Освобождённая из рабства девушка как стояла, так и осела на пол, обхватила руками колени, уткнулась в них лицом и горько заплакала. Она получила долгожданную свободу, но заплатила за неё самую высокую из всех цен, которые только могла вообразить. Ценой её свободы стало одиночество. Теперь рядом с нею больше не было и не будет единственного родного человека, которому можно было открыться, на которого можно было положиться в любой ситуации, который всегда прикрывал спину, который понимал её без слов и который просто её любил.

Он пришёл из ниоткуда и ушёл в никуда.

Но сделал всё для того, чтобы здесь и сейчас оставалась, продолжала БЫТЬ она…

Смеётся потешно, аж похрюкивает, ну чисто кабанчик. Старец круглолиц и чем-то напоминает земного китайца. От узких щёлочек глаз тянутся румяные морщинки к пельменным ушам… Только вознамерился я перечить ему по поводу вишнёвой наливки, а головёнка собеседника уж разлетается, забрызгав всего меня мозгами и осколками черепа. Острая косточка вонзается в глаз, я отчётливо чувствую, он вытекает. Боли нет, боевой настрой перекрыл её. И когда я поспел очутиться за грудой камней?

Лежу, вжимаясь в землицу, в руках автомат откуда-то взялся, не подвёл рефлекс, выработанный на уровне инстинкта. Пули посвистывают мимо ушей одна за одной. Самое пекло. Округа шинкуется невидимым топором: окровавленные куски человеческого мяса вперемешку с праздничными яствами, столы в щепки, битая посуда, вывороченная почва.

Святые боги, какой у него калибр? Куда ж стрелять ответно, и не разобрать, откель ведётся огонь. Алекс воистину не ко времени пропал, угораздило его по нужде отлучиться! В нашем деле нельзя расслабляться ни на миг, аки малое дитё, ей-боги. Эх, дымку бы, у обжоры парочка шашек в припасе имеется. Не свети фонари отовсюду, мог бы попробовать использовать сумерки… куда ж он запропастился, не время срать, коль родина в опасности!

Чует моё сердчишко, то у старосты чердак съехал. Он самый бесчинства творит, отрыл в своём погребе какой-нибудь здоровенный пулемёт да устроил заваруху. Сию бойню надобно остановить. Хорошо хоть наша девушка далеко за озером, маловероятно, что её зацепит, к тому же с нею супруг. Однако всё едино опасность есть, да и негоже цивильных селян косить, аки траву, ни за что ни про что.

Бросаю гранату в вероятном направлении источника огня, сразу же и вторую. Нескончаемая очередь, захлебнувшись на миг, продолжает грохотать. Забаррикадировался, ирод. Ну всё, Ильм, братец, хорош валяться. Ты одноглазый теперича, однако сие – не повод для демобилизации. Два глаза – роскошь… Подъём! Мысленно вздымаю над головою красно-зелёный стяг родимого войска с бегущей наискось вереницей буквиц – священным девизом предков. Подымаясь из-за укрытия, вслух чеканю военно-магический заговор:

– Мы творенья Богов наших, их Сила до скончания времени да пребудет в нас!

Применительно к реальности мысленно добавляю: «И после скончания, да не оставь меня сила…»

Ух, доберусь до тебя, берегись, бешеный пулемётчик! Да, время моего народа окончено, тут мне крыть нечем, но это вовсе не является основанием для моей демобилизации.

Меня в жизни чему только не обучали, особенно по части боевого ремесла, но истинное искусство боя постиг я самосильно, тайком подглядывая тренировки авеги Ветрича, хранителя стиля Третья Рука. Лишь избранным по силам усвоить чудотворную технику боевых волхвов древних краиничей, руссачей и бялоросичей, трёх племён, кровь коих слилась и поздней текла в общей «становой жиле» моего народа восславянского. Я сумел приобщиться, и не раз спасало мне жизнь тайное умение, дай боги и сегодня поможет… Повзрослев, докумекал я, что Святополк Великий намеренно позволял за собой подглядывать, наблюдать его сакральные тренировки-ритуалы, и наверняка – только мне.

И он, и я – «носители хроносом», по выражению локосиан и землян, а по-нашему – мы в прямом смысле хранители дара, частиц силы богов. Некогда сей дар позволил Святополку Ветричу преодолеть разделяющую миры бездну и вступить в союз с семиархами Локоса, впоследствии же мне выпала участь последнего живого из восславян. Доселе всегда удавалось не позорить свой Род, быть достойным выбора авеги. Неужто моему Походу суждено окончиться по воле какого-то селянина, невесть по какой причине внезапно обезумевшего?!

Выпрыгиваю из расколоченного колодца лёгким кузнечиком, перекатываюсь лесной гадюкой и несусь как заяц, путающий след в погоне, далее на миг воспаряю прибрежной чайкой, и тотчас вниз, шуршу юркой ящерицей по самой земле, откидываю хвост, чтобы легче и быстрее бежалось, верчусь-кружусь аки шатун, пропускающий мимо себя дробь охотника. И вот я уже нос к носу с неприятелем, цель достигнута, и не могло быть иначе, ведь меня провёл святой затворник Белоглаз. Завершительный выпад, удар задними копытами лося и контрольный укус волчицы. Всё, победа.

Солнце пахнет зрелой пшеницей, а земля – волосами молодой матери. Ветер умеет слушать, а деревья говорить. Вода в реке всегда тёплая, а снег сладкий. И если ночью на небе много звёзд, то завтра будет… то завтра – БУДЕТ. И точка.

Пора домой.

«Действительно, как и предупредила Тич, место назначения, в которое наши угодили, странным назвать было мало. Если попытаться несколькими словами описать увиденное в первые минуты, то наполовину сократившийся отряд материализовался в мире фантазий художника, страдающего тяжёлой формой расслоения личности.

Можешь себе представить, Лана, хотя бы кусочек безграничной Вселенной, состоящей не из тьмы, а из света, некую изнанку космоса. Именно светом, ярким, но не слепящим, и было наполнено бесконечное пространство вокруг наших героев. Здесь не было астероидов, планет, светил, галактик, были лишь потоки и сгустки света. Эти потоки, разных цветов, оттенков и размеров, переплетались между собой в сложнейшую трёхмерную сеть и уходили в бесконечность. Только изредка по некоторым из потоков стремительно проскакивали тёмные и даже чёрные искорки, нарушая окружающую световую гармонию света.

Трое людей, ухватив друг дружку за руки, парили между потоками, как в невесомости. Но это парение в окружающем свете лишь отдалённо напоминало невесомость привычного нам реального бытия, которое мы зовём космосом. Наши твёрдо стояли на ногах в этом свете, а Тич уверенно направляла их и вела вперёд оставшуюся в рядах живых половину отряда. Казалось, что девушка простым усилием мысли несёт всех троих к намеченной цели, других объяснений этому управляемому полёту двое мужчин просто не смогли найти.

Видимо, в этом пространстве были абсолютно другие физические законы. А то, что наши попали именно в… другое пространство, а не в какой-то экзотический мир привычной Вселенной, было ясно по масштабам видимой картины, развернувшейся перед их взорами. Конечно, можно было предположить, что они очутились внутри какого-либо газового гиганта и по волшебству, чудом остались живы, но это мало что объясняло из увиденного. Особенно не понимаемым оставался тот факт, что вся картина мира, если приглядеться, очень чётко и контрастно просматривалась до самого горизонта. А горизонтом здесь была бесконечность. Как будто наши и не глазами вовсе смотрели в эту непостижимую дальнюю даль…

Мужчины, поначалу пытавшиеся понять, что же всё-таки происходит, перестали терзать свои извилины бесконечными вопросами и стали ожидать ценных указаний от ведущей. А Тич никаких команд не отдавала, она молча вела отряд через и сквозь плетения света, когда плавно и медленно, а когда и с такой скоростью, что в глазах у ведомых темнело. Но при всех этих перемещениях никто из троих не ощутил и намёка на перегрузки. Складывалось впечатление, что массы и, как следствие, инерции здесь не существовало как таковых.

В итоге движения выпорхнула троица на своеобразную поляну, свободную от потоков. Именно здесь наши увидели хоть что-то, привычное их глазам, что-то, не излучающее свет всей поверхностью. Опираясь на сгустки света, в пространстве здесь темнели восемь огромных сооружений. Семь из них, размерами побольше, расположились вокруг центрального, малого. Все они казались созданными искусственно, если судить по привычным для нас меркам. За время стремительного сближения мужчины успели рассмотреть, что это конструкции наподобие орбитальных поселений. Этим они были похожи. Но, приглядевшись по отдельности, становилось ясно, что явно сотворены различными биовидами. Уж очень по-разному выглядели сооружения.