— Добрый вечер, мистер Эрл! — крикнул снизу один из рабочих. — Уж не собираетесь ли вы тут ночевать? У нас пока не трехсменка.

— А жаль! — бросил Рувим. — Будь Рид поумнее… — Даже произносить это имя было для него невыносимо.

— Он нынче слишком занят своей молодухой, даже носа на фабрике не показывает. Мы его уже неделю не видели. — Рабочий усмехнулся и, смутившись, утер потное лицо большим красным платком. — Простите, сэр, я… хм… так ляпнул, не подумав.

— Все в порядке, — выдавил Рувим.

Они с Долли не таились от людей, и об их отношениях знали почти все. После свадьбы люди проявляли к нему сочувствие, считая, однако, что он должен подыскать себе более подходящую партию. Но никакие слова утешения не уменьшали боль потери, ему нужна была только Долли, его страстная дикарка, которую он почти приручил в ту памятную ночь… А теперь она попала в лапы Бенджамена! Рувим слышал, что даже по дому мужа Долли бегает босиком…

Он тяжело перевел дыхание. Руки у него дрожали. Юноша знал, что в последние дни стал на себя не похож, даже начал допускать ошибки, чего никогда не случалось прежде. Пока это не внушало особых опасений, но все же Рувим решил внимательнее приглядывать за печами и приборами и, уж конечно, не забывать выключать аппаратуру перед уходом с фабрики. Нельзя дать сбой. На карту поставлено слишком многое — его честь, репутация, гордость. Нужно работать, работать, работать… Только так можно выжить после того, что произошло…

«Что же я наделала? — снова и снова спрашивала себя Кира, ужасаясь тому, что натворила. — Неужели между нами все кончено? Со дня сотворения мира женщины жаждут первой физической близости с любимым, испытывая радость, надежду и… смутное любопытство. Так какая муха укусила меня? Почему в самый последний момент я повела себя как деревенская дурочка? Только потому, что испугалась, как бы меня вновь не бросили? Вот и дождалась…»

Внутренний голос настойчиво повторял ей, что все это произошло из-за рома: алкоголь выпустил наружу скрывавшихся в ее душе демонов.

Кира обхватила себя руками, чтобы унять непрекращающуюся дрожь. Что она делает? Сидит тут дрожа, одна-одинешенька на заброшенной мельнице… А хочет только одного — снова оказаться в объятиях Джайлза, почувствовать на себе его тяжесть, ощутить на губах поцелуи, возвращающие к жизни. Опустив взгляд на свои голые ноги, Кира вспомнила, как обвивала их ночью вокруг бедер Джайлза и как потом оттолкнула его.

Дура! Непроходимая идиотка! Она исстрадалась в ожидании настоящей любви, замкнулась, изолировалась от всего мира — и вот теперь, когда заветные мечты воплотились в жизнь, когда ее любви начал добиваться самый прекрасный мужчина на свете, она сама все испортила. Ей нужно, нет, просто необходимо раз и навсегда избавиться от дурацких страхов. Ведь одно появление Джайлза на этой мельнице сделало ее счастливой! А теперь он навсегда отвернулся от нее. Он не поступится своей гордостью.

Да что там, Джайлз имел все основания разозлиться на нее. Поделом ей, идиотке, поделом!

А с другой стороны, может, это и к лучшему. Еще одного удара она не перенесет, любовь к Джайлзу погубит ее. Любовь к Джайлзу? Неужели она действительно влюбилась в этого человека, с которым знакома лишь несколько дней? Да нет же, это всего-навсего игра воображения, порожденная тоской, нестерпимым одиночеством или… вожделением.

При всем том Кира сознавала: Джайлз — именно тот, кто нужен ей в жизни.

Ливень между тем почти утих, небо посветлело, а с широких листьев пальм падали последние крупные капли. Кира потерла занывшую больную ногу. Надо достать из машины чемодан с одеждой. Она поднялась и вышла во двор.

Кира не хотела плакать из-за того, что потеряла Джайлза, но слезы катились по ее щекам. Не выдержав муки, она привалилась к капоту и зарыдала.

Бенджамен Рид тоже разыскивал Киру. Едва она успела расправить на себе помятую юбку, как вдали послышался шум мотора.

После дождя утро дышало свежестью, но расстроенную девушку не радовали ни красота лазурного неба, ни сияющее солнце. Вдали обозначились величественные скалистые горы, скрытые прежде за пеленой дождя, но Кира равнодушно отвела от них взгляд, ибо ощущала лишь давящую пустоту.

«Лендровер» Джайлза исчез, только следы его шин виднелись на влажной земле.

Прикрыв ладонью глаза от солнца, Кира следила за приближающимся стареньким джипом. Умелый водитель уверенно вел машину по узкой, изрытой глубокими рытвинами дороге над пропастью. В мужчине, сидящем рядом с шофером, Кира узнала своего деда. Увидев девушку, Бенджамен стащил соломенную шляпу и замахал ею.

— Как ты там, девочка? — крикнул он, впервые обратившись к ней так фамильярно. — Все в порядке?

Вымученно улыбнувшись, Кира кивнула. При этом она подумала, что вид у нее сейчас, вероятно, ужасный — волосы всклокочены, глаза опухли, под ними наверняка мешки.

— У меня все хорошо! — откликнулась Кира и, прихрамывая, подошла к джипу. После ночи, проведенной на цементном полу, нога болела.

Бенджамен, выбравшись из машины, внимательно оглядел Киру и сразу догадался, что она недавно плакала. Вот так же плакала Долли перед родами. Уж чего он только не делал, чтобы хоть как-то утешить и ободрить ее! Но она все лила и лила слезы. Когда же на свет появилась Тамара, Долли вдруг успокоилась. Бенджамен никогда не понимал свою юную жену и не мог постичь, почему она так несчастна. Такой же неприкаянной казалась сейчас и Кира. Старику захотелось хоть чем-то помочь этой чудесной девушке, только вот чем?..

— А я тебя вычислил! — лукаво усмехнулся он. — Подумал, что скорее всего ты укрылась именно здесь, на мельнице Моргана Льюиса. Ну и ночку тебе пришлось пережить, девочка! Представляю, как ты хочешь окунуться в горячую ванну, а потом плотно позавтракать. Ну, давай собирайся. Тут ведь все твои вещи?

— А как же… — Кира вспомнила о парусе для катамарана Джайлза, но вовремя спохватилась — пусть сам приезжает и забирает его. — А как же желтая машина?

— О ней позаботится Джош, а ты отправишься со мной в Фиттс-Хаус, но сначала пообещай мне никогда больше не исчезать без предупреждения. Джайлз вчера так рассердился, что едва не лишился рассудка.

Слабое утешение… Слова деда ничуть не успокоили ее.

Кире никак не удавалось избавиться от навязчивых воспоминаний о губах Джайлза, о его жадных поцелуях, о широкой, сильной груди, к которой она совсем недавно прижималась… Она тряхнула головой, но наваждение не исчезло. Прошло так мало времени, а она уже соскучилась о нем! Может, единственный человек, способный сейчас утешить ее, — этот старик, чьи глаза выражают такое сострадание и участие? Участие… А собственно, почему вдруг у него пробудились к ней теплые чувства? Ведь он совсем ее не знает.

— Благодарю вас, — пробормотала Кира, — горячая ванна мне действительно очень нужна. Спасибо, что приехали за мной. Сама бы я ни за что отсюда не выбралась.

— Глупости, девочка, ты прекрасно со всем справляешься. Безрассудство иногда творит истинные чудеса. Как говорится, кто не рискует… — Он снова усмехнулся, но, помогая Кире забраться в джип, нахмурился: — А ты опять хромаешь.

— Наверное, подхватила ночью легкий насморк…

— При чем тут насморк, я о ноге?..

— Нет-нет, все в порядке, уверяю вас.

— Мне не составило особого труда найти тебя, — сообщил старик. — И все благодаря твоему умению общаться с людьми, голубушка. Ты произвела на них хорошее впечатление. Все фермеры в один голос расхваливают юную леди из Англии, тронутую их бедами. А вести на нашем острове разлетаются быстро. Все только и делают, что судачат по телефону. Джайлз — хе-хе! — спит и видит, как бы ввести лимитирующий тариф на телефонные переговоры. Обожает устанавливать свои правила и законы.

С листьев пальм и олеандров, переливаясь на солнце, падали последние капли… Все кругом дышало свежестью и чистотой. Однако Кира заметила и разрушения, причиненные ливнем: то тут, то там на глаза попадались курятники, расплющенные грязевыми потоками, кое-где полег тростник на плантациях, дождь затопил деревянные лачуги. Теперь девушка поняла, что в этих местах нужно возводить дома из кирпича или бетона. Не зря здесь их ставят высоко над поверхностью земли и на крепких сваях.