— Нет.

Билли надела бы жакет, но она оставила его в раздевалке, так что ей нечего было брать с собой, кроме сумочки. Застегивая ее, она запаниковала, думая о Трэвисе.

Он подошел к телефону и взял трубку. Ну вот и все, сказала она себе. Пятиминутное ожидание такси, десятиминутная поездка до дома. Затем «до свидания». Если «не до завтра». Как она уже прикинула, шансы встретиться лицом к лицу в аэропорту невелики. Она летит в экономклассе, он в первом, она вылетает одним рейсом, он другим. Но, может, все же лучше сказать ему?

Трэвис положил трубку. Выражение его лица было непроницаемым. Билли вопросительно смотрела на него.

— Не уезжайте, — просто сказал он. — Пожалуйста, Билли, останьтесь.

— Я… — Она запнулась, смутилась. Остаться? Что он предлагает? Ночь удовольствия, прежде чем он прилетит домой, к Клео? Ночь любви? Любовь! Губы ее дрожали, однако решение она уже приняла, так как никогда бы не была самой собой, если бы не ставила любовь на первое место. — Я… О Господи!

Лицо его засияло. В одно мгновение он пересек комнату, и Билли оказалась в его руках, таких сильных, удобных, надежных. Для нее самая естественная вещь в мире — приподнять лицо для поцелуя, ощутить тепло его губ на своих губах. Она приоткрыла рот, страстно желая поцелуя, яркого, безумного, воспламеняющего.

— Ох, Билли! — чуть ли не благоговейно выдыхал он, покачивая ее в своих руках. — Ох, Билли, Билли, я хочу тебя, — в муке прошептал он.

Она улыбнулась и приложила руку к его рту.

— Молчи, любимый, — прошептала она.

Трэвис громко засмеялся таким удивительным смехом, что сердце ее запело. Он схватил ее руку, повернул ладонью вверх и прильнул к ней губами, лаская каждым мельчайшим прикосновением и сообщая потоки жара всему ее телу.

Когда он поставил Билли на ноги, она почувствовала слабость в коленях и чуть не упала, но он крепко держал ее в объятиях. Губы его снова требовательно искали ее губ. Она приоткрыла рот, отвечая, ее язык встретился с его языком в извечном танце любви.

Не отрывая губ от ее рта, Трэвис руками ласкал ее тело, скользя по всем его изгибам, и препятствие из одежды лишь усиливало напряжение обоих. Он хотел ее — каждое прикосновение, каждый поцелуй, все оттенки выражения его лица говорили ей, что он хочет ее. Но больше всего об этом говорила его твердая плоть, упиравшаяся ей в бедро. Билли знала, что и она хочет Трэвиса всем своим существом, так же сильно, как и он ее.

Он остановился и поднял голову. Один вопрос стоял в глубине его бездонных глаз. И Билли ответила взглядом на этот единственный вопрос единственным ответом: да. Да! Да! Трэвис улыбнулся, снова наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам; одновременно он взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее пальцами и медленно, но настойчиво стал подталкивать ее в направлении спальни.

Билли возбужденно облизала языком пересохшие губы — жест, который заставил его застонать и прижать ее к себе с такой силой, что она почти лишилась чувств.

— Я хочу тебя Билли, — повторил он. И снова вопрос в его глазах и сомнение, и Билли улыбнулась, отвечая «да» каждым своим вздохом. Она была переполнена любовью, и ответ был написан в ее сияющих сапфировых глазах.

Трэвис подвел ее к кровати и остановился, вглядываясь. Желанный ответ подтверждала и подрагивающая нижняя губа Билли, к которой он прикоснулся своими губами. Это прикосновение еще больше воспламенило ее.

Не вполне слушающимися руками Трэвис расстегнул молнию у нее на платье и стянул его с плеч. Платье упало к ее ногам, и Билли переступила через него. Теперь лишь колготки, лифчик и трусики прикрывали ее тело. Но она чувствовала себя гордой, потому что Трэвис не сводил с нее благоговейных обожающих глаз.

Он, улыбаясь, сорвал с себя рубашку и небрежно швырнул ее в угол комнаты. Теперь наступила очередь Билли ласкать его, погружаясь пальцами в гущу его волос на груди, теребя его соски, твердеющие от ее прикосновения.

— Ты прекрасна! — шептал Трэвис, сжимая ее в своих объятиях.

Кожа соприкасалась с кожей, груди Билли, прижатые к его груди, выступили за край кружевного лифчика, который она надела специально для Трэвиса. Ох, нет! Она улыбнулась от этой мысли, отклоняясь назад в его руках. Кого она обманывает? Колготки, лифчик и трусики, возможно, были куплены просто так, для своего удовольствия, но их выбор в начале вечера не был случаен. Ей хотелось хорошо выглядеть от макушки до кончиков пальцев ног. Она хотела чувствовать себя уверенно, и, разумеется, она думала о Трэвисе. Когда она одевалась, стоя обнаженной перед зеркалом в ванной, она думала о нем, и ее соски твердели. Она вспоминала ту ночь во Флите, когда лежала почти обнаженная перед ним. Она хотела его тогда, хотела и сейчас.

Трэвис начал покрывать легкими поцелуями основание ее шеи. Потом его губы спустились ниже, еще ниже. Билли отклонилась назад в его руках, облегчая ему доступ к своей груди. Его искусные пальцы расстегнули застежку лифчика, а затем ловко стянули его. Трэвис ахнул при виде упругих полных грудей, которые буквально требовали его ласк.

— Ты самая удивительная женщина в мире, — благоговейно произнес он.

У Билли кружилась голова. Она ощущала потребность в том, чтобы Трэвис смотрел на нее, прикасался к ней, наслаждался ею.

— Колдунья! Моя удивительная, обворожительная Билли, — шептал он.

Его руки обвились вокруг нее, большими пальцами гладя снизу округлость ее грудей. Потом он целиком обхватил ладонями ее груди, поднимая их и покачивая, в то время как его большие пальцы теребили розовые соски, которые твердели и напрягались все сильнее и сильнее. Рыча от наслаждения, Трэвис наклонился и взял выступающий сосок в рот, пробуя его языком. Сделав языком несколько вращательных движений, он стал целовать его, потом сосать, снова целовать. Другой рукой он мял ее вторую грудь. В глубине живота у Билли возникло сладкое томление. Подступившие волны желания грозили затопить ее. Она застонала примитивным животным стоном.

— О Господи! О мой Боже! — шептала Билли.

Но Трэвис не спешил. Он свел ее груди вместе и уткнулся языком в ложбинку между ними, потом стал губами трогать то один сосок, то другой попеременно. Затем опустился на колени, и его руки заскользили по изгибу ее талии, а рот начал исследовать поверхность ее живота, сужая круги поцелуев до ямочки пупка.

Билли в счастливом изумлении смотрела на него сверху вниз, наматывая на пальцы его густые волосы. Она любила его, ох как она любила его! Он поднял голову, и их взгляды встретились, посылая друг другу импульсы страсти, пока еще неутоленной.

— Я хочу тебя, — торжественно сказал он, заглядывая, кажется, в самую глубину ее души. Он поднялся на ноги, взял в ладони ее лицо, нежно, мягко, благоговейно прикоснулся к ее губам. Она страстно ответила на поцелуй, прижимаясь к нему всем телом. Ее пальцы чувственными движениями гладили выступающие мускулы его спины.

Трэвис прижался бедрами к ее бедрам, и Билли почувствовала напрягшуюся мощь его мужской плоти. Она задрожала — то ли от страха, то ли от желания.

— Я хочу тебя! — страстно шептал он ей в самое ухо. — Смотри, как сильно я хочу тебя! — И он приложил ее руку к своему члену. Его твердость вызвала у Билли новую волну желания, но и усилила страх.

— О, моя любовь, — почти задохнулась она.

А Трэвис улыбался.

— Сейчас? — спросил он.

Билли кивнула. Ее глаза наполнились слезами любви, слезами удивления. Он любит ее. Конечно, он любит ее! Это не может быть ошибкой, это все слишком удивительно, чтобы быть ошибкой.

С бесконечным терпением Трэвис начал стягивать с нее колготки, выжидая, пока Билли приподнимала по очереди каждую ногу. И затем его рот проложил дорожку поцелуев от лодыжки до колена, поднялся выше и вновь вернулся по нежной внутренней стороне бедер. Она затрепетала от этой ласки. Он замер, глядя на нее. Билли не дышала. Горячие черные глаза не отрывались от ее глаз. Затем один его палец проскользнул под резинку ее трусиков. Его глаза, темные озера, будто спрашивали разрешения. Билли ждала, просто ждала. Палец двинулся вниз, разделяя завитки, проскальзывая в тайную глубину. Он нашел чувственный бугорок и стал взад и вперед водить по нему пальцем. Билли задохнулась, потом громко застонала, переполненная утонченной болью наслаждения. А он все еще удерживал ее взгляд, не позволяя ей отвести глаза.