— В следующем месяце мне исполняется девятнадцать.
— Вам, наверное, пришлось пережить немало неприятностей после того, как вы покинули свою родную страну.
Он умолк и спустя некоторое время спросил:
— Почему вы уехали из России?
— Мы с отцом находились в нашем загородном доме в Балаклаве, когда на нашу землю вторглись вражеские войска.
— Вам удалось бежать?
— Наш слуга-турок, которого вы видели со мной на базаре, помог нам сесть на военный корабль, везущий раненых в Скутари.
— Значит, вы прятались где-то неподалеку от того места, где я оставил вас в тот день.
— Это — бедняцкая часть города, там мало домов. Мы находились там в безопасности, пока власти не решили устроить обыск в домах.
— Я понимаю, в каком затруднительном положении вы оказались.
Лорд Кастльфорд прошел через всю каюту и сел в кресло напротив Ямины. Глядя ей в глаза, он произнес:
— Я проезжал верхом в той части города на следующий день после нашей встречи. Я думал, что, может быть, увижу вас снова.
— Я вас видела.
— Из вашего дома?
— Нет, меня пронесли мимо вас в паланкине, меня несли во дворец Долмабахчи.
Он удивленно посмотрел на нее, и Ямина поняла, что он не помнил паланкин, который несли глухонемые рабы.
— Там горел какой-то дом, — сказал он. — Я боялся, что это как-то связано с вами.
Она поняла: лорд Кастльфорд подумал, что пожар могли устроить те, кто охотился на шпионов. Их взгляды встретились, и Ямина спросила:
— Вы догадались о моей национальности?
— Не сразу, — признался он. — Но затем у меня возникли сомнения. Вы так разволновались, когда увидели, как толпа издевалась над тем человеком. Но я не мог сопоставить ваше имя с вашей внешностью или вашим акцентом.
Он умолк, но затем, улыбнувшись, произнес:
— Русским обычно хорошо даются иностранные языки.
— Я думала, — через мгновение ответила Ямина, — когда меня проносили мимо вас, что, может быть, следует позвать вас и попросить о помощи. Интересно, как бы вы поступили в таком случае?
— Честно говоря, не знаю! Я даже рад, что вы тогда не позвали меня. Но теперь я вынужден помочь вам. Я просто не могу ответить вам отказом.
— Я нисколько не сомневаюсь в том, что вам не слишком приятно оказаться в столь неловком, щекотливом положении.
— Я направляюсь в Афины, где вскоре займу пост британского министра. Сейчас не самое подходящее время для подобных житейских проблем. Такая проблема — если решить ее неосмотрительно и некорректно — может испортить всю мою карьеру.
— Я ни в коем случае не хочу доставить вам какие-либо неприятности.
— Никакие ваши слова или поступки не помогут, если вас обнаружат, — сказал лорд Кастльфорд. — Я не настолько глуп, чтобы не понимать, что очень многие мужчины могли бы позавидовать мне, но никто ни на мгновение не поверит, что я не приглашал вас к себе в каюту!
— Я понимаю это не хуже вас, — заверила его Ямина. — И именно поэтому мы должны быть чрезвычайно предусмотрительны. Наверное, будет лучше, если вы не станете говорить обо мне даже вашему камердинеру.
— Я доверяю Дженкинсу, как самому себе, — ответил лорд Кастльфорд. — Я всегда ему доверял. Ему обязательно нужно знать о вас, причем не только потому, что он будет приносить сюда пищу, но и потому, что ему придется готовить постель, на которой, как вы решили, я теперь буду спать.
Его речь снова приняла язвительную интонацию, и Ямина немного растерянно сказала:
— Я просто пытаюсь… смотреть на вещи практично. Наверное… было бы лучше… если бы я… утонула в водах Босфора. Тогда… не было бы никаких проблем со мной… ни для вас… ни для меня.
— Не говорите глупостей! — резко оборвал ее лорд Кастльфорд. — Война не будет длиться вечно. Когда наступит мир, вы сможете вернуться домой.
— Да, я вернусь в Россию, — согласилась Ямина. — Как знать, может быть, от нашего дома в Балаклаве хоть что-то осталось. Правда, я сама не особенно в это верю.
Ямина не сказала ему, как пугает ее будущее, будущее без отца и матери. У нее не осталось даже дома, куда она могла бы вернуться.
Она никогда не испытывала особой привязанности к родственникам. Подумав о том, что ей придется жить у своего дяди и двоюродных братьев, Ямина решила, что переедет к ним только в самом крайнем случае.
Как бы то ни было, будущее представлялось ей довольно смутным. Сильнее всего Ямину в эти минуты терзало безграничное одиночество.
Жизнь больше уже никогда не будет прежней без отца, без ее дружбы с ним, которая так много значила для них обоих в последние годы.
Наверняка все эти мысли были написаны у нее на лице, потому что в следующее мгновение лорд Кастльфорд сказал:
— Всегда трудно принимать решение, прежде чем в этом возникает необходимость. Давайте сейчас подумаем о том, как нам выпутаться из этой неприятной ситуации. Мы должны проявить достаточное благоразумие, чтобы не допустить никаких ошибок и чтобы нас, не дай Бог, не обнаружили вдвоем!
— Мой отец любил говорить, что нет ни одной проблемы, которую не мог бы решить человеческий разум, — ответила Ямина.
— Я с ним согласен, — ответил лорд Кастльфорд. — Вот поэтому мы обязаны все как следует обдумать. Нам нельзя рисковать, и, самое главное, нас не должны застать врасплох.
С этими словами он подошел к двери каюты и запер ее на засов.
— У стюардов есть дубликаты ключей, — пояснил он. — Они могут запросто войти в каюту в любой момент. Нам не следует забывать о том, что дверь всегда должна быть закрыта изнутри.
— Да, конечно, — согласилась с ним Ямина.
Она поднялась с кресла и подошла к иллюминатору, но посмотрела не на море, а куда-то вверх, словно заподозрив, что кто-то может увидеть их с верхней палубы.
— Думаю, что здесь мы находимся в безопасности, вдали от любопытных глаз, — улыбнулся лорд Кастльфорд.
— Очень на это надеюсь, — ответила Ямина. — Но матросы лазают по мачтам и могут случайно заглянуть в иллюминатор.
— Вряд ли, — возразил он. — Но все же мы должны разговаривать потише, иначе мне придется объяснять всем, что я разговариваю сам с собой!
— А это явный признак безумия!
— Признаюсь вам, я почувствовал, что начинаю сходить с ума. Я решил, что фаворитка султана подарила мне какое-то экзотическое животное или птицу.
— Мне остается лишь уповать на то, что моим спасителям удастся избежать неприятностей, — откликнулась Ямина.
— Вы говорили, что ваша сообщница — фаворитка султана.
— Да. Она черкешенка и отличается удивительной красотой, — объяснила Ямина. — Она была моей горничной в нашем доме в Балаклаве, а потом ее похитили люди султана.
Заметив, что лорд Кастльфорд заинтересовался, она продолжила свой рассказ:
— Белый евнух, тот самый, что говорил с вами и передал вам ключ, тоже служил в доме моего отца. Его тоже похитили, правда, это было девять лет тому назад. С тех пор он сильно изменился.
— Это вовсе не удивительно, — сказал лорд Кастльфорд. — Я просто в ужасе от подобной жестокости.
Ямина вздрогнула.
— Даже сейчас мне с трудом верится, что я спаслась. Гораздо лучше оказаться в плену у англичан, чем оставаться в гареме. С каждой проведенной там минутой мне становилось просто жутко.
— Думаю, что вы войдете в историю как одна из немногих женщин, которым удалось спастись бегством из султанского гарема, — заметил лорд Кастльфорд.
— Я находилась там на особом положении, — объяснила Ямина. — Хотя я и жила в гареме, но не являлась собственностью султана.
— Надеюсь, что поэтому вас не станут слишком усердно искать. Иначе рано или поздно кто-нибудь догадается, почему мне подарили такой роскошный сундук.
— Я уже думала об этом, — ответила Ямина. — Мне невыносимо думать о том, что Михри или Сахин подвергнутся наказанию из-за меня!
В ее голосе прозвучал неподдельный ужас.
— Забудьте об этом! — остановил ее лорд Кастльфорд. — Что толку казнить себя понапрасну! Что сделано, то сделано. Теперь наша главная задача состоит в том, чтобы никто не догадался о вашем присутствии на борту «Индии».
