«Может, и не стоит убивать Росса Кершоу телячьей ножкой», — думала Донна, с дрожью закрывая том «Преступления и наказания». Она выключила бра и некоторое время лежала, воображая, как пройдет их встреча. Она решила, что предложит пойти в «Чикаго рок-кафе», оно находится рядом с вокзалом. Там он не встретит никого, кто его знает, это уж точно. Она попросит его помочь деньгами, и он скажет: «Ну разумеется. Сколько тебе может понадобиться?» Он все сделает, лишь бы она молчала. И потом, кто знает, вдруг он купит ей небольшой домик. В хорошем районе. Например, в северном Оксфорде.

И можно будет забыть про Шелли! Донна повернулась на бок и подтянула одеяло повыше. Часы показывали двадцать один тридцать восемь. Господи, как она устала.

— Значит, в четверг ты свободен? — переспрашивала Кейт в понедельник утром. — Ни экзаменов, ни консультаций, ничего?

— Не-а. И вообще в магазине я больше успеваю.

— Правда?

— Угу. Тем более что покупатели в очередь не выстраиваются. — Он засмеялся. — Особенно по четвергам.

— Это верно. Регистрация в два, так что я успею вернуться, чтобы закрыть магазин.

— Классно.

Кейт попрощалась и повесила трубку. Что бы она делала без Дагги? Такой надежный, да еще и приветливый. Вот только жаль, что на следующий год он, скорее всего, уже не сможет проводить в магазине столько времени. Придется отрывать Эда от его компьютера — конечно, если только к тому времени он не приступит к бестселлеру номер два.

— Кейт! — позвал ее Эд из своего кресла, оторвавшись от «Преступления и наказания».

— Да?

— Может, сыграем еще разок в гостей на свадьбе? — Он ухмыльнулся, подвигал бровями вверх-вниз и захлопнул книгу.

— Но ты только что отстирал от помады свою рубашку.

— А ты будь в этот раз поаккуратней.

— И вообще Чарли у себя в комнате.

— У нее такая громкая музыка, что твоих страстных криков она не услышит. — Он показал на букет лилий на кофейном столике. — Если хочешь, я вставлю в петлицу бутон.

— Хм… а я надену ту широкополую шляпу с лентой?

— Вот теперь ты говоришь дело.

На следующий день я замочил рубашку в отбеливателе и повез Джорджию к Бобу и Кристин. Как всегда, Джорджия была в восторге от встречи с ними; вытаращив глазенки и широко улыбаясь, она упала в объятия Кристин. Вообще их дом чем-то напоминал мне женское чрево: все такое розовое, кремовое и мягкое. И розовато-бежевые диваны и кресла, над которыми можно смеяться, но на которых так мягко сидеть, особенно после жестких кушеток. На Кристин был фартук, припорошенный мукой. Где-то в глубине дома играло радио. Я и сам остался бы здесь на целый день.

— Я заберу ее в четыре, — неохотно сказал я, целуя напоследок Джорджию и передавая ей плюшевого мишку. Как обычно, она проигнорировала меня и нежно положила головку на плечо Кристин.

— Сегодня у нас много-много интересных дел, — сказала ей Кристин. — Много-много.

Я улыбнулся, помахал им рукой и пошел по дорожке к калитке, желая, чтобы Джорджия хотя бы иногда выказывала огорчение, видя, что я ухожу. А то даже неловко как-то.

Вернувшись, я обнаружил, что меня ожидает электронное сообщение от Бернис. Она писала, что не сможет взять Джорджию на выходные, как планировалось, потому что у них сломался телевизор. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она имела в виду, потом перед моим мысленным взором возникла страшная картина: моя дочь сидит в нескольких дюймах от какого-нибудь боевика со Сталлоне, с пивом в одной руке и кебабом в другой. Это был бы ее третий визит к матери. В прошлый раз мне пришлось забрать ее в воскресенье утром из-за того, что «у Клайва был гольф». Тогда я тоже был весьма озадачен: как гольф мог помешать пребыванию Джорджии у матери.

Я прополоскал и отжал рубашку. Развешивая ее на просушку, я отметил про себя, что стоит отличная свадебная погода, а потом задумался, как бы отреагировала Кейт, если бы я сделал ей предложение. А что, может, так и сделать завтра, прямо во время регистрации брака Зоуи и Мэтью? Но если она откажет, то я буду чувствовать себя отвратительно, особенно из-за того, что мы живем вместе. Это как если бы она сказала мне: «Я испытала тебя, Эд, и поняла, что ты мне не подходишь». Я выкинул эту идею из головы и вернулся к своей книге. Страница двести восемьдесят четыре. Пора бы уже приступить к развязке.

— Ха-ха-ха, как забавно, — сказал Гидеон, сидя в кровати с томом Смоллетта в руках. Время приближалось к полуночи. Он снова захохотал, и Бронуин залезла под одеяло и зажала уши руками. Заметил ли Гидеон «Лучший учебник по сексу», который она специально положила на его тумбочку? Бронуин надеялась, что его могла заинтересовать глава, посвященная продуктам питания. Авторы предлагали несколько вариантов того, что можно было делать с клубникой, йогуртом, медом и корнеплодами. Гидеона ведь привлекает все связанное с едой. Она чуть-чуть высунулась из-под одеяла и стала смотреть, как он с чавканьем поедает пирог, запивая его теплым молоком. «Интересно, — подумала она, — а Ларри и Малькольм пользуются шоколадным кремом во время занятий сексом?»

На следующий день в библиотеке она работала на автопилоте. Сверялась с картотекой, штамповала формуляры, расставляла книги по полкам, просила посетителей говорить потише и в то же время обдумывала, каковы ее отношения с Гидеоном и что именно они дают ей. В качестве идеального партнера она рисовала кого-то вроде Дэвида Аттенборо [44]: сексуального, остроумного, внимательного мужчину, занимающегося интересным делом, который восхищался бы ее миндалевидными глазами и рассказывал бы ей забавные анекдоты из жизни джунглей. Увозил бы ее в неожиданные путешествия. Но где найти такого мужчину в ее-то возрасте? Она вздохнула и зарегистрировала четыре просроченные книги. Раз ее Дэвид Аттенборо до сих пор не появился, то, может, пора пристроить папу в приличное место и отправиться куда глаза глядят. Наверняка в мире найдется достойное дело, где пригодится ее пара рук.

— С вас два фунта сорок пенсов, пожалуйста, — сказала она.

Дама по другую сторону прилавка неохотно заплатила, сказав, что это в высшей степени несправедливо и что библиотеки должны быть бесплатными.

— Несправедливо держать книги по пять недель, когда другие тоже хотели бы их почитать, — ответила Бронуин гораздо громче, чем намеревалась, и разобиженная дама вылетела за дверь.

А Бронуин вдруг осознала, что она ужасно устала и что больше ей не хочется слушать ночи напролет заливистый храп.

Росс сел в поезд перед самым отправлением, и сразу вслед за ним вспрыгнул на подножку парень с челкой и черным чемоданом. Они сели друг против друга и первую половину поездки слушали, как женщина, сидящая за спиной Росса, разговаривала по телефону. Она безостановочно жаловалась на своего неверного партнера. «Все началось, когда я нашла в его портфеле сменные трусы…», «Какая-то проститутка у него в офисе…», «Четыре месяца, представляешь себе?» и тому подобные реплики отвлекали Росса, который перечитывал свою речь, подготовленную к заседанию дискуссионного общества.

— Последней каплей было то, что он сказал, будто едет на конференцию в Борнмут, а я позвонила к нему на работу, и оказалось, что никакой конференции не было. Знаешь, что я сделала с этим любвеобильным кроликом? — Женщина засмеялась. — Не знаю, можно ли такое рассказывать.

Росс заметил, что все газеты и книги в вагоне отложены в сторону и что почти все пассажиры, включая парня с чемоданом, сидевшего напротив, вытянули шеи в сторону женщины, говорящей по телефону.

— Ну, слушай. Я насыпала ему в трусы горчичного порошка и перца… Честное слово. Мне звонили из «Скорой помощи» Борнмута…