— Но он-то умер не от мяса, а от овоща, — возразила ей Дама-Босс, и разговор временно перешел в спор относительно того, чем следует считать бледную поганку — овощем или мхом.

Дождавшись конца этой дискуссии, Психологиня вновь заговорила:

— Пэтси всегда просила Питера демонстрировать свои каннибальские привычки мясоеда где-нибудь вне дома, ибо для нее это было даже хуже курения. Поэтому он очень удивился, когда она предложила им с Элисон тушеную говядину с грибочками. Но она заявила, что устроила этот праздник живота ради всеобщего примирения, и он поверил. «Д я мечтала, чтобы он умер счастливым, — сказала мне Пэтси. — Я же не желала ему зла. Просто хотела избавиться от него». На самом деле ей, конечно, нужно было, чтобы только он и Элисон отведали тушеного мяса, поэтому обыкновенные грибы Пэтси потушила с овощами и картошкой в соевом соусе — сбалансированная здоровая пища для нее самой и детей. Потом все они сели ужинать. Наблюдая за тем, как муж со своей любовницей уминают угощение, Пэтси понимала, что развязка неизбежна. И вдруг Элисон предложила Дженет попробовать из ее тарелки тушеного мясца — дескать, полезный животный белок и все такое. Девочка, привыкшая во всем слушаться маму; слава Богу, отказалась, а Пэтси только еще раз убедилась, что поступила правильно. Бабенка явно лишена каких бы то ни было принципов, а Питер с нею заодно. Пэтси поняла, что в свое время ей просто следовало быть более внимательной и разборчивой, когда она шуровала на сайте будущих родителей, и искать себе партнера среди строгих вегетарианцев; а не в колонке нейтралов. Так что ей некого было винить, кроме самой себя.

Смертоносные бледные поганки подействовали именно так, как о них пишут в книгах. Сначала (дня три-четыре) что-то вроде обычного пищевого отравления, а потом, через десять дней, у тебя отказывает печень и ты умираешь. Она делала все, что могла, — отвезла несчастную парочку в больницу, как только у них началась рвота, и натравила санэпидемконтроль на мясной магазин, в котором покупала ту говядину. Магазин, известный своей чистоплотностью и завышенными гигиеническими требованиями, по ее милости закрыли — такой вот неожиданный подарок убежденной вегетарианке. Через три дня Питера и Элисон выписали из больницы и отправили домой, где они через неделю скончались. Пэтси постаралась оградить детей от всего этого ужаса. Когда экспертиза выявила, что смерть была вызвана отравлением amanita phalloides, Пэтси еще раз допросили в полиции на предмет того тушеного мяса. Она объяснила, что добавила в мясо немного лесных грибов и еще какое-то количество покрошила в вегетарианское блюдо. Во время этих допросов она ни разу откровенно не солгала, поэтому никак не могла понять, почему ее арестовали — разве что недавно заключенный миллионный контракт на страховку жизни вызвал у полиции подозрение. Но неужели они не понимают, что такие вещи делаются ради детей? Ей же надо как-то растить их, случись что! Теперь она стала матерью-одиночкой, и ей полагалась помощь от государства. А ее вместо этого разлучили с детьми, обвинив в преступлении. Наша встреча оборвалась внезапно. Она сказала, что идет сделать единственный в неделю дозволенный звонок детям, и ушла, раскрасневшись от негодования по поводу это глупого мира с его глупыми порядками и оставив меня в одиночестве дописывать мой отчет.

— И что вы написали в этом отчете? — спросила я. — Признали ее сумасшедшей или нет? Она ведь не проявила ни малейших признаков угрызений совести. Разве такое поведение не типично для психопата?

— Чтобы принять решение, мне потребовалось время, — пояснила Психологиня. — Меня смущало название грибов. Но теперь я могу сказать так — amanita — это грибное семейство, a phalloides — описание. Означает заостренный пенис. Я убеждена, что мотивом преступления явилась сексуальная ревность и это было не un crime maternel, a im crime passionnel, то есть не убийство ради детей, а убийство на почве страсти. Она подыскала себе грамотного адвоката в надежде, что получит мягкий или даже оправдательный приговор. Я сообщила суду свое мнение, в котором утверждала, что она абсолютно невменяема и не может предстать перед судом. Это означало, что ее надлежит поместить в психиатрическую лечебницу. Отчасти я руководствовалась теми соображениями, что из тюрьмы человек выходит быстрее, чем из психиатрической лечебницы, где сроки пребывания неограниченны. Я посчитала так — чем дольше она будет изолирована от общества, тем лучше. Родители Питера показались мне людьми вполне здравомыслящими, и я надеялась, что дети будут иметь на завтрак сосиски и бекон, пока их мамаша отсутствует. Вот так, crime maternel, убийство ради детей. Думаю, это только начало и об этом еще заговорят всерьез. Ибо кто вообще в наши дни может доверять отцам?

Мы все приумолкли. Потом тишину нарушила Судья.

— Какая сегодня милая ночь, — проговорила она своим трепетным голоском, обращаясь к Психологине. — Холодная и ясная. Не хотите выйти прогуляться?

Психологиня с готовностью поднялась, и они вышли вместе. Ночь, правда, была ненастная и совсем даже не милая, и я подозреваю, что добрались они не дальше одной из спален. Хотя кто знает… Психологиню, как известно, плохая погода не страшила, а Судья, по-моему, готова ради любви пойти на что угодно.

Всю ночь я провела в раздумьях. Снотворное принимать не стала — предпочла страдать в ясном уме и твердой памяти. Я все глубже и глубже проваливалась в черный бездонный колодец безумия — именно так можно описать мое нынешнее состояние. Теперь мне все стало ясно. Джулиан нарочно оставил открытым кран в ванной — чтобы из-за потопа обрушился потолок, семейное Рождество отменили и он смог улизнуть в Вичиту к своей давней любви. Сейчас они нежно смотрят в глаза друг другу в каком-нибудь отеле — под мамочкиной крышей этого, конечно, делать не станут. И вот вопрос — не поступал ли он так же и раньше? А все это время, все эти долгие годы, Оказывается, не любил меня, просто терпел рядом, это в лучшем случае, а в худшем — даже ненавидел. Вот кому, например, есть дело до того, что я застряла в этой глуши? Уж конечно, не ему. С сыночком-то он сумел связаться, а до меня, видите ли, не дозвонился!

Нет, они явно договорились об этой встрече заранее. Конечно, Джулиан не позвонил мне. Могу себе представить, как он радовался этим метелям. А может, его мамаша со своим новым муженьком тоже состоят в этом заговоре? Ведь они наверняка сообщили ему, что Дженни ходит к ним в дом. Она всегда нравилась им больше, чем я. А может, я просто чуточку сбрендила и вижу заговоры там, где их нет? В каждом чихе усматриваю суматранский грипп?

Интересно, звонил ли на самом деле отчим Джулиана и говорил ли, что мать упала и расшиблась? Или я знаю это только со слов своего мужа? Я пребывала в такой растерянности, что не могла вспомнить. И действительно ли мне не хватило места в самолете или это тоже только со слов Джулиана? То есть он меня, дуру, разжалобил и укатил в Вичиту, чтобы встретиться там со своей бывшей любовью Дженни. Но вот что забавно. В то время как одна часть меня почти радостно уличала мужа в измене, другая, здравомыслящая, прозябала в мучительных сомнениях — а не сумасшествие ли это?

Дело в том, что до сих пор я никогда не замечала за Джулианом неискренности — строить подлые заговоры не в его натуре. Вот поскандалить, пошуметь он умел, но хитрость и лицемерие ему несвойственны. Только однажды, двадцать пять лет назад, когда дети были еще маленькие, он устроил мне как-то хитрую каверзу. Выяснил заранее, какой фильм я не захочу смотреть, и ушел в кино. Сказал, будто идет один, но я потом нашла корешки от билетов и спросила, с кем он ходил. Он ответил: «О Боже! Ну чего расшумелась? Да с Дженни я ходил!» То есть прецедент был. Точно такой же прецедент. Прошло столько лет, и вот опять эта Дженни!

Возможно, когда я звонила ему от Беверли, они как раз лежали в постели и посмеивались надо мной — над моей наивностью и глупой доверчивостью.