— Саулина! — позвала старуха.

Прибежала Саулина.

— Я здесь, синьора.

— Ступай вон по той тропе, — велела ей Джиневра. — Поднимись вверх до самого замка. Там все наши дети. Ты можешь к ним присоединиться.

— Большое спасибо, си… — она хотела сказать «синьора», но с ходу передумала и сказала: — Спасибо, бабушка Джиневра.

В эту минуту Саулина почувствовала себя частью новой семьи. Она с проворством горной козы начала взбираться по крутой тропе, словно у нее и впрямь на ногах были крылья.

— Мне хотелось бы кое-чему научить Саулину, — сказала Бьянка. — Похоже, у нее есть природная склонность к танцам.

— Там видно будет, — ответила Джиневра.

Все хотели чему-то научить Саулину, все так или иначе испытывали на себе ее чары. Еще рано было судить, хорошо это или плохо. Это была реальность, с которой приходилось считаться.

На площади, окруженной немногочисленными ремесленными лавками, мужчины, женщины и дети побросали все свои дела, чтобы поглазеть на скоморохов, разыгравших импровизированный спектакль.

Воодушевленная только что закончившейся репетицией с Бьянкой и напутствием бабушки Джиневры, Саулина плясала и кувыркалась вместе с новыми товарищами перед восхищенной публикой.

— Дамы и господа! — звонким певучим голоском объявил Икар. — Сегодня, после вечерней службы, на этой площади отважные акробаты семьи Чампа, снискавшие милостивое внимание королевских особ Сардинии и Пруссии, выступят для вас с невиданным доселе представлением. Будут исполнены рискованные прыжки с шестом, двойные сальто-мортале, акробатические номера, демонстрирующие ловкость и гибкость за гранью человеческих возможностей, пляски на канате. Приходите все! Невиданное зрелище, смертельно опасные номера за умеренную цену!

Свое объявление, давно заученное наизусть, Икар отчеканил под барабанный бой.

— Ты тоже с нами, Саулина? — радостно приветствовал он ее.

— Бабушка Джиневра мне разрешила.

— Ну тогда пошли.

— Куда?

— Будем делать объявление у ворот виллы маркиза, — сказал Икар, таинственно округлив глаза.

— Это далеко?

— Разве ты не видела этой виллы? — удивился мальчик.

— Не помню.

— Мы же мимо проезжали, — укоризненно напомнил Икар.

— Ну, значит, я смотрела не в ту сторону. Что это за маркиз?

— Маркиз Альбериги д'Адда, — объяснил мальчик, пораженный невежеством Саулины. — Ему принадлежит и этот городок, и все земли вокруг. Всякий раз, как мы приезжаем в Кассано, делаем объявление у ворот виллы. Если хозяева дома, нас впускают и дают нам денег.

— А если их нет дома? — охладила его пыл Саулина.

— Тогда дело плохо, — со вздохом признался Икар. — По правде говоря, — добавил он, — хозяева тут почти никогда не бывают. Но бабушка говорит, что все равно надо туда сходить. Она говорит, что надо иметь веру. Но ведь ты, — вдруг спохватился он, — ты была в Милане, неужели ты никогда не слыхала о маркизах Альбериги д'Адда? Они почти все время проводят в городе. Они очень богатые.

— В Милане я жила в доме синьоры Грассини. Она великая певица и знакомство водит только с такими же знаменитостями, как она сама. И еще с генералом Бонапартом. А об этих маркизах она мне никогда не рассказывала.

— Представляешь, Саулина, — Икар возбужденно зашептал ей на ухо, — эти маркизы Альбериги так богаты, что в задней части виллы начинается аллея, идущая до самого Бергамо! Представляешь? Дорога от Кассано до Бергамо, и все земли по пути принадлежат им!

— Так много? — удивилась Саулина.

— И еще у них есть земли и виллы на озере Лаго-Маджоре, на озере Комо и в других местах.

— А ты-то откуда все это знаешь?

— Да уж знаю, — ответил он с важным видом. — Мы туда каждый год ездим. А дедушка Чампа рассказывает нам обо всех местах, где мы бываем.

— А вы когда-нибудь бывали в Корте-Реджине? — спросила она скорее из праздного любопытства, чем из подлинного интереса.

— Что-то не припомню. Где это?

— По дороге в Кассано.

— Ну, значит, мы через это село проезжали.

— Нет, — грустно покачала головой Саулина. — Надо свернуть с большой дороги на лесной проселок. Никто туда не ездит, если только не нарочно.

— Ну, значит, селение маленькое и, уж конечно, бедное.

— Бедности повсюду много, даже в Милане, — сказала умудренная опытом Саулина. Ей хотелось показать этому хвастунишке, что она тоже кое-что знает и понимает.

— А зачем ты расспрашиваешь об этой деревне? Ты ее знаешь? — спросил Икар.

— Я там родилась и жила до недавних пор.

— Ну тогда на будущий год попросим дедушку Чампа поехать в Корте-Реджину, повеселим твоих родных. Ты довольна?

— Нет, — нахмурилась Саулина, — я не хочу туда возвращаться. Там нет никого, кто любил бы меня.

— Разве у тебя нет родных? — недоверчиво спросил мальчик.

— Моя семья давно меня забыла.

— Даже твоя мама?

— Ну, мама, может, и не забыла, — призналась Саулина, — если у меня когда-нибудь будет много денег, я вернусь к ней и обрадую ее.

Впервые в жизни Саулина подумала о деньгах как об источнике счастья, и ей самой эта мысль показалась странной.

Они шли и разговаривали, немного отстав от шумной ватаги остальных детей. Миновали церковь.

— Смотри, Саулина, вот мы и пришли! — воскликнул Икар.

Саулина увидела то, чего не могла вообразить даже в мечтах: подобных зданий не было и в самом Милане. Ослепительное великолепие виллы Альбериги д'Адда обрушилось на нее без предупреждения. Она поняла, что никогда этого не забудет.

Перед виллой раскинулась лужайка с аккуратно подстриженной травой, пересеченная дорожками, усыпанными белоснежным гравием, а вдоль дорожек стояли каменные вазоны с цветущими деревцами и статуи, изображающие молодых девиц. Струи воды били прямо ниоткуда и с нежным журчанием падали в чашу большого фонтана.

На шпиле крыши развевался освещенный послепо-луденным солнцем штандарт с изображением орла, распростершего крылья на белом поле, — символ родовой аристократии, чудом ускользнувший от революционной стихии. В этих местах семейство Альбериги д'Адда пользовалось таким уважением, что никто не посмел донести властям, что они сохранили свой фамильный герб.

Увидев развевающееся знамя, Икар несказанно обрадовался: это означало, что хозяева дома.

— Ура! — закричал мальчик. — Бабушка была права. Хозяева вернулись на виллу!

Саулина заглянула в глубь двора сквозь волнистые прутья высоченных ворот. Через раскрытые окна и распахнутые центральные двери дом просматривался насквозь: можно было видеть расположенный позади него парк с аллеей, которая, если верить словам Икара, тянулась до самого Бергамо. Ничего более прекрасного Саулина в жизни своей не видела.

Икар снова зашептал ей на ухо:

— Ты обо всем позабыла, разглядывая виллу маркиза. Красиво, правда?

— Она прекрасна, — сказала Саулина.

— А ты хотела бы войти внутрь и рассмотреть все получше?

— Я бы хотела, чтобы этот дом был моим, — Саулина больше не улыбалась, в ее голосе послышалась какая-то новая решимость, а в глазах блеснул доселе невиданный огонек.

— Это невозможно! — воскликнул потрясенный Икар.

Саулина перебрала в уме все то необыкновенное, что уже случилось с ней за последнее время.

— Все возможно, — решительно заявила она. — Еще недавно я не сумела бы написать свое имя, а теперь умею. Не умела танцевать, а теперь танцую.

Из боковых дверей слева вышла дородная женщина небольшого роста и направилась к ним.

— Господин маркиз, — объявила она, обращаясь к Икару, — велит вам прийти сегодня вечером после представления на площади.

Мальчик вежливо поблагодарил, а когда женщина скрылась за дверью, из которой вышла, подбросил в воздух свою шапочку, расшитую ленточками и бубенчиками, и закричал:

— Ура! Вот это приключение! Такого раньше никогда не бывало.

— Вот видишь, — рассудительно заметила ничуть не удивленная Саулина, — ничего невозможного нет.