Джейсон уже видел впереди себя начало лесного массива и был готов подняться на ноги, как вдруг быстро пригнулся к земле и затих. Прямо перед ним, чуть вправо, на том месте, где кончалось поле, стоял человек, в руках у которого была винтовка. Он внимательно всматривался в пространство, покрытое травой и освещаемое перемежающимся лунным светом. Пользуясь порывами ветра, несущимися с гор, Борн продвигался вперед, стараясь как можно ближе подобраться к часовому. Тот сконцентрировал все внимание прямо перед собой и не следил за флангами. Когда человек повернул голову влево, Джейсон рванулся к нему. В панике часовой инстинктивно взмахнул винтовкой, стараясь нанести удар прикладом по нападающему. Борн же, ухватив оружие за ствол, вывернул его через голову патрульного и нанес ему удар по голове, добавляя резкий выброс колена в область грудной клетки. Китаец упал. Оттащив бесчувственного патрульного в высокую траву, Джейсон как можно быстрее снял с него подобие куртки и, разорвав ее на части, связал ему руки и ноги, а в рот затолкал надежный кляп.
Подобрав винтовку, Борн выбрался из травы и, прислушавшись, осторожно двинулся к лесному массиву. Кругом был слышен только равномерный шум деревьев. Теперь, если все пойдет так, как надо, его ловушка должна захлопнуться, и это будет только вопросом времени и терпения. Неожиданно, почувствовав что-то необычное в окружающей обстановке, он бесшумно соскользнул за большой валун, который был слева от него. Положив винтовку на землю, он достал из-за пояса пистолет и осторожно выглянул из-за своего укрытия.
То, что он ожидал увидеть раньше, он увидел сейчас. Вооруженный солдат, в полной форме, стоял метрах в пятнадцати от костра. Скорее всего, часовой был поставлен таким образом, чтобы создавалось впечатление от его присутствия, но не более. Военный посмотрел на часы. Итак, ожидание началось.
Прошло гораздо больше получаса. Солдат успел выкурить несколько сигарет, а Джейсон оставался по-прежнему неподвижен и продолжал наблюдать. Все началось едва заметно, медленно, без приветственных звуков труб и многочисленной свиты, сопровождающих торжественный выход нового действующего лица. Человек шел медленно, но довольно небрежно, отводя руками в сторону мешающие ветки и не стараясь укрываться в тени.
Как только он вступил в полосу более интенсивного отблеска костра, Борн с силой сжал ствол пистолета, чтобы удержаться одновременно и от непроизвольного крика, и от выстрела. Он не без содрогания рассматривал привидение, которое было почти точной его копией, и перенесся на несколько лет назад, когда он был Дельтой в составе «Медузы», человеком, который потом превратился в Кейна, а из него в Джейсона Борна. Перед ним был наемный убийца.
Резкий дальний звук нарушил однообразный шум леса. Человек остановился, затем быстро свернул в сторону от костра и бросился вправо, в то время как солдат распластался на земле. Из-за деревьев вырвались одна за другой несколько очередей, и убийца, быстро перекатываясь по земле, наконец достиг темного пространства под густыми деревьями, а солдат-китаец, привстав на колено, сделал несколько выстрелов в этом направлении.
Реакцией на это были взрывы. Первая граната разнесла место вокруг костра, вторая, почти мгновенно последовавшая за ней, ударила по деревьям, разбрасывая во все стороны куски сухих веток, и наконец высоко в воздухе взорвалась третья, и отзвук ее взрыва сдетонировал в том месте леса, откуда перед этим раздавались автоматные очереди. Неожиданно огонь охватил все пространство вокруг костра, и Борн, прикрывая рукой глаза, выбрался из-за камня.
Солдат-китаец лежал без движения, его винтовка валялась рядом. Неожиданно в этот адский круг, образовавшийся на месте костра, ворвалась какая-то темная фигура, и, сделав резкий поворот, побежала через огонь к лесу, сделав два выстрела в сторону Джейсона. Борн запетлял из стороны в сторону, а затем упал на землю, не спуская глаз с убегающего человека. Он не должен упустить его! Поднявшись, он бросился за тенью, уже исчезающей среди деревьев, вновь почувствовав себя частью «Медузы»!
Убийца закричал, когда Джейсон, захватив в замок его шею, сделал резкий поворот вправо и заставил человека опуститься на землю. Вернее, они упали оба, и в этот момент Борн успел нанести своей жертве страшный удар в живот, выдавливая из ослабевшего тела остатки воздуха, в то время как его другая рука продолжала сжимать горло ночного призрака.
Вдруг неожиданная мысль пронзила его возбужденное сознание. Лицо? Чье это лицо? Он где-то видел его, несколько лет назад.
– Дельта! – почти прошептал задыхающийся человек.
– Почему ты так называешь меня? – закричал в ответ Борн.
– Дельта! – с хрипом завизжала корчившаяся в судорогах фигура. – «Кейн для Карлоса, Дельта для Кейна».
– Черт побери! Кто…
– Де Анжу! Это я, де Анжу! «Медуза»! Танкуанг! У нас не было имен, только клички! Ради бога! Вспомни, Париж! Лавьер! Ты спас мне жизнь в Париже, точно так же, как спас сотни жизней, когда был в «Медузе»! Я де Анжу! Я рассказывал тебе о твоей собственной жизни, когда мы были в Париже! Ты Джейсон Борн! А тот, который убежал от нас, всего лишь мое творение! Мое!
Борн вглядывался в искаженное лицо, аккуратные усы, сбитые набок седые волосы. Ночной кошмар возвращался к нему. Теперь его вновь окружали пропитанные липкой влагой душные джунгли Танкуанга, где их на каждом шагу подстерегала смерть, а выход был только через ее преодоление. Потом неожиданно возник Париж, ступени Лувра в бледных лучах заходящего солнца. Выстрелы. Он должен спасти это лицо! Спасти человека из «Медузы», который сложил воедино часть раздробленных картин его прошлой жизни!
– Де Анжу? – прошептал Борн. – Ты де Анжу?
– Если ты освободишь мне горло, – задыхаясь, проговорил Француз, – я расскажу тебе все, что со мной было. А ты, я думаю, расскажешь мне о себе.
Филипп де Анжу мрачно смотрел на остатки уничтоженного костра, вокруг которых еще поднимался дым.
– Надо освободить того китайца, – вдруг вспомнил Борн, показывая рукой через лес. – Я оставил его связанным в траве, пока добирался сюда.
Они спустились вниз, и Джейсон ножом разрезал узлы на руках и ногах китайца, а Француз заплатил ему.
– Дзоу ба! – пронзительно крикнул де Анжу, и человек скрылся в темноте леса.
– Ты пытался убить своего наемника? – спросил Борн, когда они остались вдвоем. – Это была ловушка?
– Да. Я надеялся, что мне удастся хотя бы ранить его с помощью гранат. Поэтому я и пришел вслед за ним.
– А я сначала подумал, что он взял себе дополнительное прикрытие с тыла.
– Да, мы так часто делали в «Медузе»…
– Вот поэтому я и принял тебя за него. Но мне хотелось бы знать, чем ты тут занимаешься?
– Это часть моей новой жизни, и я расскажу тебе о ней, но сначала давай уйдем подальше от этого места. Тогда можно будет не торопясь отдохнуть и поговорить.
Тучи постепенно исчезали, уносимые свежим горным ветром. Луна была отчетливо видна, и ее серебристый свет рассеянным потоком падал на вершины ближайших гор. Борн курил и слушал рассказ.
– Помнишь ли ты то парижское кафе, где мы сидели с тобой и обсуждали наши дела после жуткой истории с Лавьер?
– Да, очень хорошо помню. Карлос чуть было не прикончил нас обоих в тот вечер.
– А ты едва не захватил его.
– Да, мне это не удалось. Так что ты начал говорить о кафе?
– Я сказал тебе тогда, в этом кафе, что хочу вернуться в Азию, в Сингапур или Гонконг. Во Франции мне всегда не везло. Ведь я и вступил в «Медузу» в расчете на победу американцев, которая тогда казалась хоть какой-то реальностью.
– Я припоминаю этот разговор, – вставил Джейсон. – Но какая здесь связь с сегодняшней ночью?
– Связь очевидна, поскольку я вернулся-таки в Азию. Те деньги, которые я привез из Парижа, быстро улетучивались, и передо мной встала проблема: что делать дальше? У меня были весьма специфичные способности, которые не подходили для условий обычной жизни, и я стал искать им применение. Неожиданно я сделал открытие, что мораль не является основой моих жизненных устремлений, и с этого момента мои мысли устремились в определенном направлении. Все, что произошло с тобой в Париже, натолкнуло меня на мысль, что Джейсон Борн канул в Лету. Я был уверен, что Вашингтон никогда не осмелится признать свою связь с этим именем, а ты, в силу этих же обстоятельств, должен был просто исчезнуть, раствориться среди людей.
