Федор Шкворец лежал в «саркофаге» бледный, недвижный, как восковая скульптура. Лирий Голубь самым бессовестным образом спал. Он не проснулся, даже когда Кир-Кор со скрежетом разогнул фиксаторы и сбросил с него прозрачную крышку, — лишь безмятежно почмокал губами.

Обитателем четвертого «саркофага» оказалась рыжеволосая. У нее было окаменелое лицо человека, усыпленного сильным снотворным. Из-под крышки свисали пустые ножны для небольшого кинжала и ремень перерезанной портупеи. Кир-Кор сделал медику знак подойти.

— Здесь можно говорить не таясь, — сообщил тот странную новость.

— Почему? — осведомился Кир-Кор.

— Мой кашель им надоел, отсек перестали прослушивать. На мои запросы не отвечают, всякое общение со мной прервано.

— Мне кажется, я сумею заполнить досадный пробел. Кирилл Корнеев, грагал.

— Дейр Магнес, медик.

— Очень приятно. Меня интригует ситуация с женщиной-боевиком. Вы знаете имя своей пациентки?

— Я слышал, эту женщину называли — Рэмма. — Дейр Магнес зачем-то потрогал обрезок ремня ее портупеи. — Но учтите, я здесь ни при чем. Я врач. Просто врач и ничего более! Можете мне поверить.

— Я верю. Скажите, кодовое название операции вам известно?

— Да. Операция «Каннибал».

— Не слабо! Совсем не слабо!.. Может быть, «Ганнибал»?

— Нет… по-моему, все-таки «Каннибал». Но больше я ничего не знаю. Я не имею к этой олигофренической акции никакого отношения!..

— Даже имени своего стратега не знаете?

— Кхм, кхм, кхм, — закашлялся медик. Стало ясно: кашель у Дейра Магнеса нервного происхождения. — Кхм, кхм… я, видите ли… кхм…

Кир-Кор с интересом смотрел на него. Дейр Магнес, забыв, что говорить здесь можно не таясь, знаками попросил собеседника нагнуться и прошамкал ему в самое ухо:

— Ярара… кхм, кхм. Стратег операции «Каннибал» Шупар Я papa.

— Смахивает на псевдоним, — усомнился Кир-Кор.

Медик облизнул пересохшие губы:

— Шупар Ярара — это Эреб Лютер Мефра, отмеченный Знаком Зверя рыцарь Стальной Перчатки! Он же — Пифо Морван… кхм, кхм, человек-змея!..

«Он же — Гедеон Ковин — Буравчик, Тай Монитомбо по прозвищу Быстрая Смерть, Низьер Альтшуллер, Михаил Попов, Жорж Фабулой, — мысленно продолжил Кир-Кор. — А в более юном возрасте — Ассар Неппель — Гангрена, Эвальд Наужокс — в преступном мире был больше известен под прозвищем Мертвый Любовник, Ньюболт Скинер — Капкан, Вальдемар Цветов — Сибирская Язва, Юрек Жилински и Сай Франкенталер».

— Больше я ничего не знаю! — Дейр Магнес отпрянул. — Клянусь грядущей Ампарой и всеми ее локонами, больше ничего не знаю!

— Успокойтесь, эвандр, я не представитель следственной комиссии. Мои вопросы — проявление частного любопытства, и только, вы вправе не отвечать. Займитесь своим делом и ни о чем постороннем не думайте. — Кир-Кор взглянул на «саркофаг» механика.

Медик перехватил его взгляд. Сказал:

— Не тревожьтесь, начну я с него. Постараюсь быть вам полезен.

— Тогда последний вопрос. Сколько людей в экипаже?

— Я, двое пилотов и опергруппа во главе с… кхм, кхм-кхм. Всего на борту шверцфайтера было двенадцать человек. Но сколько сейчас…

— Спасибо, я посчитаю. У вас передвижное кресло — это кстати. Возможны серьезные перегрузки. Мой совет: не надейтесь на мягкую обивку отсека, работайте в кресле.

Кир-Кор вышел в тамбур. Дверь медотсека закрылась за спиной с мягким шелестом. Как птичье крыло.

Он остановился перед первой ступенькой крутого узкого трапа и вызвал в затылке и вдоль позвоночника специфическое ощущение тяжести. Сначала закружилась голова, потом зашумело в ушах. Тяжесть росла, ширилась. Давящая тяжесть и желтая муть… Внезапно наступила жуткая тишина, в самом центре которой вдруг треснуло и обрушилось Мироздание. Пронизанный мгновенной болью, оглушенный и полуослепленный Кир-Кор с трудом выбрался из-под клейких, блестящих и гладких обломков. Постоял с закрытыми глазами, отдыхая. Он наслаждался чувством огромного облегчения и покоя. Затем осмотрел двухметровую зеркально отблескивающую фигуру только что транспирированного им дьякола, подождал, пока нейтральные ориентиры квазимозга копии войдут в зависимость от пси-радиации мозга оригинала.

Дьякол кивнул в знак того, что преодолел нейтраль, и быстро поднялся по трапу. Во время движения ярко взблескивали морщины и складки костюма «а ля маркиз де Карвен», — казалось, поднимается облачко пронзительно вспыхивающих и резко гаснущих звезд. Кир-Кор глядел ему вслед. Он не был уверен, что предназначенная дьяколу буферная роль так уж необходима здесь, на борту. Но рисковать не хотелось. Он чувствовал свою ответственность перед теми, кто лежал в «саркофагах». Пифо Морван уже доказал, что способен на все.

В прекращенном за недостатком улик следствии землян по делу о гибели грагала Олу-Фада в Рабате субъект по имени Пифо Морван занимал центральное место. Позже выяснилось, что этот интернациональный аферист еще до трагедии в Рабате посещал Новастру с визой на имя Гедеона Ковина. Досье, составленное на него новастринской Коллегией независимого расследования, знает чуть ли не наизусть каждый грагал-отпускник. И каждый из них готов к тому, что Морван в любой момент может «всплыть» под новым псевдонимом. «Не упустить бы мерзавца, — подумал Кир-Кор. — Выскользнуть на этот раз из рук правосудия Морвану-Яраре вряд ли удастся — улик более чем достаточно».

Взбегая по трапу, он услышал выстрелы из миттхайзера: з-зунг, з-зунг, з-зунг. Подумал: «Вот самый бесспорный знак зверя».

В два прыжка Кир-Кор оказался в спардековом тамбуре. Отсюда был выход в коридор, полукольцом охватывающий четырехметровую линзу пилотажной рубки с тыла. Выстрелы миттхайзера скрежетали где-то в глубине правой дуги коридора. Кир-Кор метнулся к задней двери рубки, нажал рукоять. Дверь была заперта. Иначе и быть не могло.

Прижимаясь к стене, облицованной подушечками синего пластика, он осторожно стал продвигаться к месту событий. Стрельба смолкла, коротко прозвучал душераздирающий вопль. Это был голос безоговорочной капитуляции. Отбирая оружие, дьякол, по-видимому, коснулся перепуганного стрелка. Вид дьякола пугает людей гораздо меньше, чем его прикосновение.

Кир-Кор решил выйти из-за поворота, но кто-то снова открыл пальбу из миттхайзера — на противоположной стене с треском лопнуло несколько синих подушечек, закапали бирюзовые слезы. «Еще один потенциальный заика», — удрученно подумал Кир-Кор.

Стрельба захлебнулась. Однако шум борьбы не стихал. И выкрики. Правда, выкрики уже другого характера: злые, с агрессивными интонациями. На незнакомом языке. Из всего потока яростных слов Кир-Кор понял только четыре — «Магнес», «койот», «дьякол», «грагал», — но постарался запомнить все — слово в слово. Интонации не оставляли сомнений: угрозы и брань.

Ярость ужасно рассерженного боевика, его бешеное сопротивление дьяколу навели Кир-Кора на мысль: «Уж не сам ли это Шупар Ярара?» Если б догадка оказалась верной, это упростило бы ситуацию: было бы ясно, что на борту шверцфайтера только двое дееспособных боевиков, поскольку мерзавцы типа Морвана-Ярары ввязываются в схватку последними. Пилоты не в счет. «Выходит, «серые» так и остались в вагоне!.. — подумал Кир-Кор. — Недооценили мы Пифо Морвана. Это не просто мерзавец — это сверхлюдоед».

Он поспешил к месту схватки.

Ему показалось, будто противник дьякола одет в легководолазный глянцево-черный костюм. Обман зрения длился секунду. Потом прояснилось: рыцарь Стальной Перчатки Морван-Мефра-Ярара, отмеченный Знаком Зверя стратег операции «Каннибал», от макушки до пят был затянут в костюм сэнсэя-вака боевого единоборства кзай-ог-до. Лицевой вырез шлема-капюшона прикрыт на уровне глаз оптическим устройством в виде стеклянисто-дымчатого оседлавшего нос полуобруча. Обезображенный гримасой злости рот… Деформированный приемами кзай-ог-до дьякол… Бледное лицо бездейственно сидящего на полу второго боевика…