— Доброй ночи, Антонина Евгеньевна. Чем обязан?

Высокая, слегка полноватая коротко остриженная женщина удивлённым взглядом смерила чуть склоненную голову. Нет, она знала к кому шла, сама засиделась за работой и когда собралась уходить, мимоходом заметила, чей ещё терминал активен (более удобного случая начать давно откладываемый разговор трудно представить). Но вот к такому «версалю» в два часа ночи готова не была. И плевать ему, что она вроде как человек военный, хорошо хоть ручку целовать не начал.

— Зашла обсудить условия взаимодействия наших подразделений.

Она аккуратно опустилось в полиморфное кресло, которое повинуясь воле хозяина, приняло требуемую форму и неподвижно зависло в полуметре над полом. Выпендрёжник. Хотя, наверное в такую кладовочку никакая другая мебель нормально не поместилось бы.

— Каких подразделений? — с недосыпа и переутомления Фёдору начало казаться, что он попал в какую-то параллельную вселенную. По крайней мере, понять о чём говорит собеседница уже не мог.

— В данный момент на Радужной существует три не связанных общим руководством подразделения: военная часть, научно-исследовательская партия и вы, форрестерцы. Причём если мы с Карлом уже давно договорились, то на эльфов и дриад нет ни какой управы. Каждый действует в меру своего разумения и строго по своей программе. Бардак!

Комендант высказывала негодование, кипятилась, но Фёдор отчётливо чувствовал, что пришла она совсем не за этим. Чёрт его знает отчего, то ли потому что вокруг больше не было людей, то ли потому что это было действительно важно, но эту, уже не молодую и почти незнакомую ему женщину он чувствовал весьма отчётливо.

— Да разве ж мы подразделение? Так, нашлёпка где-то сбоку-сзади.

— Очень ценные специалисты, — не приняла она его шутливый тон, — без содействия которых многое из запланированного невозможно осуществить.

— Ну а я-то чем вам могу помочь? Я-то им не начальник. Я такой же вольный специалист как и все.

— Не пудрите мне мозги. Не знаю и не хочу вникать в иерархию власти на Форрестере, но ни одно ваше замечание не осталось неуслышанным.

— Уважение к возрасту не более того, — он обезоруживающе улыбнулся и развёл руками. Было странно слышать такое не от седого старца, а от совсем молодого с виду мужчины, почти юноши. — Но если у вас есть какие-то вопросы, задавайте, помогу разобраться. Может быть, дело в обычном недопонимании, мои родичи обычно некапризны.

Комендант на такое заявление только хмыкнула, но послушно перешла к изложению конкретной проблемы.

— Как вы наверное знаете, установки для регенерации воздуха на химической основе не слишком эффективны, построить для этих целей длительно функционирующие оранжереи было бы намного рациональней. Но когда наступила стадия практической реализации, мы наткнулись на нежелание сотрудничать, даже какое-то противодействие дриад.

А про себя подумала, что для своего старейшины эти поганки расстарались. Вон, несмотря на крошечные размеры помещения, вся внешняя стена вьюнками заплетена.

— Странно, обычно они не отказываются расселить ещё где-нибудь собратьев по биохимии. Я поговорю с ними.

Развернувшись в пол оборота к своему терминалу, он небрежным движением вызвал разнарядку работ на неделю и, найдя в ней нужные строчки, слегка покачал головой. Кеми и Орта. Дриад и так нельзя назвать слабоэмоциональными существами, а уж с людьми, которые не «слышат» и не понимают их… Точно какие-то межкультурные непонятки случились.

Пообещал. Ну хоть одной проблемой стало меньше. Но как перейти теперь к той, другой, уже почти неделю не дававшей ей спокойно спать. И тут комендант наткнулась на взгляд эльфа: острый, пронзительный и почему-то спокойный и мудрый. Очень не вязавшийся с почти мальчишеской внешностью.

— Спрашивайте, — кивнул он на невысказанное.

Антонина постаралась собраться с мыслями.

— Я бы хотела знать, что это за мир, Радужная, куда вы нас привели.

— Мы? Вас?

— Ай, не кокетничайте. В том, что касается нашей миссии Земной Совет без разрешения и одобрения ваших Старейшин шагу не ступит. Вы помнится, очень возражали против строительства купольных колоний. А здесь почему-то согласились. Не сразу, поломавшись для приличия и что бы у наших было ощущение, что это они сами на своём настояли.

— Возражали и сейчас возражаем. Эти колонии будут полностью несамостоятельны. Так, сырьевой придаток. У них нет будущего и расселять людей в таких местах недальновидно.

— А для Радужной почему-то сделали исключение. Не в том же дело, что купола здесь строить не надо, они и так имеются.

— Не в том. И я, пожалуй, даже изложу наши соображения, но только если вы честно и откровенно скажете, почему вас вдруг, внезапно взволновало всё это.

— Как почему? Мне здесь жить, и за людей отвечать буду тоже я, и мне хотелось бы знать, с чем придётся столкнуться в будущем.

— Вам? Жить? Разве вы не такой же работник по контракту как и все? — увидел как закаменело её лицо и понял, что сморозил глупость. — Извините, я как-то не подумал, что у воённых долг, присяга, куда Родина пошлёт и прочие абстракции.

— Ничего вы не поняли, — она кривовато улыбнулась и продолжила. — Прочие абстракции, как вы выразились, имеют место быть, но дело даже не в них. У меня довольно тяжёлая форма аллергии на кое-какие широко распространённые химикалии. Так что выбор довольно прост: или космос, или эмиграция на Форрестер, или стерильная палата в довольно дорогой лечебнице. Так что как бы не менялся состав экспедиции, а я здесь буду до дней последних.

— Понятно, — Фёдор чуть склонил голову, и лицо его окончательно скрылось в тенях. — Сочувствовать не буду. По-моему вы нашли прекрасное решение своей проблемы. Но это так и не объясняет, почему вы решили, что с этой планетой что-то не так.

— Сны. Мои и чужие. Необыкновенно яркие, перенасыщенные эмоциями, которые наутро невозможно вспомнить даже под гипнозом (пробовали мы и такое). Спонтанно возникающие проявления паранормальных способностей у людей, у которых они раньше не регистрировались. То взглядом отвёртку поднимают, то землетрясения начинают предсказывать. А потом раз, и всё, и нет никаких способностей, обычный человек. А ещё три дурищи у меня ухитрились забеременеть. Вы же знаете, что ровно половину военных составляют женщины? Нам вообще-то в обязательном порядке прописан приём контрацептивов, но или они забыли или опять шуточки местного полтергейста. И вот вокруг этих троих самая большая концентрация непонятных случаев. А сдавать научникам на опыты я их не хочу, у меня, знаете ли, не то отношение к подчинённым.

— И от меня вы хотите чёткого и ясного объяснения происходящему, — в сравнении со срывающимся, торопливым монологом коменданта, голос Фёдора был неестественно спокоен и размерен. Точнее, это в первые пару секунд он показался ей неестественным, а потом комендант внезапно поняла, что и сама начинает дышать ровнее. — А я, боюсь, смогу добавить в вашу картину происходящего очередную порцию непоняток. Наши старейшины не изменяли своим принципам. И если они допустили образование здесь поселения, пусть пока считающегося временной научно-исследовательской и военной базой, значит, возможно, люди здесь смогут жить.

— Возможно? Люди? — кажется, ей удалось выловить из его речи главное.

— Вы, наверное, слышали, что мы способны чувствовать так называемую «душу мира»? Для людей полная абстракция, а для нас вполне реальное, конкретное ощущение. Такая душа есть у любой планеты, но на незаселённых жизнью она как-то проще, тусклее. В отличие от них у Радужной душа сложная многоцветная, почти как у Земли или у Форрестера, но при этом ещё и какая-то яростная. Люди, возможно, смогут к ней приспособиться, или она под себя вас переделает, наши провидцы не дают чётких объяснений. А может этого и не случится. В любом случае это касается только людей. Не эльфов и не дриад.

— И почему вы сразу об этом не сказали? — немного мрачновато, но тем не менее спокойно спросила она.