— Заткнись и не возникай! — И грубо отстранив жену, прошел в свою комнату и захлопнул дверь перед онемевшей от изумления женщиной. Ее ошеломил не столько неожиданный отпор со стороны затюканного мужа, сколько его уверенный тон, тон человека, знающего себе цену. Это было что-то новенькое.

Ладно, протрезвеет, войдет в норму, — благоразумно решила она.

Василий Леонидович, плотно прикрыв за собой дверь, начал размышлять, куда бы спрятать оружие. Надо, чтобы на него случайно не наткнулась жена, и в то же время браунинг должен быть всегда под рукой. Соблазна засунуть браунинг за батарею или за шкаф Василий Леонидович избежал: полезет пыль вытирать, стерва, и найдет. Тогда она совсем его к стенке прижмет, милицией пугать станет. Нет, он спрячет его в книжном шкафу, во втором ряду.

— Эта дура никогда книгами не интересовалась и в шкаф не полезет. — Но для верности все же запер дверцу шкафа и ключ положил себе в карман. Сковывавшее его напряжение тотчас исчезло. На смену пришла страшная усталость, Василий Леонидович, не раздеваясь, плюхнулся на диван и прикрыл глаза.

Перед мысленным взором замелькали отрывочные видения дня: ловко разделывающие закуску татуированные пальцы Георгия, приветливая улыбка живой Люськи, пузырьки, всплывающие на поверхность водоема… Вот только саму сцену убийства молодой женщины сознание отталкивало, не пропускало сквозь невидимый заслон, и он был благодарен за это защитным силам своего организма.

Он все больше проваливался в забытье, и все чаще стала повторяться картина, будто он видит себя со стороны, пролезающего в узкий лаз железобетонной ограды… И тут словно стоп-кадр: непроницаемая стена закрывает все, что происходит там дальше. Затем он, лишенный телесной оболочки, не идет, а плывет вдоль железнодорожной насыпи, движется поверх её, проникает непостижимым образом сквозь стены товарного вагона и движется за горизонт. И хотя у движущегося существа его внешность, он не заблуждается: это совсем другой человек, по крайней мере, не тот, что пролезал недавно в пролом железобетонной ограды. Тот исчез, а вместо него теперь будет жить и действовать другой, более жесткий и неумолимый человек. И Василий Леонидович не жалеет о происшедшей подмене…

Перед тем как окончательно отключиться и впасть в забытье, он опять-таки возжелал новой стычки с наглецом коммерсантом и его псом. Но лучше бы он этого не желал.

Следующая неделя прошла в зловещем напряженном спокойствии. Жена, не зная причины столь разительной перемены в муже, предпочла занять выжидательную позицию. Василий Леонидович её попыток к сближению демонстративно не замечал. Его больше беспокоил коммерсант. Как назло, время его ухода на работу и выгула псины совпадало. Пес, разделяя чувства своего хозяина, каждый раз бросался вперед и захлебывался от ярости и ненависти к проходящему мимо кандидату наук, правда, ни разу его не покусал, но все время заставлял нервничать и напрягаться.

И, конечно, доказательств у него не было, но он сильно подозревал, что новый русский, завидя своего неприятеля, потихоньку дает псу команду фас. Окончательно переполнила чашу его терпения встреча в субботнее утро, когда коммерсант утром стоял рядом с участковым инспектором, нарочито демонстрируя свои близкие отношения с властями.

Указав на своего грозно рычащего зверя, коммерсант сказал громко, чтобы не только Василий Леонидович, но и все во дворе слышали:

— Мой пес воспитан правильно. На дух не переносит вшивых интеллигентов. — И заржал, радостно хлопнув себя ладонями по бедрам. Молодой участковый, поддавшись настроению, угодливо хохотнул, отрабатывая, видимо, поднесенное с утра угощение. Но тут же, вспомнив о своем служебном положении, многозначительно приподняв брови, назидательно произнес:

— Ты это зря, Петрович. Интеллигенты тоже люди.

Василий Леонидович подавил желание остановиться и наговорить резкости и наглому коммерсанту, и этому неумному милиционеру. Теперь, после соучастия в убийстве Люськи, он вполне в состоянии был это сделать. Однако он понимал, что не должен был показывать свою несдержанность. Когда этого гада найдут застреленным в лифте, все свалят на партнеров по бизнесу. Разве на такого, как он, размазню смогут подумать?

Когда решение окончательно созрело, Василий Леонидович начал дежурить у окна, наблюдая за гаражом во дворе дома и выжидая, когда его враг появится один и в подходящее время. И вот на третий день он дождался своего часа. Иномарка коммерсанта появилась около десяти вечера. Пока он ставил машину на место, Василий Леонидович, быстро сдвинув книжки в сторону, достал оружие и ещё раз убедился, что патрон загнан в патронник. Лишь бы никто не вошел в подъезд вместе с ним. Нет, все в порядке. На улице пустынно. Коммерсант вошел в дом один, значит, никто не помешает возмездию. УВасилия Леонидовича давно все рассчитано по минутам. Этот гад живет на восьмом этаже. Чтобы оказаться там, Василию Леонидовичу, живущему на шестом, надо максимум тридцать секунд. Лифт на восьмой этаж идет дольше. Он успеет. Лишь бы никого не встретить на лестнице.

Но все обошлось. Запыхавшись не столько от бега наверх, сколько от волнения, Василий Леонидович остановился на нужном этаже и устремил взгляд на дверцы лифта. Как же медленно разъезжаются створки кабины! Хорош все-таки этот браунинг! Миниатюрный, его мгновенно можно вынуть из кармана брюк… В глазах коммерсанта Василий Леонидович замечает не страх, как ему мечталось, а лишь удивление: такого поступка от этого человека он никак не ожидал. Пуля, пробив гортань, прошла насквозь и раздробила шейный позвонок.

Потом патологоанатом скажет родственникам, что погибшему ещё повезло: если бы он остался жив, то сам бы молил о смерти, будучи навечно прикованным к кровати.

А Василию Леонидовичу в тот день здорово везло: его опять никто не видел, когда он возвращался к себе в квартиру. Весь вечер он провел, воровато прислушиваясь к шуму на лестничной клетке и следя сквозь занавеску за происходящим во дворе, который заполнили милицейские машины. К чувству тревоги за свою безопасность примешивалась гордость: ведь именно он являлся зачинщиком всей этой суеты.

Ему мешал только дамский браунинг, и он решил от него избавиться на следующий день по дороге на работу. Тогда все немного успокоятся, и перестанут сновать по дому люди в штатском, дотошно всех опрашивающие, кто и что видел подозрительного.

Ночью он спал плохо, прислушиваясь к наружным звукам. Ему почему-то казалось, что если его все-таки вычислят и приедут арестовывать, то не позвонят, а постучат в дверь. Но все обошлось.

С утра, положив пистолет в карман, он вышел на лестничную клетку, вызвал лифт, хотя обычно сбегал пешком, спустился вниз и вышел из подъезда, громко хлопнув дверью. Все это время он напряженно был готов к тому, что на него набросятся дюжие ребята вштатском и скрутят, надев металлические браслеты. Но ничего чрезвычайного не происходило, и он окончательно уверовал в свое везение.

Ему пришлось сдержать неистовое желание избавиться от оружия, едва отойдя от дома. Но это было слишком близко от места убийства, и рисковать он не мог. И потому заставил себя сесть на ближайшей остановке в автобус, доехать до следующей станции метро и там, петляя между домами, поискать уединенное место.

Но все время что-то мешало: то мимо проходили люди, то ему казалось, что за ним наблюдают из окон близлежащих домов… Ему надо было торопиться: до начала лекции оставалось мало времени, и он, плюнув на все опасения, в одном из дворов, проходя мимо беседки, быстрым движением бросил браунинг под скамейку. И затаил дыхание, напрягся, ожидая худшего. Но его никто не окликнул, и, уже сидя в метро, он облегченно вздохнул и позволил себе расслабиться. Ну вот и все! Как это, оказывается, просто — убить человека. Был наглец — и нет. А я вот здесь, еду в красивом метро, в любой момент могу выйти на улицу, купить и выпить бутылку пива. Да что там пиво! Главное, что я свободен и волен делать все, что хочу, и никто меня никогда не найдет и не осудит. Для всех я добропорядочный, уважаемый человек. Итолько, может быть, один человек на всем свете знает, что я с ним одной крови — Георгий, неизвестно где теперь рыщущий в поиске новых жертв.