Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Придется пойти на концерт одной. Можно было только надеяться, что ей удастся вернуть билет на концерт тибетского тантрического хора из Банбери.

Проведя целый час в мучениях из-за точки с запятой, я решил, что жизнь слишком коротка, к тому же это был выходной, и поэтому я одел Джорджию по-походному и отправился по магазинам. Время приближалось к одиннадцати, и Бернис спала беспробудным сном. Если повезет, она пробудет в этом состоянии до утра понедельника.

Как обычно, на улице на меня оборачивались. Конечно, дело было не во мне, просто женщины определенного возраста любовались Джорджией. Раньше я очень нервничал, когда они вдруг подходили со словами: «Здравствуй, моя красавица!», поскольку не знал еще, что все женщины после пятидесяти вели себя по отношению к младенцам крайне фамильярно. Они казались мне потенциальными похитителями детей, и я старался отделаться от них, говоря, что Джорджия не выспалась ночью. Но со временем я привык к вниманию посторонних людей и даже стал считать, что, демонстрируя свою дочь окружающим, я оказываю им услугу.

— Она отлично спит по ночам, — сообщил я своей соседке по очереди в аптеке.

— Ах ты моя умница, — умилилась соседка. — Да-а, умница.

Джорджия сделала попытку улыбнуться и взмахнула кулачком, что привело женщину в неописуемый восторг:

— Вот так бы и забрала тебя домой и съела, до чего же ты славная малышка!

Вот уж нет. Я вспомнил свою теорию о том, что все они слегка ненормальные, эти женщины, и перешел к другой кассе.

— Тэд? — услышал я, и кто-то похлопал меня по плечу. Это был Гидеон с флаконом лечебного шампуня в руке.

— О, добрый день, — ответил я. — Вообще-то я Эд.

— Ах да.

Очередь не двигалась, и я осознал, что нам придется завязать беседу. Постукивая ногой по полу, я придумывал тему для разговора. Погода? Лечебный шампунь?

— Ну и каково же ваше мнение? — спросил он.

— Простите?

— «Мидлмарч».

— А, конечно. Э-э, очень нравится. — Мы оба продвинулись на один шаг вперед. — Замечательные характеры.

— Именно так. Это потому, что читатели викторианской эпохи любили, — он сунул свой шампунь в карман и в воздухе нарисовал кавычки, — «видеть» то, что читали. Предвестие кинематографа, разумеется. Элиот замечательно умела это делать, не перегибая при этом палку. Как вам известно, по всеобщему признанию она подняла литературный стиль Генри Филдинга на новый, куда более высокий уровень.

— Неужели?

— Смотри Даудена [14], — сказал он, а я стал прикидывать, не смогу ли я вернуться обратно в очередь с потенциальной похитительницей.

Мы пододвинулись к кассе еще немного.

— Почему бы вам не встать впереди меня? — предложил я. — У вас ведь только одна покупка.

— Вы очень любезны, — сказал он, протискиваясь мимо нас с Джорджией. Потом он озадаченно посмотрел на свои пустые руки.

— В кармане, — подсказал я.

— А!

* * *

Вторник клонился к вечеру, и Кристин уже дважды меняла свое решение о том, какой набор подставок для стаканов лучше подойдет для собрания литературного кружка Боба. В конце концов она остановилась на «Композиторах Европы». Расставив перед посадочными местами складные столики, она положила на один из них подставки с изображениями Верди и Бетховена, Баха и Моцарта — на другой и Эдгара с Генделем — на самый маленький. «Может, не стоит класть «Генделя» на такой маленький стол? — задумалась она. — Ведь у него такая крупная голова. Она поменяла его местами с «Верди», потом присела и мысленно прошлась по списку дел: чашки и блюдца перемыты; бутерброды с ветчиной, луком, сыром и креветочным соусом приготовлены, корочки срезаны; булочки с сосисками почти готовы; бисквит «Виктория» выложен на салфетку и поставлен на блюдо; туалет вымыт и начищен; кассета со звуками поездов, записанная Бобом, спрятана.

Часом позже она сидела в уголке и рассматривала своих гостей. Она где-то читала, что хорошая хозяйка всегда придумает способ запомнить, как зовут незнакомого гостя. Например, если кого-то зовут Питер, можно представить, что он сидит в кастрюле — по аналогии с Питером Пеном [15]. И так далее в том же роде. Но ей показалось, что с таким количеством незнакомцев — она заметила, что не все они пользуются подставками для стаканов — сделать это будет непросто. Поэтому Боб заранее описал ей каждого из них на листке бумажки. И, прикрываясь вязаньем, она тайком взглянула на этот листок.

«Донна — мочалка, смешные туфли. Эд — слащавый, новомодного типа, симпатичный. Кейт — всегда молчит, на вид — копия нашей Хитер. Зоуи — блондиночка, тощая как спичка, всегда опаздывает. Гидеон (если придет) — неряха, зазнайка-всезнайка. Бронуин — такой грудью можно таранить стены».

Кристин сопоставила всех с описаниями и заучила имена, потом взглянула на часы. Скоро пора будет подавать закуски. Должно быть, она слишком много всего приготовила, особенно если учесть, что Зоуи не пришла. Она опять взглянула на часы. Надо же, как долго они могут говорить об одной-единственной книжке. Хотя говорит-то только этот малый по имени Гидеон. Он сидел на стуле спиной к ней. У него разные носки, заметила она, и дырка на джемпере, а у нее как раз есть пряжа точно такого цвета.

— …и моя хозяюшка сейчас принесет нам что-нибудь подкрепиться, — внезапно донеслись до Кристин слова Боба, и она вскочила, отбросив в сторону вязанье.

Если бы не колено Кейт, периодически касавшееся моей ноги, я бы встал и задушил Гидеона его же потрепанным шарфом в клеточку.

— Ирония, таким образом, вездесуща, — заявил он перед самым перерывом, складывая руки на груди и самодовольно улыбаясь.

— А в чем разница, — спросила Донна, наклоняясь вперед и покусывая ручку, — между словом «вездесущий» и… погодите-ка, — она перевернула несколько страниц в своем блокноте, — и «все-ве-дущий»?

Гидеон оглядел группу:

— Возможно, кто-нибудь еще сможет просветить Диану?

— Я Донна.

— Да, разумеется. Может, вы, Билл?

— Боб! — рявкнули мы хором.

— Боб, правильно.

Некоторое время взгляд Боба панически метался по комнате, но потом Боб взглянул на часы, сказал: «Ага!» — и объявил, что пора подкрепиться. Кристин выпрыгнула из своего кресла в углу, умчалась на кухню, погромыхала там немного и вернулась, запыхавшись, с тележкой, на которой стояли миниатюрные бутерброды и бисквитный пирог на специальной стеклянной подставке.

— Держите, Эд, — сказала она, вручая мне тарелку и узорчатую салфетку. — Пожалуйста, Кейт, угощайтесь. На нижней полке — горячие булочки с сосисками, Гидеон. Донна, они еще горячие, будьте внимательны. Налить вам еще, Бронуин?

— Как вкусно, — прошептала Кейт, отойдя к электрокамину. Она положила в рот маленький бутерброд, и я сделал то же самое. — Как ты думаешь, Боб не будет против, если мы будем собираться здесь каждую неделю?

— Не знаю. Думаю, у Кристин случится нервный срыв. С таким-то количеством еды. И ты когда-нибудь видела, чтобы в доме было так чисто и аккуратно?

— Не думаю. — Кейт оглядела полированное дерево и сияющие сувениры. — Ого. Похоже, я нашла мусор.

Она нагнулась и подняла какую-то бумажку, потом стала рассматривать ее, и я не мог не заметить, как она изменилась в лице.

— Что это?

Она сложила листок пополам, сказала: «Ничего», засунула его под фигурку пастушки на каминной полке и отравилась обратно к тележке с едой.

Разумеется, я должен был посмотреть. Я вытащил листок, сунул его в карман брюк и спросил у Боба, где находится туалет.

«Слащавый, новомодного типа, симпатичный» — ха!

Это верно, что Кейт почти ничего не говорила, но кто сможет хоть слово вымолвить в присутствии такого зазнайки-всезнайки, как Гидеон. Подозрение в составлении списка падало на Боба, поскольку в списке не было только его. Или Кристин? Нет, это не Кристин, решил я, справляя малую нужду. Женщина, украсившая сливной бачок кружевной салфеткой, не может быть столь неуважительна к людям. Я засунул листок под флакон одеколона и вернулся в гостиную, весьма довольный тем, что не мою грудь сравнили со стенобитным орудием.

вернуться

14

Эдвард Дауден (1843–1913) — ирландский писатель, историк литературы.

вернуться

15

Pan — кастрюля (англ.).

6
{"b":"163598","o":1}