— Привет, Крид, — сказал он, сверкая ртом, полным дружелюбных белых зубов, наконец снизойдя до осознания его присутствия. — Не узнал тебя, мужик. Столько лет прошло, да, братан?

«Крид Ривера», — донеслось до Трэвиса откуда-то сзади. Парень, которому предназначались эти слова, как будто просел, быстро взглянув на Трэвиса, словно в ожидании взрыва. Другой парень наклонился к нему, прошептал что-то на ухо, и они оба, отделившись от толпы, пошли по улице прочь, через некоторое время перейдя на бег.

— Да, времени прошло не мало, — ответил Трэвис, гадая, кто же такой этот Крид Ривера и как скоро они поймут, что перед ними не он.

Казалось, не очень скоро. Джино сделал еще один шаг назад, показал Скитер какой-то странный знак рукой и широко ухмыльнулся.

— В следующий раз, малышка Бэнг, мои ставки на тебе.

— Эй, это здорово, Джино, — ответила она, одарив его тем, что призвано было исполнять роль искренней улыбки. — Правда, здорово. Надерем пару задниц, да?

— Да, крошка.

Через секунду вся банда снова оказалась в конце улицы.

— Что все это значит? — спросил он, в полном замешательстве от произошедшего.

— Джино потерял много денег в Миднайт Даблз пару недель назад — и, по-видимому, это были не его деньги, так вот он и запугивает всех на северной стороне, чтобы как-то спасти свой зад.

— Ты участвуешь в гонках?

— Исключительно на незаконных основаниях, так что не кричи об этом на каждом углу, ладно?

— Хорошо. — Да поможет ему Господь. Она вытащила нож, а он даже не сомневался, что она воспользуется им. Он не мог и предположить, что это как-то улучшило бы их ситуацию — наоборот. По телу прокатилась дрожь, отчего он почувствовал себя ужасно глупо. Ее не трясло, даже руки не дрожали. Она наблюдала за Джино и его парнями.

Банда панков исчезла за ближайшим поворотом и она повернулась к нему, все еще улыбаясь, и прикоснулась ладонью к его лицу. Она задрала голову, улыбка ее стала шире.

— Я знала, что ты похож на Крида. Кид никогда не говорил этого, но я сразу увидела.

— И кто такой Крид? — Ему понравилось ощущать ее руку на своем лице, но он едва ли успел насладиться этим чувством — так быстро она ее убрала.

— Крид Ривера правил на этих улицах, еще когда Джино жил со своей мамочкой.

Это объяснение лишь привело его в еще большее замешательство.

— Это, конечно, лишь догадки, но Джино выглядит старше меня.

Это его рассмешило.

— Знаю, — сказал она, по-прежнему ухмыляясь. — Разве люди не смешные? Он смотрит на тебя и отступает потом, что его мозг говорит ему, что ты — Крид, в то время как его глаза говорят, что ты никак не можешь быть им. Ты моложе его. Поразительно.

Поразительно — почти также поразительно, как и ее улыбка. У нее была прекрасная улыбка: губы не были пухлыми, но выглядели очень мягкими, у нее были симпатичные зубки — из тех, по которым хочется пробежать языком. Ему бы хотелось, чтобы она сняла свои солнечные очки и кепку. Так он мог видеть лишь ее щеки, ее рот и ее нос, изящный, симпатичный носик. Но этого было недостаточно. Он хотел увидеть ее глаза.

— Сколько тебе лет? — спросил он, удивив себя тупостью вопроса. Ему хотелось узнать, но спрашивать он не собирался.

— Я старше, чем ты, вероятно, думаешь, — сказала она, отворачиваясь и открывая дверь грузового лифта.

Он даже не заметил, когда тот приехал, что откровенно изумило его, потому что внутри находилась одна из самых потрясающих тачек, что он видел — лаймового цвета Додж Челленджер с черной гоночной полосой, протянувшейся через капот.

— Это значит, что тебе не пятнадцать? — спросил он.

Она рассмеялась, словно не могла поверить в его слова.

— Ты думал, мне пятнадцать? — Она зашла в лифт и жестом пригласила его последовать за собой.

— Да, — кивнул он, забираясь следом.

— Ну, ты ошибся почти на пять лет. На следующей неделе мне будет двадцать.

«Спасибо тебе, Господи», — мысленно взмолился он, почувствовав волну облегчения. По его меркам она все равно была слишком молодой — обычно его привлекали женщины постарше, намного старше — но в ней определенно было что-то, что переключило его в другой режим.

Она нажала на широкую кнопку на стенке кабины, и лифт начал двигаться, со скрипом и дребезжанием поднимаясь вверх.

Она обошла машину, проведя рукой по капоту, но вдруг остановилась, когда что-то привлекло ее внимание.

— Черт, о черт, Супермен, — сказала она, наклонившись, чтобы заглянуть в водительское окно. — Что за беду ты притащил сегодня домой? Батюшки, ты посмотри на это!

Она потянулась внутрь и вытащила платье, маленькое красное платье с расстегнутой молнией — целое платье, без женщины внутри — что лишь сильнее разожгло его воображение.

Она приложила его к себе — это зажгло еще пару грез в его голове.

— Что думаешь? — сказала она, подняв глаза на стену здания. — Думаешь, где-то там у нас бегает голая женщина?

Да, именно об этом он и думал.

Усмехнувшись, она снова обратилась к салону машины.

— О, это дорого ему обойдется. Посмотришь на этот бардак?

Он послушно подошел и, наклонившись, заглянул в открытое пассажирское окно — и мгновенно получил куда более ясное представление о том, что случилось с платьем.

Секс.

Он чувствовал его в воздухе. Секс, шоколад и китайскую еду.

Ух-ты. Меньше чем в двух футах от него на ручке переключения передач висели атласные трусики. Лифчик из того же комплекта зацепился за ручку двери. Он также заметил один красный сандаль на высоком каблуке и мужской ботинок. Пара боксеров была брошена на водительское сиденье, а около заднего стекла валялись коробки из-под китайской еды. Еще пара упаковок лежала на заднем сиденье и на полу.

И секс. Или он уже поднимал эту тему? Машина все еще не остыла от секса. Оставалась горячей. Обжигающей.

Достаточно горячей, чтобы возбудить его. Он ничего не мог поделать. Он опасался, что закрыв глаза и вдохнув поглубже, тут же получит мгновенную эрекцию.

— Ну и что ты думаешь? — спросила она. Он решил, что на самом деле она не хочет этого знать. — Обычно я беру с него сотню баксов за то, чтобы привести Роксанну в порядок, но это… — Она резко взмахнула рукой. — Это будет стоить больше: двести, двести пятьдесят. Что думаешь?

— Двести пятьдесят долларов за то, чтобы почистить машину?

— Да, я тоже так подумала, — сказала она, будто он только что согласился с ней. — Двести пятьдесят. Есть хочешь? — Просунув руку в салон, он подхватила одну из нераскрытых упаковок и разломила нетронутую пару палочек, валявшуюся на приборной доске.

Орудуя ими с поразительным профессионализмом, она протянула ему кусочек еды через салон. Он не смог устоять. Он взял бы все, что она предложила бы ему, но, чтобы взять угощение, ему пришлось наклониться. И вот он оказался в салоне, где совсем недавно Супермен занимался любовью с женщиной в красном платье, а теперь ел королевских креветок из рук цыпочки панк-рокерши. От всего этого у него слегка закружилась голова.

Закинув себе в рот пару креветок, она вылезла из машины, чтобы обойти ее сзади. Он последовал за ней, и они, откинувшись на багажник, прикончили остатки еды в упаковке, пока старый лифт полз вверх по стене небоскреба.

Насчет вида она была права. Он был удивительно живописный: огни Денвера, растянувшиеся до самого подножья гор.

— Хочешь, глянем, что в тех коробках у заднего стекла?

— Конечно, — сказал он. Впрочем, он сомневался, что залезть в машину — такая уж хорошая идея.

Краб Рангун и «Весенние рулетики» — два его любимых блюда полностью стоили усилий по изъятию из салона. Хотя он по-прежнему чувствовал себя немного неудобно, съедая обед этого парня — Супермена. Когда лифт наконец остановился на седьмом этаже, его представление о Стил Стрит кардинально изменилось.

Там были машины, поразительные машины, целые ряды машин, редчайшие машины стоимостью в миллионы долларов: мускулкары, спорткары, Ягуары, Порше, роскошные красные машины, машины с изогнутыми крыльями, которым он даже не мог найти названия. Ряд офисов, выстроенных по северной стене, выглядел дорогим и современным. Через окна, выходившие на гаражный этаж, он видел кучу электронного оборудования и изысканной мебели. Это место было высокотехнологичной мечтой.