Пружины дивана тягуче заскрипели под тяжестью молодых тел. Из-за надежно скрывающей Жигунова балки он сквозь полутьму, царящую на чердаке, всматривался в лица своих врагов. Еще неделю назад он не знал этих ребят, а сегодня страх за свою семью, которую он не в силах был защитить от этих подонков, загнал его, сорокалетнего мужика, на этот пахнущий всяким старьем, мочой и кошками чердак. Потные руки липли к прикладу, и он то и дело вытирал их серым от грязи носовым платком. Но главное — почти трехчасовое ожидание было не напрасным: начавшийся дождь загнал их на этот чердак.

Отделив ствол от приклада, он пронес сюда ружье под дождевиком. Идти было недалеко: всего лишь перейти улицу. Из слухового окна были видны два верхних этажа его дома. Виталька, наверное, уже пришел из школы и, пообедав, готовит уроки. Хороший у него парень! Техникой увлекается. Ему бы все в радиоаппаратуре ковыряться. Хороший-то хороший, да постоять за себя не умеет…

Перед глазами Жигунова всплыло распухшее от побоев лицо сына. Лишь к вечеру того дня, уступив настойчивым уговорам, Виталька рассказал: избили его старшие ребята за то, что у него не было денег. Платя, как и многие, им ежедневную дань, в тот раз он потратил деньги на покупку случайно подвернувшейся дефицитной радиодетали. А отец и не знал, что сын месяцами из-за этих сволочей оставался без обеда.

С дивана до Жигунова донесся громкий хохот, и он содрогнулся от ненависти. Этим балбесам не хватало на вино и развлечения, а его сын ходил голодным!

Пружины дивана вновь заскрипели: видимо, вся компания разом поднялась. Ему стало трудно дышать: сейчас они пойдут к выходу, и он должен будет в них стрелять. Нет, только не сейчас! Он ещё не готов.

Судьба сжалилась над ним. Вся компания наклонилась, схватилась за низ дивана и с трудом отодвинула его в сторону. Как они вообще втащили такую махину на чердак? Вытащив стоявшую за диваном большую картонную коробку, они достали из неё стаканы и тарелки. Перевернутая вверх дном коробка превратилась в стол. Одну бутылку достал из кармана куртки Синюха, а вторую — парень, приведший девчонку. Стройный, темноволосый, он выгодно отличался от всей остальной компании. Но ему и девчонке не повезло. Они пришли сюда вместе с теми, кому он вынес смертный приговор. Да и почему он должен их жалеть? Чем они лучше? Распивают водку с подонками, хохочут как ни в чем не бывало…

Да и девчонка хороша! Совсем молоденькая, а кокетничает вовсю. Из своего укрытия он видит, как парни наперебой ухаживают за ней. Возбужденная вином и всеобщим вниманием, она то и дело взрывается призывным смехом.

Доиграется девка! Изнасилуют её тут всей группой, — все же сочувственно подумал Жигунов.

Разгоряченная вином, девчонка скинула плащ и шапочку и осталась в черной юбке и коричневой открытой кофте. Синюха плотоядно уставился на девушку. А та, как птица, в которую уже прицелился охотник, продолжает весело щебетать, беспечно раскачиваясь на ветке. Вот дуреха!

Жигунов решительно подавил в себе сострадание: Сама, шлюха, знала, на что идет, забираясь на чердак пить водку с четырьмя кобелями! До него долетают нецензурные слова из непристойного анекдота. И каждый раз он вздрагивает от ненависти и омерзения. Ему приходит на память позавчерашний разговор с Синюхой и его приятелями.

Жигунов нашел их в беседке, недалеко от газона, где днем раньше били его сына. Их было трое, и с каждым поодиночке он, наверное, справился бы. Но всех сразу он бы не одолел.

Синюха рассмеялся ему прямо в лицо.

— Уж не ты ли мне угрожаешь? Да мы тебя самого сейчас по земле размажем. Пошел вон отсюда! — Последовала оскорбительная брань. Он был как облитый нечистотами.

Кровь бросилась ему в голову, но вступать в схватку с этими здоровенными парнями было на самом деле опасно. И зло бросив: Ну что же, посмотрим! — он вынужден был отступить.

Участкового инспектора Перфильева он нашел только часа через два и за это время успел немного остыть. Пожилой, с небольшим брюшком, но мощными руками, участковый, выслушав его, кивнул головой.

— Все ясно. Этого Синюху я знаю. То и дело с чердака вон того дома, где продмаг, гоняю. Уже дважды новый замок вставляли, а они ломают. Диван у них там, гулянье идет, пьянка. Слухи о том, что деньги у ребятишек в школе отнимают, доходили до меня и раньше. Да официальных заявлений нет: родители боятся заявлять, опасаясь за своих детей. Он вон какой здоровенный жеребец, этот Синюха. Думаю, и ваш сынок на официальном допросе против него и слова не скажет. Будете писать заявление? Вот то-то и оно! Единственное, что могу сделать, вызвать на беседу и предупредить. — И Перфильев хлопнул по столу увесистым кулаком.

Этот жест почему-то успокоил Жигунова. Он пошел домой, надеясь, что все устроится. Но вчера сын вернулся домой со свежими ссадинами на лице и в мокром, дурно пахнущем плаще.

— Тебя опять избили? — холодея от догадки, спросил Жигунов.

Лицо сына исказилось от злости.

— Это ты во всем виноват! Меня били за то, что я пожаловался тебе, а ты помчался заявлять в милицию. Синюху вызывал участковый и грозился отдать под суд. Они пинали меня ногами, а когда я упал, все трое мочились на меня, приговаривая: Это тебе за стукачество.

Сын остервенело начал сбрасывать с себя одежду. Рыдающая жена кричала:

— Ты не мужик, не можешь защитить ребенка. — Жигунов был оглушен свалившейся на них бедой. Им овладело отчаяние.

Вышедший из ванной сын закрылся в своей комнате, и каждый его всхлип отдавался в сердце Жигунова острой болью. Упорно отгоняя мысль о мщении, в глубине души Жигунов все же осознавал, что другого выхода у него нет.

И — решился.

На следующий день, увидев, что собирается дождь, Жигунов понял, что Синюха с приятелями обязательно появятся на чердаке. Его расчет оказался верен. И вот теперь, отрезая себе путь к отступлению, он решительно взвел сразу оба курка и осторожно выглянул из-за балки. Девчонка уже сидела на коленях у Синюхи, её коричневая кофта валялась на полу, а полуспущенная бретелька бюстгальтера обнажила почти до соска неожиданно полноватую для такой тоненькой девушки грудь. Примостившись у её ног, один из парней похотливо поглаживал её обтянутые юбкой бедра. Стало совершенно ясно, что дело шло к групповому сексу, и сама девица явно этого хотела.

Тем лучше, — начал заводить он себя. — Уничтожение таких и преступлением считать нельзя. Как только начнется оргия, я открою стрельбу.

Жигунов вынул из кармана и положил под руку в небольшое углубление ещё два патрона. Надо успеть быстро перезарядить ружье. На всякий случай рядом с патронами он уместил охотничий нож с удобной рукояткой из козлиной ножки. Эти привычные для обычной охоты предметы придали ему уверенности.

Жигунов вновь выглянул из своего укрытия. Девчонка уже скинула юбку. Синюха ругался, что она, идя к ним на свидание, надела колготы. Девчонка отмахивалась:

— Это ерунда. Я мигом. Вы лучше жребий бросайте, а то опять, как в прошлый раз, из-за очереди подеретесь.

И почему я, дурак, решил, что она здесь с ними впервые? — Жигунова взяла досада.

Девчонка встала.

— Пойду отолью, а то вы из меня все наружу выжмете.

Чуть пошатываясь, она направилась в угол, где стоял Жигунов. Не дойдя до него буквально двух шагов, приспустила колготы с трусиками и, присев на левую ногу, начала мочиться. Отлетая от каменистого, покрытого золой и щебенкой перекрытия, брызги долетали до его ног. Жигунову казалось, что они просачиваются даже сквозь толстую кожу его ботинок.

И вновь он представил несчастное лицо сына, исступленно срывающего с себя испоганенную этими ублюдками одежду, и, больше не боясь обнаружить себя, вскинул к плечу ружье, предвкушая, как через мгновение безжалостный металл пробьет кожу живота и начнет рвать на части кишки ненавистного Синюхи… Выстрел прозвучал оглушающе. Дикий вопль подтвердил его меткость. Тут же, взяв левее, он ударил дробью прямо в прыщеватое лицо плечистого крепыша. Не успел тот упасть, как Жигунов, заученно переломив ствол, выбросил гильзы и вставил новые патроны. Ствол, выпрямляясь, лязгнул, и одновременно с этим Жигунов выпрыгнул из своего укрытия.