизнь здесь или за границей, что бы ты выбрала? — спросил Кривцов.

— Чего это тебя так волнует? — полусонным голосом отвечала Ольга, — ты ревнуешь меня к тому немцу? Не переживай, я люблю только тебя и останусь с тобой здесь.

— Я не об этом. Если нам с тобой жить не здесь, а за кордоном?

— Это как? — встрепенулась Ольга.

— Ну, если, например, у меня есть возможность уехать навсегда. Ты поехала бы со мной?

— Олег, — Ольга даже присела на кровати, — откуда у тебя такая возможность? Я же не слепая. Ты же не богач, не олигарх. Я вижу, что эта квартира не твоя, машина у тебя отечественная. Если тебя и могут послать за границу, то только на работу. Но это ведь не навсегда? Зачем мне следовать за тобой, если ты скоро вернёшься. Я тебя дождусь, рабочая виза больше чем на полгода не выдаётся, значит, ты будешь приезжать.

Кривцов встал с кровати и заходил по комнате.

— Оля, — наконец сказал он, присев на краешек кровати, — я тебе как-то говорил, что работа у меня есть, и она очень хорошо оплачивается. Сейчас я решил эту работу оставить, ну, типа, на пенсию выйти. Моя работа нравилась не всем, и оставаться в стране мне нежелательно. За время работы я заработал целое состояние, которое хранится в одном немецком банке. Этих денег хватит на безбедную жизнь там до конца дней. Причём хватит и нашим детям, а может и внукам. Поэтому, если у тебя виза ещё не закрыта, поехали со мной. Не обязательно поселяться в большой и развитой стране. Я предпочёл бы маленькую, и подальше от Европы, где-нибудь на берегу океана.

В комнате воцарилось молчание. Ольга тоже присела в кровати, а потом тихо заплакала.

— Ты чего? — спросил Кривцов.

Ольга вытерла ладонями слёзы и, запинаясь, проговорила:

— Почему всё это опять мне? Чем я так прогневила Бога?

— О чём ты?

— Как о чём, Олежек? Если у тебя полно денег за границей, если ты хочешь уехать навсегда, если тебе в нашей стране лучше не оставаться, если всё это срочно, то вывод только один. Деньги твои не честные. И ты зовёшь меня тратить их вместе с тобой? И ты ждёшь от меня положительного ответа?

— Ты неверно всё поняла, — сказал Кривцов, — я прошу тебя мне поверить. Прошу поверить, что я буду любить тебя всю жизнь, что буду заботиться о тебе и никогда тебя не обижу.

— Спасибо, только ты не ответил на мои вопросы.

— Хорошо. Деньги в нашей стране честно зарабатывают только те граждане, которые не могут себе позволить даже думать о загранице. Таких большинство, согласен. Заработать много денег честно невозможно по определению. Я тут исключением из правил не являюсь.

— И всё же? Почему ты должен уезжать?

— Я не могу тебе сейчас это сказать.

— Тогда я не могу поехать с тобой, — Ольга снова заплакала.

— Оль, не надо, прошу тебя, — Кривцов погладил её по голове, — ты же не перестанешь меня любить, если я не совсем честно заработал свои деньги? Хотя это ещё вопрос.

— Не перестану. Можно же начать всё с начала.

— Правильно, — вздохнул с облегчением Кривцов, — вот давай вместе и начнём.

Ольга легла в кровать и протянула ему руки:

— Иди ко мне. Давай завтра обо всём поговорим. Должен же быть какой-то выход. Вместе его и поищем. Но только завтра, а сегодня я не хочу ничего. Только тебя.

Кривцов лёг с ней рядом. Он успел подумать, что всё ещё может получиться, и ему одному ехать не придётся. Она всё поймёт, а может быть, и простит.

Кривцов подъехал к своему дому, когда уже совсем стемнело. Припарковав машину он посмотрел на свои окна. На кухне горел свет, значит, Ольга была дома.

— Наверное, что-нибудь готовит, — подумал Кривцов. — По-моему, она со мной поедет. Во всяком случае, шансы мои велики. Виза у неё открыта, с работой вот только… Да, чёрт с ней, с работой. Зачем ей будет работать? Уволят, в крайнем случае, за прогулы, вот и вся проблема. Родственников у неё не осталось, беспокоиться некому. Как удачно всё получается.