Я тоже пристально посмотрел на него. Есть возможность противостоять любому психологическому удару, наносимому намеренно. Кто мог знать это лучше меня? Высокомерие — далеко не лучшая человеческая черта. И я знал, как противостоять ей. Лучшее средство справиться с ней — смех. Но теперь, когда я смотрел на этого капрала, я не мог рассмеяться — и по весьма простой причине. Хоть он и был наполовину безумен, узколоб и ограничен, все-таки он скорее хладнокровно позволил бы сжечь себя на костре, чем предать свою веру. В то время как Я не смог бы, наверное, продержать свой палец в пламени спички хотя бы минуту, чтобы отстоять свои убеждения.

Поэтому я не считал себя вправе рассмеяться и таким образом восстановить чувство уважения к себе. И за это я его просто ненавидел.

Я протянул ему свои документы. Он просмотрел их. Затем вернул назад.

— Они в порядке, — произнес он гнусаво. — Что привело тебя сюда?

— Пропуск, — Я достал бумаги Дэйва. — Моему помощнику. Видите ли, мы будем перемещаться туда и сюда по обе стороны боевых порядков и…

— Не нужен никакой пропуск. Твоих документов журналиста достаточно. — Он повернулся, словно собираясь снова усесться за свой столик.

— Но мой помощник, — я старался говорить бесстрастным тоном, — не имеет документов журналиста. Я совсем недавно взял его, и у меня не было времени оформить ему все необходимые бумаги. Я хотел бы получить временный пропуск, подписанный одним из ваших штабных офицеров…

Он вернулся к перегородке.

— Твой помощник не журналист?

— Официально нет. Но…

— Тогда он не имеет права свободно передвигаться в расположении наших войск. И никакого пропуска ему выдано быть не может.

— О, я не знал, — осторожно ответил я. — Я собирался получить его от старейшего Брайта на Фрайлянде несколько часов назад, на приеме, но он уехал прежде, чем я успел обратиться к нему с этой просьбой.

Я замолчал, потому что капрал угрюмо покачал головой.

— Брат Брайт.

И по тому, как он его назвал, я наконец понял, что все мои обращения к нему бессмысленны по весьма простой причине: пост Брайта относился лишь к его нынешней жизни и, таким образом, с точки зрения капрала, был просто игрушкой, мусором, пустым звуком. Но у меня в запасе была еще одна карта, хотя, как я уже понимал, проигрышная. Но я все равно должен был попытаться разыграть и ее.

— Брат Брайт, — продолжал он, — никогда бы не выдал пропуск тому, кто не имеет официального права находиться здесь и может оказаться вражеским шпионом.

— Если вы не возражаете, я бы хотел получить ответ от одного из старших офицеров. Пожалуйста, позовите кого-нибудь, скажем, дежурного офицера, если нет никого другого.

Но он вернулся к своему столику и сел за него.

— Дежурный офицер, — произнес он безапелляционно, возвращаясь к бумагам, над которыми работал ранее, — тоже не может дать тебе никакого другого ответа. Да и не буду я отвлекать его ради того, чтобы он повторил тебе все только что сказанное мною.

Это было жестоким ударом по моим планам, но спорить смысла не имело, поэтому, развернувшись, я покинул здание.

Оказавшись на улице, я остановился на верхней ступеньке, задумавшись, что же делать дальше. Я рассматривал проблему со всех сторон, пытаясь найти решение. Где-то должна существовать лазейка, потайной ход, трещина в стене, позволяющая добраться до того, что мне так нужно. Я снова взглянул на офицерскую стоянку, заполненную аэрокарами.

И вдруг меня осенило. Совершенно неожиданно фрагменты соединились, и передо мной предстала целостная картина. Я мысленно дал себе пинка за то, что не сообразил этого раньше.

Во-первых, странно знакомая внешность адъютанта, который появился, чтобы увести Брайта с приема в честь Донала Грэйма. Во-вторых, незамедлительный уход Брайта. И наконец, необычно пустая площадка у штаба и необычно переполненная стоянка здесь, пустой офис и отказ капрала даже позвать дежурного офицера.

Либо сам Брайт, либо его появление в зоне боевых действий привели в действие какой-то необычный военный план наемников-квакеров. Неожиданный удар, сокрушающий силы кассидан, и быстрое окончание войны сделали бы наемников более привлекательными в свете общего недовольства ими на других мирах из-за их фанатичного поведения.

Отнюдь не все уроженцы Гармонии и Ассоциации вызывали такие чувства, говорили мне. Но, встретившись с тем капралом, я вполне допускал, что нужно совсем немного подобных ему, чтобы вызвать общее предубеждение в отношении солдат в черных мундирах.

Таким образом, я мог поклясться чем угодно, что Брайт сейчас вместе со всеми своими высокопоставленными военачальниками готовит какую-то военную операцию, имеющую целью застать рекрутов с Кассиды врасплох. И с ним наверняка должен был быть адъютант, который вызвал его с приема в честь Донала Грэйма, и, если только моя профессиональная память на этот раз мне не изменила, я догадывался, кто этот адъютант.

Я быстро спустился по ступенькам, подошел к своему аэрокару, залез в него и включил видео. На экране появилось личико хорошенькой молодой блондинки.

Я сообщил ей номер моей машины, которая, конечно же, была взята напрокат.

— Я хотел бы поговорить с офицером Джэймтоном Блэком, — сказал я, — Мне кажется, что он сейчас должен находиться в штабе около Контревэйла. Я не знаю точно, кто он по званию, — по крайней мере старший лейтенант, хотя, может быть, и выше. Это в некотором роде неотложное дело. Если вам удастся связаться с ним, не могли бы вы соединить его со мной?

— Да, сэр, — ответила она. — Пожалуйста, подождите, я соединюсь с вами через минуту.

Экран погас, и голос сменился легким шумом, что означало: канал открыт и связь поддерживается.

Я откинулся на сиденье аэрокара и стал ждать; менее чем через сорок секунд блондинка снова появилась на экране.

— Я связалась с Блэком, и через несколько секунд он соединится с вами. Вы подождете?

— Конечно, — ответил я.

— Благодарю вас, сэр.

Девушка исчезла. Прошло еще примерно полминуты или около того, и экран вновь вспыхнул; на этот раз на меня смотрело лицо Джэймтона.

— Здравствуйте, старший лейтенант! — сказал я. — Возможно, вы не помните меня. Я журналист Там Олин. Вы когда-то ухаживали за моей сестрой, Эйлин Олин.

По его глазам мне сразу стало ясно, что он меня помнит. Очевидно, я не настолько изменился, как мне казалось. Или просто он обладал очень хорошей памятью. Сам он тоже изменился, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать. По погонам на его плечах было видно, что звание его осталось прежним, зато лицо стало более мужественным и более спокойным.

Но это был уже далеко не тот мальчишка, каким он казался мне раньше.

— Чем могу быть полезен, мистер Олин? — спросил он своим по-прежнему совершенно спокойным голосом, который теперь стал лишь несколько ниже, чем раньше, — Оператор сообщила мне, что ваш звонок был вызван каким-то неотложным делом.

— Некоторым образом это так. — Я сделал паузу, — Я бы не хотел отрывать вас от важных дел, но я сейчас нахожусь здесь, у вашего штаба, на офицерской стоянке, прямо напротив командного центра. Если вы не слишком далеко отсюда, быть может, вы могли бы выйти ненадолго и переговорить со мной. — Я снова помедлил, — Конечно, если ваши служебные обязанности…

— Мои обязанности в данный момент позволят мне уделить вам несколько минут, — ответил он, — Вы находитесь на стоянке у командного центра?

— В наемном зеленом аэрокаре с прозрачным верхом.

— Я сейчас спущусь, мистер Олин.

Экран погас.

Я подождал. Через пару минут распахнулась та самая дверь, через которую я входил в командный центр, и появилась темная худощавая фигура Блэка. Он спустился по ступенькам вниз и направился к стоянке.

Когда он подошел, я открыл дверцу и отодвинулся на сиденье так, чтобы он смог расположиться рядом со мной.

— Мистер Олин? — спросил он, просовывая голову внутрь машины.