Он даже не произнес ее имени. Каким-то образом, это ранило больнее, чем что-либо еще — и это заставило ее разозлиться, также, что, возможно, было не правильно, но она ничего не могла поделать. — Нет, он не может получить меня, потому что я не люблю его. Я люблю тебя, Шейн.

Он цинично ей улыбнулся.

— Не обязательно любить кого-то, чтобы обманывать их.

— Шейн! — Теперь она была в смятении и ужасе, и ей было плохо, и ей хотелось, чтобы он просто заткнулся.

— Я видел как он смотрел на тебя. Давай же Майкл, скажи ей. Скажи ей что я не прав.

Скажи ей что ты никогда не думал об этом.

Майкл ничего не ответил. В егоглазах появился странный свет, который Клэр никак не могла вспомнить видела ли его она раньше. Она ударила его по руке:- Ну? — настаивала она. — Скажи ему!

— Никак не поможет, — сказал Майкл. — Он не слушает, что бы я ни говорил. Или ты, если на то пошло. Пойдем, Клер. Мы должны идти.

— Нет! Я не оставлю его здесь в таком состоянии, полагающим, что я…

Шейн бросился вперед, схватил ее за плечи и приблизил свое лицо совсем близко к ее.

Достаточно близко, чтобы поцеловать, но, казалось, он совсем об этом не думал. Это был Шейн, но… не он. Не тот Шейн, которого она всегда знала. Даже когда он потерял память, в нем оставалась крупинка нежности, контроля… и теперь это всё ушло.

Будто часть его умерла. Самая лучшая часть.

— Позволь мне всё прояснить, — сказал он. — Я не встречаюсь с сосисками для кровососов.

Если это не он, тогда это та сумасшедшая задница, твой кровососущий босс. Так что, продолжай. Делай то, что знаешь, тебе хочется сделать. Больше не мое дело. С нами покончено.

И он оттолкнул ее, сильно. Она врезалась в стальной столб, который вышиб из нее весь воздух, и на ее глазах навернулись слезы от мгновенной, раскаленной добела боли в кости, ударившейся о металл.

Сквозь слезы она увидела, как Майкл схватил Шейна за руку и оттащил его от нее, невероятно быстрый и сильный. Но у Шейна была собственная сила и быстрота, большая, чем у него должна быть, большая, чем она когда-либо видела у людей, и он развернулся внутри бороны Майкла, и ударил кулаком ему в живот, затем в подбородок, отбросив голову Майкла назад. Затем снова, и снова, и снова, так быстро, что было как в тумане.

И Майкл опрокинулся на спину. Он перевернулся, моргая, и поднялся на ноги, но его рот был в крови, и Ева закричала и попыталась встать между ним и Шейном, и все это было просто безумием — как это случилось. Как такое могло быть…

Клер увидела фигуру, стоявшую на металлических перилах наверху, глядя на них сверху вниз. Миниатюрная женщина, густые волнистые волосы медового цвета, милое лицо.

Глориана. Вампир.

Она улыбалась — не злобной улыбкой, которую Клер могла бы понять, а улыбкой детского восторга.

Улыбкой, которая должна была приберегаться для щенков, и радуги, и истинной любви.

Не для зрелища, как Шейн отбрасывает Майкла в сторону с силой, достаточной, чтобы сломать кость.

Зрители смотрели с каким-то странным, голодным одобрением, и никто не двинулся с места, чтобы остановить его, пока татуированный, мускулистый парень — Рэд, из магазина автомобилей и мотоциклов — не схватил Шейна сзади, продев свои руки под его руками и сцепив пальцы позади шеи Шейна в неразрывном захвате.

Он пнул по суставам ног Шейна и поставил его на колени.

Ева была рядом с Майклом, помогая ему сесть, вытирая немного слишком бледную кровь с его лица кружевным черным платком.

— Боже мой, — сказала она, прерывающимся голосом. — Боже мой, Боже мой… О, милый…

Шейн пытался сбросить захват Рэда, но теперь уже его приятели пришли в движение.

Словно поняв, что бесполезно пытаться разорвать захват Рэда, Шейн перестал бороться.

Ева, наверное, решила, что Майкл в порядке, потому что она посмотрела на Клер, и спросил ее, не пострадала ли она, всё более и более взволнованным голосом. Клер стряхнула с себя оцепенение и сказала:

— Нет, я в порядке. Майкл?

Он не ответил. Он сидел, и все его внимание было обращено на Шейна. Только Шейна.

— Отпусти его, Рэд, — сказал он.

— Чувак, — сказал Рэд. — Не думаю, что это хорошая идея. Он не сдался. Он просто ждет. Я могу это почувствовать.

— Я сказал, отпусти его.

— Твои похорон. — Рэд отпустил Шейна, который повернулся и отпихнул его. Рэд поднял руки, сигнализируя капитуляцию.

И Шейн повернулся к Майклу, который не показав ничего подобного. Фактически, он снова стоял на ногах, отодвигая Еву — мягко — и встал прямо напротив Шейна.

— Это не ты, чувак. В чем причина? — Спросил Майкл.

— Это она, — сказала Клер, и, взглянула на перила над ними. — Она накручивает его.

Только Глориана исчезла. Никаких признаков, что она когда-либо была там. Клер огляделась по сторонам, но не было никаких вампиров в поле зрения. Ни одного.

Только Майкл.

Шейн перевел обжигающий взгляд на нее.

— Кто она?

— Глориана, — сказала Клер. — Она делает это с тобой.

Он засмеялся.

— Я не работают с вампами. Ты должна это помнить.

— Это чары.

— Нет, это не так, — сказал Майкл, очень тихо. — Не совсем. Или не полностью. Правильно, Шейн? Это что-то другое.

— Да, — сказал Шейн. — Это что-то другое. Поскольку многим из нас до чертиков надоело, что вампиры надирают нам задницы, надоело быть вашими ходячими бутылками с дешевым вином, надоело, что вы диктуете правила в этом городе, словно повелители. Этого больше не будет. Верно, ребята?

Ребята из тренажерного зала — и девушка тоже — уже собрались кругом, и у всех остальных был тот же хищный блеск в глазах, та же самая неприкрытая жестокость. Рэд казался единственным мускулистым чуваком, который оказался не в том месте и имел не те мотивы, и сейчас он оглядывался вокруг, тревожно хмурясь.

— Послушай, может, тебе лучше уйти, — сказал он Майклу, потом бросил взгляд на Еву, и Клер. — Всем вам. Разберетесь позже.

Ей хотелось сказать, что она останется, что никакая сила на земле не сможет заставить ее покинуть Шейна, когда он был таким, как сейчас, но если бы она это сделала, она знала, что Майкл и Ева тоже бы остались. И это было бы плохо. Шейн казался особенно рассерженным изза присутствия Майкла здесь — и, по взгляду, что он бросил на нее, присутствия Евы, тоже.

Большой, перекаченный парень, одетый в потную микрофибру и золотые цепи, как какойто отверженный дрянного реалити-шоу, подарил Еве действительно ехидную ухмылку. Это был, в основном, на оскал. — Ты всегда бегала по городу, одеваясь, как подражательница кровопийц, и теперь ты трахаешься с одним из них, — сказал он. Ну, он на самом деле не сказал трахаешься, но мозг Клер отказался полностью перевести это. Это было слишком отвратительно, когда произнесли с таким количеством яда. — Я ненавижу сосисок для кровососов больше, чем вампиров. По крайней мере, вампиры просто делать то, что естественно. В твоем случае, это извращение.

Ева отпрянула, но потом подняла подбородок. — В самом деле? Учитывая то, что я слышу от девушек, которые встречаются с тобой, Сандро, может, тебе следует дважды подумать, прежде чем бросаться такими словами. Потому что я должна поискать половину того, что ты хотел с ними сделать, в Городском Словаре, и это было отвратительно.

На ней снова был галстук, повязанный прежде, чем они покинули дом, и теперь Сандро — как Шейн раньше — протянул руку и дернул ее. Он не успел стащить его, но стянул его достаточно низко, чтобы следы укусов на шее Евы были отчетливо видны. — Взгляните на это.

Ходячий банк крови. Я слышал, ты также и ходячий торговый автомат. Что означает в любой момент, когда Майкл захочет…

Майкл встал перед Евой, стоя лицом к лицу с Сандро, и сказал:

— Не хочешь сказать это мне?

Сандро рассмеялся.

— Ты не усвоил урок своего маленького друга? Уверен. Потому что ты не восстановишься, Гласс. Вся твоя семья была домашними питомцами вампиров со времен Средневековья, но мы не хотим больше этого лучше-чем-ты дерьма. Не здесь. Здесь, ты сам за себя, сука.