– Черт побери, я уже ответил на них! Я всего-навсего мелкая вошь, офицер, выполняющий второстепенную работу, и даже не занимаю никакого официального поста. Мы получили директиву взять тебя под наблюдение. Возможно, что потом были и другие указания, но я их не знаю.

– Я еще раз повторяю, что не верю тебе. У тебя здесь достаточно компактная и разветвленная сеть, которая позволяет видеть все и везде. Послушай, Мэтт, мы работали много лет, и ты должен понимать, что эти пустые отговорки не для меня! Что было в этой директиве?

– Я не знаю! Она предназначалась только для руководства!

– Ну что ж, как знаешь, Мэтт! Только не забывай, что у тебя приближается пенсионный возраст, а ваше ведомство имеет если и не прямую, то весьма тесную связь с Лэнгли. Подумай об этом хорошенько, Мэтт.

– Господи, – раздался стон снизу, – я сказал тебе правду. И больше я не знаю ничего.

– Кто были эти китайцы?

– Я не…

– Они явно не из полиции, кто они?

– Это правительственные подразделения.

– Какой отдел? Они должны были сказать тебе это или это должен был сказать тебе твой шеф. Ведь он не хотел, чтобы ты работал вслепую.

– Он сказал мне только то, что их участие согласовано с Вашингтоном. Он буквально клялся, что больше ему ничего не известно. Что еще можно было сделать? Проверять их документы?

Алекс помолчал некоторое время, затем вновь вернулся к разговору.

– Есть один человек, Мэтт, огромных размеров, который выглядит, как китайский вариант человека-горы. – Конклин вновь замолчал. Голова Ричардса начала подергиваться.

– Я не знаю… точно.

– Кто он?

– Я только видел его, и это все, что я знаю. Его трудно не заметить.

– Но мне кажется, что это не все, Мэтт. Наверняка то место, где ты его видел, заинтересовало тебя, и ты стал задавать вопросы. Что ты узнал?

– Но послушай, Алекс! Это всего лишь сплетни и ничего больше, ничего конкретного.

– Мне всегда нравились сплетни. Так выкладывай эти сплетни, Мэтт, а не то моя нога случайно может соскочить на твое лицо. Ты же видишь, я плохо управляюсь с нею. – И чтобы его слова не были пустым звуком, Конклин переместил протез прямо между лопаток своего пленника.

– Господи! Ты сломаешь мне позвоночник!

– Нет, я думаю, что начать придется с лица. Кто он, Мэтт? – Конклин переместил протез, и теперь давление распространялось уже на череп.

– Ну хорошо! Как я уже сказал, это не было клятвой на Евангелии, но мне шепнули, что этот человек занимает высокий пост в МИ-6.

– Можно мне попросить ваш галстук, доктор? – неожиданно произнес Конклин, развязывая свой. – Твой галстук, Мэтт, мне тоже понадобится.

Двумя минутами позже офицер Мэтью Ричардс лежал за колонной со связанными руками и ногами, а его рот был надежно закрыт.

– Они все еще пытаются догнать наше прикрытие, которое теперь на полпути в Малайзию.

– Кто это был? Я понимаю, что не женщина.

– Да, женщина едва ли справилась бы с такой задачей. Мы очень часто используем его здесь как лишнюю пару глаз в приграничном районе. Он промышляет золотом и алмазами, но никогда не связывается с наркотиками. Его излюбленные места – Гонконг, Сингапур, Макао. Я думаю, что он не всегда был таким. Что-то произошло в его жизни, и она пошла по другой полосе. У него даже отобрали его медали.

– Какие медали?

– Олимпийские медали 1976 года. По бегу и по бегу с препятствиями.

Они молча поднялись по эскалатору на площадку с выходными терминалами. Навстречу им попалась группа рабочих, которые отправлялись убирать перрон. Алекс повернулся в их сторону, щелкнул пальцами правой руки и, отогнув большой палец, сделал движение в направлении нижних дверей. Сообщение было понятным, через несколько минут связанный агент ЦРУ, несомненно, будет найден позади колонны.

– Это именно тот, кого они все называли майором, – пояснила Мари, сидя на стуле против Конклина, пока Мо, стоя на коленях, осматривал ее левую ногу. – Ой, ой! – закричала вдруг она, подтягивая ногу и пряча ее под стул. – Извини, Мо.

– Ничего-ничего, там все хорошо заживает. Это случайная боль, сейчас она пройдет. Попозже я сменю повязки. – Панов поднялся и сел на стул возле небольшого стола.

– Ты остановился здесь? – спросила она Конклина.

– Мой номер чуть дальше твоего, через холл, соседний с тобой оказался занятым.

– Как тебе удалось раздобыть хотя бы этот?

– Деньги решают все, а кроме того, не забывай, что это Гонконг… Давай все же вернемся к майору.

– Его имя Лин Вэньчжу. Кэтрин Степлс рассказала мне, что он офицер английских спецслужб, говорит по-английски с типичным лондонским акцентом.

– Она уверена в этом?

– Да, вполне. Она слышала, что он один из лучших офицеров секретной службы здесь, в Гонконге, включая ЦРУ и КГБ.

– Я понимаю это, – сказал Алекс, согласно кивая головой, – и могу поверить, что ее сведения достаточно точны, но что-то здесь не сходится, есть какое-то потерянное звено. Для Лондона одно дело – соглашаться на проведение Вашингтоном операции на их территории и совсем другое для МИ-6 сообщать нам обо всех имеющихся у них в этом регионе агентах, тем более таких способных, как наш майор.

– Почему? – заинтересовался Панов.

– По нескольким причинам. Во-первых, они никогда не доверяли нам, не столько замыслам и намерениям, сколько мозгам, которые их исполняют. Во-вторых, почему риск операции, проводимой американскими бюрократами, должен нести английский персонал? Это, пожалуй, главная точка нестыковки всего, что мы знаем на сегодня. Лондон никогда не согласится с таким положением вещей.

– Я могу предположить, что вы имеете в виду Мак-Алистера? – спросила Мари.

– Я провел некоторый анализ, – покачал головой Конклин, – и могу сказать, что он является или самым сильным, или самым слабым фактором во всем сценарии. Скорее, второе. У него достаточно ограниченное воображение и немного подмороженные мозги. Я хочу сказать, что Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер просто-напросто кролик. Его уши мгновенно встают торчком при первом же сигнале надвигающегося конфликта или ошибки, и он моментально скрывается бегством. Он один из лучших аналитиков, но у него нет квалификации, чтобы быть хорошим оперативником, не говоря уже о стратегическом руководстве операцией такого масштаба. Едва он появился бы на сцене в этом качестве, его мгновенно бы освистали, поверьте мне.

– Но он очень убедительно терроризировал нас с Дэвидом, – коротко вставила Мари.

– Ему подсунули этот сценарий и велели дополнить его сюжетами. Но когда ты сбежала от них, он оказался в затруднении: следующие сюжеты ему некуда было вставлять, и весь сценарий оказался под угрозой провала.

– А кто автор этого сценария? – спросил Панов.

– Хотелось бы мне знать. Никто из тех, с кем мне удалось побеседовать в Вашингтоне, не знает этого, а их было несколько человек. Они не стали бы лгать мне…

– Кэтрин Степлс кое-что рассказала мне, – прервала офицера Мари. – Я не знаю, может ли это помочь или нет, но это почему-то осталось в моей памяти. Она сказала, что в Гонконг прилетел один из высших государственных чинов, который «гораздо больше, чем дипломат», или что-то в этом роде. И она при этом высказала мысль, что имеется прямая связь между его появлением и всем происходящим.

– Как его звали?

– Этого она мне не сказала. Но позже, когда я увидела рядом с ней Мак-Алистера, я подумала, что тогда речь шла о нем. Но, может быть, и нет. Аналитик, которого ты только что описал, и нервничающий человек, который разговаривал с нами в Мэне, едва ли мог быть дипломатом и тем более государственным лицом. Это должен быть кто-то еще.

– Когда она это сказала? – спросил Конклин.

– Три дня назад, когда прятала меня у себя на квартире в Гонконге.

– Перед тем как отвезла тебя в Таенман?

– Да.

– И больше она никогда о нем не вспоминала?

– Нет, и даже когда я спросила ее, она под разными предлогами замяла этот разговор, а у меня в то время не было причин не доверять ей. В какой-то мере она брала на себя определенный риск, не говоря уже о риске профессиональном, и тем не менее собиралась помочь мне.