Следующий часовой тоже окликнул его. И снова Грасу пришлось подходить к нему достаточно близко, чтобы солдат узнал его.

– Прошу прощения, ваше величество, но где ваши телохранители?

– Где-то там, сзади.

Король небрежно махнул рукой, он по-мальчишески гордился, что сбежал от них. Часовой неодобрительно хмыкнул.

– Они должны неотступно следовать за вами. Они отвечают за вашу безопасность.

– Я могу сам позаботиться о себе.

Часовой не решился спорить. Грас пошел дальше и чувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Часовой был прав. Он заботился о кольчуге и шлеме, которые должны были уберечь его от гибели, но разве не такую же цель преследовала его охрана?

Грас пообещал себе, что не станет больше так делать, и ему сразу стало легче.

Генерал Гирундо, завидев короля, приказал полудюжине солдат окружить его. Старый приятель погрозил ему пальцем.

– Вы неправильно вели себя, ваше величество.

– Согласен. – Тон короля был сух – единственная сухая вещь среди дождя и грязи под ногами. – Что ты предлагаешь сделать?

– Отправить вас в постель без ужина, ваше величество, – с ухмылкой сказал Гирундо. – И разумеется, я буду лично охранять вас.

В отличие от часовых его ранг позволял ему указывать на неосмотрительность Граса.

Король решил вступиться за себя:

– Надеюсь, ты не собираешься превращаться в одного из тех зануд, которые продолжают колотить но колышкам палатки, после того как уже вогнали их в землю.

– Я? И в мыслях такого не было. – Гирундо был само воплощение невинности, правда весьма промокшей. – Надеюсь, ваше величество, вы не собираетесь стать одним из тех занудных колышков палатки, которые продолжают вылезать из земли, несмотря на то что по ним стучат.

– Ха, – сказал Грас и добавил для полноты картины: – Ха-ха.

Гирундо поклонился, как всегда, уверенный в себе. Король указал генералу на Нишеватц.

– Как бы тебе понравилось попытаться атаковать стены под прикрытием этого дождя?

– Ваше величество, я сделаю это, если вы прикажете. – Гирундо на мгновение стал серьезным. – Однако если у меня будет выбор, я... не стал бы этого делать. Стрельба из луков при такой погоде невозможна, безрезультатна и...

– Для нас и для них, – прервал его Грас.

– О да, – генерал кивнул. – Но им нет нужды много стрелять. Пока мы поднимаемся по лестницам, они просто могут сверху бросать что-нибудь на наши головы. Это нам нужны лучники, чтобы не позволить им поднять их дурацкие головы. И устанавливать штурмовые лестницы в вязкой грязи совсем не то, что я хотел бы делать.

– О, – произнес Грас, – понимаю. – К его разочарованию, он действительно понимал. – Ты более умен, чем хотелось бы.

– Извините, ваше величество. Буду стараться, чтобы этого больше не случилось.

– Как правдоподобно! – Король ухмыльнулся. – Ну, ладно. Если ты не хочешь атаковать в ливень, как насчет туманов, которые наползают с Северного моря? Это было бы лучше?

Гирундо погрузился в размышления, потом сказал:

– Это можно было бы сделать, если вы хотите прекратить морить Василко голодом. Это действительно так, ваше величество?

– Лето проходит. – Фразу можно было истолковать как угодно. Поэтому король решил внести ясность: – Не хотелось бы здесь зимовать, и кто знает, как долго Василко может держаться?

– И все-таки в этом что-то есть... Я полагаю, мы могли бы попытаться. – Гирундо говорил охотно, но без воодушевления. – Хотя когда ждать следующий туман?

– Возможно, ты прав, – согласился Грас – Но давай готовиться. Мы увидим, как они хотят сражаться за Василко.

Он надеялся, что ответ будет – не очень.

«Как мы удерживаем черногорских пиратов от высадки на наше побережье?»

Перо быстро бегало по пергаменту. С тех пор как Ланиус начал работать над книгой для Крекса, он обнаружил, что ему хорошо удавались формулировки общих, всеобъемлющих вопросов. Предлагать ответы на них оказалось значительно труднее.

Он старался – как если бы задавал вопросы себе. Он писал о необходимости разделить города-государства, о торговле, преимущества которой перед пиратством должны быть очевидны для черногорцев, и о кораблях с высокими мачтами, которые Грас приказал строить, чтобы иметь возможность и в этом противостоять Черногории. Его перо запнулось, когда он попытался описать эти корабли. Ланиус когда-то приказал им идти в наступление, но сам никогда не видел никаких судов, кроме речных галер и барж. «Мне придется расспросить Граса поподробнее, когда он вернется с севера», – подумал он и сделал пометку на полях, чтобы напомнить себе об этом.

Младший король остановился, покусывая кончик тростникового пера. Некоторые писцы использовали гусиные перья, но Ланиусу лучше удавалось затачивать тростник, и он также был убежден, что перья из этого растения набирают больше чернил. Кроме этого, покусывание гусиного пера не давало ему ничего, кроме ощущения, что рот полон мокрого пуха.

После нескольких минут размышления он придумал еще один хороший вопрос и поспешно записал его, чтобы не забыть: «Как мы обращаемся с рабами, которые могут проникать в Аворнис из земель ментеше, и с теми, кого мы можем обнаружить на тех землях, которыми правят ментеше?»

Он чуть не вычеркнул последнюю часть вопроса – откуда столь неоправданный оптимизм? – но потом передумал. С последней частью или без нее, вопрос заставил его на какое-то время задуматься. Что Крексу или другому королю, который придет после него, необходимо знать? Ланиус предупреждал, что часть рабов, перешедших Стуру в поисках свободы, остается под чарами Низвергнутого (внешне это нисколько не заметно) и служит шпионами изгнанного бога. «Или его наемными убийцами», – подумал Ланиус, ощутив озноб от воспоминания.

Отец также предупреждал сына, что заклинания для излечивания рабов по-прежнему не слишком надежны. «Хотя, – писал он, – сейчас более заметен успех, чем прежде».

Король надеялся, что это было правдой. К тому времени как Крекс станет достаточно взрослым, чтобы захотеть прочитать что-то вроде «Как быть королем»,все уже будут знать о том, насколько эффективно было заклинание Птероклса.

Решив, что на сегодня хватит, Ланиус убрал пергамент, перо и чернила в шкафчик. Поначалу в конце дня он каждый раз нервничал, размышляя, хватит ли ему упорства, чтобы снова вернуться к книге. Сейчас страх ушел и появилась уверенность, что он однажды закончит ее, даже если этот день придет еще очень не скоро.

Когда король вышел из архива, несколько дворцовых слуг прошли мимо, не обратив на него ни малейшего внимания. Это позабавило его. «По одежке встречают», – подумал он, так как на нем была льняная туника и такие же штаны.

Когда мимо него промчался Бубулкус, тоже не обратив внимания на человека неопределенного ранга в еще более неопределенной одежде, Ланиус почти окликнул его. Показать заносчивому слуге, что он не знает всего, что должен знать, – сильное искушение. Но Ланиус не был в настроении выслушивать хныкающие извинения Бубулкуса – или его утверждения, что он, конечно, всегда узнает Ланиуса.

Отус – это была другая история. Бывший раб, освобожденный колдовством Птероклса, казалось, был рад осознавать, что он жив. Если он делал ошибку, то просто смеялся над этим. И когда Ланиус вошел в его охраняемую комнату, Отус знал, кто к нему пришел. Низко кланяясь, он тихо сказал:

– Ваше величество.

– Здравствуй, Отус, – ответил Ланиус. – Как ты сегодня?

Раб выпрямился с широкой улыбкой на лице.

– Я – отлично, спасибо. Лучше не могло бы быть. Разве день не хорош?

Для Ланиуса этот день казался неотличимым от любого другого – но ведь он не прожил почти всю свою жизнь в шкуре раба?

– У меня есть вопрос к тебе.

– Спрашивайте, – проговорил Отус.

Если он и заметил стражников, стоявших по бокам короля Ланиуса, то не подал виду. Ланиус все еще не доверял колдовству, которое подняло темную тень рабства. Не проскальзывает ли что-то от Низвергнутого сквозь сияющее лицо освобожденного раба? Никаких признаков не было, но это не значило, что их на самом деле нет.