— Что за дело? — не понял Джек.

— Давным-давно Старик-с-Луны возвел этот замок. — Брут осушил бокал и подцепил с блюда жареного цыпленка. Блюдо держал трепещущий Крысеныш. — После того как Старика-с-Луны выгнали, здесь жили многие, очень многие, но никто не ощущал себя в безопасности, если понимаете, о чем я.

— Еще бы — если в подвале завелась Хель! — кивнула Торгиль.

— Даже сам Ланселот, спускаясь вниз, поневоле оглядывался через плечо. И что же! Благодаря тебе, Джек, мальчик мой, кольцо Нежити наконец разорвано.

— Никакой я не «твой мальчик», — буркнул Джек.

Его до глубины души раздражало, как небрежно, походя Брут упомянул о его великой жертве: ведь мальчуган лишился драгоценного посоха!

— Все следы старой крепости должны быть уничтожены, — продолжал Брут как ни в чем не бывало, словно не замечая ярости Джека. — Мне, конечно, досадно, что крепость обречена пасть, но мы бессильны помешать Владыке Леса. До сих пор удерживали его одни только ярткины. Так что давайте-ка попрощаемся с Дин-Гуарди. Крысеныш! Тащи вина на всех!

Поваренок опрометью кинулся в буфетную и вышел обратно, сгибаясь под тяжестью металлических кубков и бутылей.

— А они пьют? — шепотом спросила Торгиль, кивая на немые, выжидательно застывшие скирдочки.

— Не так, как мы, — отозвался Брут. — Ага! Вот отменное вино из Иберии. Иберия — это на континенте. Не знаю точно где. Иффи и его банде подавай все самое лучшее!

Друзья подняли тост за гибель Дин-Гуарди. Джек предложил свою чашу одному из ярткинов, что стоял чуть поодаль от прочих.

— Спасибо тебе, дитя земли. Намерения у тебя добрые, хотя мы предпочитаем воду, — промолвило странное создание.

— Мне не хотелось, чтобы вы чувствовали себя лишними, — объяснил Джек.

По внутреннему дворику из конца в конец прокатилось не то журчание, не то шуршание: словно песок сыпался. По-видимому, над Джеком смеялись.

— Такие, как мы, никогда не чувствуют себя лишними, — прошелестел ярткин, отступая назад и растворяясь среди теней. — Мы тебя не забудем.

— А теперь пора идти, — бодро возгласил Брут. — Крысеныш, ступай-ка впереди с фонарем. Торгиль, мальчик мой, пойдешь замыкающим.

Торгиль заулыбалась; то, что ее назвали «мальчиком», ей изрядно польстило.

— Держись ко мне поближе, — велел Бука, ставя Пегу между собою и Немезидой. — Не верю я в доброжелательность Владыки Леса.

Осторожно обходя застывшие в ожидании скопления ярткинов, друзья пересекли внутренний двор и вышли за ворота. На фоне звездного неба зловеще нависала Изгородь.

— Проход начинается здесь. Не вздумайте свернуть в сторону, а то с пути собьетесь. Ах ты, славная наша Обводочка-Загородочка, — заворковал Брут, чуть ли не похлопывая фамильярно рукою по темным, блестящим листьям.

Джек ведать не ведал, применимо ли к Изгороди слово «славная». Если сейчас Изгородь настроена благодушно, то какова она, будучи не в духе, Джек предпочел бы вовеки не знать. В проходе царила невыносимая духота. Шипы и сучья жадно тянулись к Джеку, цеплялись за одежду, царапали кожу. Как-то раз предприимчивый побег обвился было вокруг лодыжки Джека, но тут же — с явным сожалением! — отполз прочь. Листья сочились такой враждебностью, что впору задохнуться. Один неверный шаг — и проход закроется, схлопнется, сминая тех, кто внутри…

«Не думай об этом», — приказал себе Джек.

Но вот наконец друзья оказались снаружи — на вольном воздухе. В небе над головами мерцала полоса звезд; полная луна венчала башню Дин-Гуарди. Послышались треск и скрежет: проход и в самом деле закрылся.

— Погодите! — воскликнул мальчуган. — Но ведь в крепости остались Иффи и его люди!

— Они вполне заслужили свою участь, — отозвался отец Север.

Джек заметил, что монах бережно прижимает к груди алтарный покров со Святого острова.

— Ярткины уже разобрались с ними, — объяснил Брут. — И всех, кого сочли негодными отбросами, пошвыряли в кладовую. Да, собственно, всех, кроме Крысеныша. Иффи попытался дать бой, ну да сражаться с ярткинами непросто. Верно, Крысеныш?

— Д-да, — пролепетал поваренок.

— Крысеныш вот тоже попытался сопротивляться. Небось несладко приходится тому, кто попадется им под руку.

«Ох, несладко», — подумал про себя Джек.

То-то злополучный поваренок перепуган до смерти.

— Взберемся-ка вон на тот холм, — предложил Брут.

Холм был невысок; шагать вверх по склону сквозь перистые травы Джеку даже нравилось. Стрекотали сверчки, из-под листьев выглядывали лягушки. Стояла самая что ни на есть обычная погожая летняя ночь.

С вершины мальчуган отлично видел темный силуэт Дин-Гуарди под полной луной. Крепость словно выросла в несколько раз. И тут Джек осознал, что это Изгородь подступила к стенам.

Владыка Леса пошел в атаку.

Стонали выдираемые из кладки камни. Трещали деревянные двери. Железные решетки на окнах ломались, рассыпая искры. Шум стоял оглушительный. Спустя какое-то время Джек заметил, что крепость словно умалилась в размерах. Она погружалась в землю: вот так тает снежный сугроб, растекаясь ручьем. Когда на месте былой твердыни осталась почти ровная поверхность, грохот и гром разрушения угасли вдали.

Если в этом хаосе и звучали человеческие голоса, Джек их не слышал. У мальчика заныло сердце. Он даже представить себе не мог последние минуты тех, кто оставался заперт внутри. Джек жалел предводителя стражи, что так восхищался Этне, и того старого солдата, который когда-то всю ночь пролежал в росной траве, слушая пение эльфов. «Будь осторожна в просьбах!» — предостерегала Торгиль.

— Так проходит слава Дин-Гуарди, — промолвил Брут, выпрямившись во весь рост: статный, высокий и неправдоподобно красивый на фоне полной луны. — То был оплот теней и скорби, величие его было обречено, и бесславно — падение. Однако ж начать с чистого листа всегда приятно, — добавил он, испортив весь эффект возвышенной речи.

— Что, будешь перестраивать крепость? — полюбопытствовала Торгиль.

От былой твердыни не осталось и следа. Над морем торчал лишь одинокий каменистый выступ.

— Я здесь хозяин, в конце концов! Владычица Озера и ее нимфы обещались помочь мне.

— Кто б удивился, — буркнул Джек.

— А пока я тут подремлю минутку на травке. Располагайтесь, как дома; тут так тепло и уютно.

И Брут мгновенно заснул. Его примеру последовали и остальные. День выдался долгий и тяжкий. Но теперь, когда опасность миновала, всех одолела усталость.

Один только Джек посидел еще немного, гадая, не он ли в какой-то мере виноват в гибели людей Иффи, и вспоминая свой посох, добытый в Ётунхейме. Полная луна сияла над каменным плато, где еще недавно высился замок Дин-Гуарди. Интересно, а наблюдал ли Старик-с-Луны за его уничтожением — и как разгром на нем сказался?

Утром Джек проснулся последним. Отец Север совещался о чем-то с Брутом, Этне танцевала на лугу у подножия холма; Крысеныш подсматривал за ней из кустов. В рассветных лучах Этне казалась совершеннейшим эльфом с головы до пят.

— Прямо не верится, что Дин-Гуарди больше нет, — промолвила Пега, задумчиво глядя на море. — Я спустилась вниз с первым светом, так там ни камушка не осталось. Разве что дыра в скале, но подойти ближе я побоялась.

— Очень разумно, — похвалил Джек.

Цветущий луг простирался вплоть до самого каменного выступа. Казалось, на этом месте зеленели травы вот уже тысячу лет. От Изгороди не осталось и следа.

Торгиль подскакала к друзьям на коренастом пони. Спешилась, заставила лошадку повернуться кругом, демонстрируя серую, в яблоках, масть.

— Ну разве не красавец? Ярткины вывели из крепости весь домашний скот, прежде чем отдать ее на милость Владыки Леса.

Бука с Немезидой тоже поймали себе по лошадке. Хобгоблины держались верхом цепко, как репьи, а обезумевшие пони выгибались дугой, пытаясь сбросить седоков.