Но он не ожидал, что это будет означать возвращение домой — потому что именно это напоминало его возвращение на куттер, и стоял с открытым от удивления ртом в проходе, покуда матросы приветствовали его снова и снова. К тому времени Джексон и вся команда гички поднялись на борт и стали в стороне, и когда Рэймидж махнул рукой, чтобы на них обратили внимание, экипаж судна взревел, приветствуя их.

Саутвик сказал, стараясь перекричать шум.

— Я думаю, что они оценили бы несколько слов, сэр!

Рэймидж запрыгнул на карронаду и поднял руку, прося тишины. Он пытался выглядеть мрачным и преуспел в этом: узкое лицо, твердый взгляд, светлый диагональный разрез шрама на фоне загара, сжатые губы и мускулы челюсти, придавали ему вид человека безжалостного и решительного.

Он дождался тишины.

— Вы должны быть самым глупым экипажем судна, которой кто-либо имел несчастье командовать, — сказал он резко.

Улыбки исчезли. Каждый человек выглядел удрученным, как нашкодивший школьник.

— Я попытался убить вас в деле с «Сабиной» и потерпел неудачу. Я думал, что получу второй шанс с этими двумя фрегатами, но они оказались британцами. Я мог не беспокоиться в третий раз, когда мы встретили испанский флот. И теперь вы настолько тупы, что приветствуете меня, когда я возвращаюсь снова.

После этого матросы разразились оглушительным смехом, сломав ряды, сгрудились вокруг него, и кто-то выкрикнул: «Попробуйте еще раз, сэр!»

— Я попробую! Но на сей раз — и я не шучу — теперь нам, вероятно, придется играть в кошки-мышки с «Сантиссима Тринидад». — Он сделал паузу, чтобы они усвоили эту мысль. — На случай, если вы забыли, у него 130 пушек. Как только мы разберемся с ним, останется шесть 112-пушечных и два 80-пушечных. Потом, если жизнь еще будет теплиться в вас, вы прикончите еще восемнадцать 74-пушечных. Но не думайте, что тогда наступит время пить грог, потому что останется еще несколько дюжин фрегатов в запасе, которые придется привести в Гибралтар или Тахо!

Если бы он думал, что этот список произведет отрезвляющий эффект, он ошибался: матросы снова начали восторженно кричать, и краем глаза он заметил, как Саутвик потирает руки на уже знакомый манер. Если бы у экипажа каждого испанского судна была хотя бы половина их духа, подумал он, большой флот Кордовы был бы непобедим. Пока матросы радостно кричали, Рэймидж представлял себе, как флот Кордовы выходит из Кадиса и присоединяется к французскому флоту в Бресте, дабы предпринять вторжение в Англию. Французские войска идут через Корнуолл, грабят и сжигают Св. Кью Холл и, вероятно, отрубают голову его отцу за то, что был графом и адмиралом. Матросы затихли, и он понял, что его мысли отразились на его лице. Ну, несмотря на необходимость хранить тайну на берегу, нет никакого вреда, если он сообщит им, что происходит, так как все они будут в море через пятнадцать минут.

— Теперь слушайте внимательно. Я рассказал вам, что представляет из себя испанский флот, а Джексон и другие, вероятно, описали, на что это было похоже на якоре в Картахене. Но Джексон и некоторые другие не знают, что весь этот флот получил приказ отплыть позавчера. У испанского адмирала есть приказ следовать в Кадис, так что в любую минуту вы можете увидеть, как они проходят мимо мыса Европа и дальше через Кишку[9].

Он указал на серые холмы Африки менее чем в дюжине миль через Пролив.

— Если они пройдут туда прежде, чем мы сможем выйти и найти сэра Джона и предупредить его, тогда только испанцы и французы знают, какие будут последствия. Если испанский флот такого размера погрузит войска в Кадисе и поплывет на север, чтобы прорвать блокаду Бреста и позволить французскому флоту присоединяться к ним, то мало что помешает им вторгнуться в Англию: у них будет более пятидесяти линейных кораблей. Чтобы остановить двадцать семь линейных кораблей Кордовы, идущих в Кадис, у сэра Джона есть только одиннадцать, насколько мы знаем. Так вот, матросы: наша работа состоит в том, чтобы предупредить сэра Джона, но так как мы даже не знаем, где он, нам нельзя ни секунды потратить впустую… Мистер Саутвик! Мы отходим немедленно!

С этим он спрыгнул с карронады, чувствуя себя драматическим актером, который только что произнес речь Генриха V накануне Дня Св. Криспина — хотя опустил начало:

Когда он шел к трапу, матросы все еще приветствовали его, а он с горечью вспоминал более ранний отрывок из той же пьесы:

Его слава такова, что за нее дадут лишь очень маленькую кружку очень плохого эля.

Рэймидж отстегнул шпагу в крошечной каюте и, когда Джексон положил большой кожаный мешок, развязал его и переложил книги и документы из него в ящик стола. Ключ был все еще в замке ящика — и только небольшая коробка со свинцовой подкладкой, обычно стоявшая под столом и теперь погребенная на глубине приблизительно в тысячу морских саженей, отсутствовала. Он должен поручить сделать новую.

Он сел, чувствуя себя утомленным. Это не была только физическая усталость: его мозг устал. Он мечтал о неделе отдыха — отдыха от необходимости принимать решения, от необходимости постоянно понукать себя, от постоянного страха, что минута слабости позволит врагу — будь то испанцы или погода — продвинуться вперед. Заснуть без страха, что тебя разбудят только для того, чтобы ты оказался перед лицом еще одной чрезвычайной ситуацией.

Слова Специального уполномоченного все еще звучали в его ушах: «Ваш куттер — единственное судно, которое мы можем послать к сэру Джону… Если бы у меня было три фрегата, то я использовал бы их все: но есть только ваш куттер. Не сделайте ошибку, Рэймидж, найдите сэра Джона — вы должны его найти. Вы знаете, что под угрозой. Управляйте судном и управляйте людьми так, как вы никогда не управляли прежде, даже если вас каждый день будет встречать шторм. Если вы увидите фрегат, даете его капитану одну из копий приказов, которые я подготовлю. Идите от одной точки рандеву к следующей. Если встретите нейтральное судно, сверните шею его шкиперу, если это — единственный способ заставить его сказать, видел ли он эскадру сэра Джона. И, — добавил он мрачно, — если вы потерпите неудачу, не ищите оправданий».

Найдите эскадру сэра Джона… Рэймидж потянулся за картой. Он отправляется в путь, не зная куда. Сэр Джон вышел из Лиссабона, покинув устье реки Тежу (которую испанцы называют Тахо) 18-го января с одиннадцатью линейными кораблями, чтобы сопроводить несколько португальских военных кораблей и бразильский конвой на юг до безопасных широт. (Как далеко на юг было «безопасно»?)

Сделав это, сэр Джон намеревался вернуться в точку рандеву у мыса Сент-Винсент, чтобы встретить любые подкрепления, какие Адмиралтейство будет в состоянии послать из Англии. Он, конечно, нуждался в них. Специальный уполномоченный — который был в трудном положении, так как официально у него не было никакой власти над Рэймиджем, — не ожидал, что сэр Джон вернется на точку рандеву раньше 12-го февраля.

По пути из Пролива в Атлантику точка рандеву у мыса Сент-Винсент (юго-западная оконечность Португалии и один из самых опасных мысов на Атлантическом побережье) была на расстоянии в 170 миль на северо-запад. С восточным ветром «Кэтлин» могла быть там приблизительно через тридцать четыре часа, принимая среднюю скорость равной пяти узлам.

Если сэр Джон, подкрепления или фрегат не окажутся там, решил Рэймидж, он будет двигаться к Канарским островам — то есть тем маршрутом, которым сэр Джон следовал бы с бразильским конвоем, — в течение трех дней, а затем возвратится на точку рандеву. Это увеличит возможность обнаружения сэра Джона дальше к югу, таким образом, флоту придется пройти меньшее расстояния, чтобы перехватить испанцев прежде, чем они достигнут Кадиса.