— Хейнрик, как всегда, настоял, чтобы идти первым — оружием похвастаться хотел. Представляете? Взял с собой меч, копье, щит, и в придачу еще запасной щит — собираясь, в сущности, лезть под землю! Вот дурак-то! Как бы то ни было, на второй день Хейнрику втемяшилось в голову осмотреть отходящий в сторону коридор. «Ты что, не помнишь, что сказал Руна? — возмутилась я. — Никаких ответвлений!» Хейнрик обозвал меня трусихой и свернул в сторону.

Торгиль сглотнула и перевела дух. Джек уже заподозрил страшную правду.

— Он… он крикнул мне, что застрял, — рассказывала воительница. — Я слегка отстала: я же тащила на себе все припасы. Слышу: Хейнрик вопит как резаный. Я подняла факел повыше, гляжу и вижу…

Голос Торгиль прервался.

Джек и Пега терпеливо ждали. Воительнице явно стоило немалого труда облечь в слова, что именно она видела. Солнце наконец-то проникло в тесную лощинку и разбудило семейство выдр. Звери проплыли вниз по ручью, как по команде нырнули — и вынырнули снова с серебристыми рыбешками в лапах. Люди на берегу не внушали им ни малейшего страха.

— Когда я была совсем маленькой, — давясь слезами, выговорила Торгиль, — я однажды выкапывала в лесу дикий чеснок и наткнулась на змеиное гнездо. Змеи там кишмя кишели: свивались в клубок, шипели, скалили клыки. Я побежала домой и получила хорошую взбучку за то, что не принесла чеснока. Вот что-то такое я в пещере и видела, только это гнездо было куда громаднее. Там извивались сотни и сотни змей, а в самой середине был Хейнрик. Змеи оплетали его руки и ноги, а одна прямо у меня на глазах обвилась вокруг шеи. Но не успела я ничего предпринять, как земля задрожала! Я в жизни ни с чем подобным не сталкивалась. Стены начали обваливаться, я не устояла на ногах. И тут что-то ударило меня сзади. Когда я пришла в себя, туннель, по которому мы пришли, обрушился, а в своде сверху зиял проем.

— А как же Хейнрик? — спросила Пега.

— Он погиб. Погребен под завалом камней. — Торгиль не поднимала головы.

— Он провалился в логово накера, — объяснил Джек. — Мы тоже чуть не угодили в ту же ловушку. Эта тварь похожа на гигантского клеща.

— Да нет же, на клопа! — настаивала Пега.

— Одином клянусь, это было змеиное гнездо, — уверяла Торгиль.

— Возможно, что все мы правы. Думается, накер принимает обличье наших худших кошмаров, — догадался Джек.

К тому времени солнце уже затопило лощинку. Рассказ Торгиль оставил по себе тягостное впечатление; Джек даже предложил дослушать окончание как-нибудь потом. Он загодя разложил по карманам недоеденный сыр и был прав: горшочки в форме грибов исчезли, словно их и не было.

— Как подумаю о том, что какое-то существо рыщет вокруг, а мы его и не видим, — так прямо мурашки по коже, — передернулась Пега.

— Но оно, похоже, вполне дружелюбно, — возразил Джек.

— Да, но на глаза-то оно не показывается! И как тут прикажете уснуть, если к тебе подкрадывается кто-то чужой? И с какой стати оно меня-то выбрало?

— Наверное, ты на вид самая вкусная, — предположила Торгиль.

— Перестань, — оборвал ее Джек.

Ему отчаянно не хотелось покидать уютную горную расселину. Она казалась такой безопасной — после шепчущихся деревьев и мха, едва не поглотившего Торгиль. Но выбора у детей не было.

Они двинулись дальше по длинной, узкой луговине между скалами и лесом. Никто не произнес ни слова. Никто, собственно, и не решал, идти ли дальше. Просто ничего другого в голову не приходило.

Позади остались тополевые, березовые, ольховые и ясеневые рощицы, где тут и там возвышались сучковатые, покрытые лишайником дубы да липы роняли жутковатую зеленую тень. Со временем Джек заметил, что солнце находится уже не позади, а с левой стороны. Они дошли до конца долины и теперь огибали горы с другой стороны. Никакого выхода по-прежнему не обнаружилось, а отвесные скалы казались непреодолимыми.

— Сдается мне, мы идем назад, — заметила Торгиль. — Я-то надеялась вернуться на корабль, вот только подземный коридор завалило.

Дети отдохнули немного у быстрого ручейка, и Джек поделил между всеми запасы сыра. С тех пор как он расстался с викингами, произошло немало всего интересного, так что он рассказал Торгиль и о своем возвращении в деревню, и о странствиях Барда в теле ворона по имени Отважное Сердце.

— Ах, Отважное Сердце? — воскликнула воительница. — Вздорная птица уверяла меня, что она на самом деле — Бард, но я подумала, она врет. Птицы вечно всякую чепуху болтают.

— А ты понимаешь птичью речь? — удивилась Пега.

Воительница коротко кивнула. Джек тут же вспомнил, что это умение Торгиль отнюдь не радует. Она, бывало, говорила, что птицы напоминают ей ораву пьяных викингов: ни на минуту не затыкаются.

— А вот он что говорит? — спросила Пега, указывая на зяблика, что пел-заливался в кустах бузины.

Торгиль прислушалась.

— «Все зудит. Все зудит. Все зудит». А вот тот отвечает: «И у меня, у меня, у меня». А тот, что на березе, высвистывает: «Птичьи вши, птичьи вши, у всех птичьи вши».

— И впрямь, если знать, о чем это они, так оно и не интересно ничуть, — фыркнула Пега.

Дети побрели дальше. Джек рассказал Торгиль о том, как Люси сошла с ума, о том, как был уничтожен монастырь Святого Филиана и как исчез Брут.

— Так это ты вызвал землетрясение? — потрясенно вскричала Торгиль.

— Я нечаянно. Я разозлился. А Бард учил меня: никогда не твори магию в гневе.

— Это же потрясающее умение! — восхитилась Торгиль. — Ты можешь обрушить на врагов лавину! Можешь играючи стереть с лица земли целую деревню!

— Да ну тебя! — буркнул Джек.

Он напрочь позабыл, как кровожадна юная воительница. Но в общем и целом день прошел вполне приятно: они с Торгиль по очереди рассказывали истории да вспоминали свои приключения в Ётунхейме. Лишь ближе к вечеру Джек заметил, что Пега давным-давно не участвует в разговоре.

Мальчуган огляделся в поисках подходящего для ночлега места, но на сей раз никакой уютной долинки поблизости не случилось. Значит, придется разбить лагерь прямо на скалах или укрыться под деревьями.

— Не пойду под деревья, — объявила Торгиль.

— Что, испугалась? — ядовито поддела ее Пега.

— Боятся только рабы, — прошипела воительница.

— Какая удача, что рабов здесь нет, — парировала Пега. — Я, например, пойду подыщу себе славную мягкую постельку среди мха. А тебе небось милее мерзнуть на камнях.

— Пега! — вскричал Джек, до глубины души пораженный.

Как это на нее непохоже: девочка никогда не задиралась первая!

Но Торгиль лишь фыркнула:

— Я сама выбираю себе битву. Не хочу проснуться и обнаружить, что надо мной склоняется невесть какое чудовище.

Пега демонстративно отошла к деревьям, хотя, как заметил Джек, расположилась не то чтобы у самых корней. Торгиль отыскала себе ровный каменный уступ.

— Слушай, ну это же просто глупо, — увещевал ее Джек. — Нам надо держаться вместе.

— Вот пусть она и идет сюда, — отрезала воительница.

— С места не сдвинусь, — тут же откликнулась Пега.

Джек переводил взгляд с одной на другую, отчаянно пытаясь придумать, как бы свести девчонок вместе. Он, хоть убей, не понимал, что послужило поводом к ссоре.

— Ну, по крайней мере, давайте истории рассказывать. У меня еще сна ни в одном глазу.

Девочки неохотно сошлись на полпути между выбранными стоянками. Место было не из лучших, сырое и топкое, ну да спасибо и на том. Да что за муха их обеих укусила? — недоумевал про себя Джек. Торгиль, конечно, язва та еще — вот когда она ни с того ни с сего мила и любезна, тогда и впрямь есть повод забеспокоиться, — но Пега-то, казалось бы, всегда кротка и услужлива!

— Я, например, вот о чем не прочь послушать, — объявила между тем Пега. — Мне бы очень хотелось узнать, как так вышло, что прославленная воительница едва не стала добычей мха.