Князь вывалился из седла, некоторое время тело его еще билось в конвульсиях, выталкивая порции крови на снег, смешавшийся с мерзлой землей, а потом замерло навсегда.

Гонец, принесший радостное известие о победе над литвой, слегка припозднился в дороге, поэтому едва ли не одновременно с ним до Владимира докатилась страшная новость о разгроме войска и гибели князя.

Получив это известие, Мария разродилась раньше положенного срока. Сына Михаила Ярославича, свет­ловолосого слабенького мальчика, крестили в Успен­ском соборе и нарекли Борисом. О том, что стало с ним впоследствии, история умалчивает.

Тело Михаила Ярославича нашли на берегу Протвы среди других убиенных. Епископ суздальский, Ки­рилл, которого называли ревностным блюстителем княжеской чести, велел привезти тело князя во Влади­мир и положить в Успенском соборе, там же, где поко­ился прах его отца Ярослава Всеволодовича.

Полки литвинов, расправившись с противником, спокойно удалились восвояси, помимо добра, награб­ленного в деревеньках и весях, увезя с собой снаряже­ние и доспехи, собранные на месте сечи.

Никто не остановил их, не помешал, и шли они по землям русских княжеств, ослабленных усобицами, словно по своей земле. Да и кто им мог преградить путь, раз войско самого Великого Владимирского княжества не выстояло под их ударами? Могли бы осмелевшие от безнаказанности литвины пойти куда угодно, хоть к Москве, хоть к самому стольному го­роду Владимиру, но то ли они приказа такого от кня­зя Миндовга не получили, а может, потрепаны были сильно или остались довольны своей добычей. Одна­ко, возможно, дошли до них слухи о том, что путь к Владимиру держит сам Александр Ярославич Нев­ский, возвращающийся из Орды. А он‑то их бивал не раз.

За гибель брата Александр с Андреем вскоре ото­мстили литовцам, которые вновь пришли грабить рус­ские земли, но были разбиты наголову в сече под город­ком Зубцовом.

Не избежал расплаты за содеянное и владимирский боярин Федор Ярунович. Он был убит по приказу сыно­вей оговоренного им Ярослава Всеволодовича. Вдова великого хана Гаюка, Огуль–Гаймыш, отдала сыновь­ям великого князя власть на Руси, вручив старшему Александру великое княжение в Киеве, а Андрею — богатое Владимирское княжество.

Надежды на возвращение великого владимирского стола Святослава Всеволодовича, который в поисках справедливости отправился вместе с сыном Дмитрием в Орду, не оправдались. Обиженный племянником князь был хорошо принят в Орде, но вернулся оттуда с пустыми руками, поселился в Юрьеве–Польском, где и скончался в 1252 году.

Что касается Московского княжества, то после Ми­хаила Хоробрита, которого можно считать его первым удельным князем, оно, по всей вероятности, остава­лось во владении великого владимирского князя. С 1252 года, когда великокняжеский стол получил Александр Невский, город перешел к нему, а после смерти князя Москва досталась его младшему сыну, двухгодовалому Даниилу.

Очень скоро позабыли владимирцы и московиты о Михаиле Ярославиче Хоробрите, промелькнувшем перед ними, как мелькает падающая звезда. Имя его осталось в летописях лишь потому, что этот отчаянный до безрассудства московский князь отважился высту­пить против своего дяди и на короткий срок занять ве­ликокняжеский владимирский стол. Не соверши он этого поступка, вряд ли сохранилась бы о нем какая‑то память.

Панова Алла Георгиевна родилась в 1954 г. в Москве. Окончила Московский педагогический институт (факуль­тет русского языка и литературы). Много лет работала лите­ратурным редактором в издательстве «Советский писа­тель», была автором–составителем нескольких художест­венно–публицистических сборников. В периодических изданиях печатались ее статьи, посвященные разным пери­одам российской истории.