– Если я не ошибаюсь, Ли настаивает, чтобы в двух главных ролях выступили непримелькавшиеся актеры?

– Вот именно. Ты не хуже меня знаешь, что по части упрямства Ли не уступит ни отцу, ни деду. – Корбет скорчил недовольную гримасу. – Она перепробовала на роли Мэрилин Корнелл и Райдера Лонга всех актеров города (я-то знаю – сам направлял их на пробы), но так ни на ком и не остановилась.

Тина достаточно долго прожила с мужем, чтобы понять: он что-то недоговаривает.

– Ну и?..

– Хочу предложить Джошу попробовать Мариссу.

– Смеешься?

– Отнюдь. Разве ты не видела в прошлом месяце, как она затмила всех в «Автобусной остановке»?

– Дорогой, это исключительно выигрышная роль: в ней любая мало-мальски одаренная актриса покажется звездой. И потом, не забывай – речь идет всего лишь о любительском спектакле в средней школе Беверли Хиллз.

– Множество окончивших среднюю школу в Беверли Хиллз стали звездами. Кстати, Ли не возражает против того, чтобы дать эту роль Мариссе.

– Правда?

– Ну, мне потребовалось некоторое время, чтобы ее убедить, – неохотно признался Корбет. – Как раз сегодня утром Ли сказала мне по телефону, что перечитала роман – причем даже не один раз, – и считает, что в моем предложении есть рациональное зерно.

Убедившись в том, что муж говорит серьезно, Тина обдумала услышанное. Роль избалованной наследницы, ставшей из-за страстной любви к террористу его сообщницей, такова, что о ней можно только мечтать. Возможно, она завоюет «Оскара». И, что важнее, это станет удачным дебютом. Тина была в курсе честолюбивых устремлений младшей дочери Джошуа Бэрона. Не далее как на прошлой неделе, придя домой, Корбет поведал о том, как Марисса неожиданно появилась у него в офисе – в туфлях на высоченной шпильке на босу ногу и в норковом манто. Не успел он встать, чтобы поздороваться с дочерью старинного приятеля, как она театральным жестом сбросила манто на обуссонский [5]ковер и, оставшись в чем мать родила, нахально улыбнулась: «В чем дело, дядя Корбет? Никогда не трахался на норковом манто?»

Корбет и сейчас еще не вполне оправился от потрясения. Он рассказал Тине, что с грехом пополам уговорил разбойницу одеться и выпроводил из кабинета. Тина пришла в ярость от подобной наглости, но, в общем, не удивилась. Просто Марисса поставила перед собой цель – преуспеть в городе, где из уст в уста передавались неисчислимые и, увы, правдивые истории о том, как очаровательные старлетки, лежа на спине, возносились на вершину славы и успеха. Они, эти истории, становились навязчивой идеей любой девушки, согласной отдаться за роль.

– Джош этого не допустит, – предостерегла Тина. – Он категорически против того, чтобы Марисса снималась в кино.

– Знаю. – Корбет вздохнул с досадой. Они как раз добрались до стоянки. – Но я был бы не прочь иметь эту шальную девчонку своей клиенткой. За десять процентов от ее гонораров мы могли бы купить островок в Карибском море, где ты собиралась провести остаток жизни.

Тина воздержалась от комментариев. Что тут скажешь? У них с Корбетом немного общего, но что оба – неисправимые трудоголики, это уж точно!

Служитель в голубой тенниске с эмблемой студии «Бэрон» явно принадлежал к числу безработных актеров. Об этом говорили удачно высветленные пряди вьющихся волос, безупречные (скорее всего искусственные), вычищенные модной пастой зубы и здоровый загар (без сомнения, по всему телу). Великолепный экземпляр! В то же время он ничем не отличался от своих сверстников, живущих в этом городе: бросьте палку на пляже в Малибу – угодите в десяток таких красавцев.

И Тина Маршалл – урожденная Тереза Салерно – в который раз порадовалась, что ее давняя мечта стать актрисой так и не осуществилась.

Джефф Мартин был в восторге. Его окружали дорогие напитки, изысканная еда и соблазнительные красотки. Все было бы просто замечательно, если бы не брюзжание повисшей на его руке дебелой матроны, которую он мысленно прозвал китихой. Подцепив Эдит Халладей в отеле «Беверли Хиллз», он сразу почувствовал ее стальную хватку.

Все было не по ней. Шампанское в лимузине – местного производства; лимузин – недостаточно длинен; им пришлось ждать своей очереди перед воротами; почему он не знакомит ее с кинозвездами? не угощает вином и закусками? не приглашает танцевать?.. Ему становилось все труднее сдерживать желание столкнуть эту жирную суку в бассейн и смотреть, как она захлебывается.

Облегчение пришло в музыкальной комнате. Завидев знакомого бармена, Джефф спихнул увешанную драгоценностями «китиху» на продюсера из «Уорнер бразерс» и пробрался к бару.

Там ему пришлось ждать, пока кумир дневного экрана и его явно нанятая на вечер спутница – белокурая секс-бомба – сделают выбор между мартини с водкой и «Манхэттеном». Наконец они отошли с бокалами мартини.

– Привет, – поздоровался Джефф. – Мне позарез нужно расслабиться. Нет ли у тебя нембутала или «колес»?

Бармен стрельнул взглядом по сторонам.

– Извини, старик, ты же знаешь, на таких вечеринках употребляют только «коку» или «травку».

– Черт! – прорычал Джефф, оглядываясь на «китиху».

– Хотя, если подумать, есть у меня порция «нок-тека» для особого случая. – «Нок-теком» стали недавно называть сильнодействующее снотворное, в состав которого входил хлоралгидрат. Смесь хлоралгидрата с алкоголем получила название «Мики Финн». – Могу уступить за десятку.

Цена была грабительской, но Джеффу приспичило.

– Годится.

Он отдал часть полученных от Пэтси денег и получил взамен оранжевую капсулу. Никто и не заметил, как она растворилась в пенящейся земляничной «Маргарите».

Неся в руке бокал с целебным напитком, Джефф с улыбкой пересек музыкальную комнату.

Тина Маршалл была признанной королевой Голливуда по части операций с недвижимостью. В городе, снискавшем скандальную славу самого расточительного в Америке, эта великолепная сорокапятилетняя сводня манипулировала домами так же виртуозно, как завсегдатаи игорных домов Лас-Вегаса – картами.

Львиной долей своего успеха она была обязана слухам. Стоило Тине услышать, что такая-то актриса подписала контракт на участие в супербоевике, как она посылала звезде бутылку шампанского «Дом Периньон» с запиской, что у нее есть на примете идеальный особняк «для поддержания имиджа».

За рядом творческих неудач обычно следовало приглашение на домашний ужин. Как правило, кинематографическая публика суеверна; неудача воспринимается как заразная болезнь; вчерашняя звезда в мгновение ока становится изгоем. Для всех, только не для Тины.

За вкусной едой (изумительный язык с салатом из авокадо и колючника из Напа-Валли) она ненароком упоминала, что ее реестр только что пополнился очаровательным бунгало в Беверли Хиллз; хозяину нужно срочно продать его. Еще до десерта оставшийся не у дел актер позволял убедить себя в том, что, перебравшись в дом поменьше, он только выиграет.

Пока непредсказуемый характер этой профессии то возносил людей до небес, то опускал на дно, неиссякаемым источником доходов для агента по продаже недвижимости служили разводы. Каждый вечер, устроившись поудобнее в своей постели и укрывшись шелковой простыней от Пратеси, Тина благодарила Бога за законы Калифорнии о собственности. Она была слишком осторожна, чтобы принять чью-то сторону, но охотно внимала – за обедом в бистро «Гарден» – сетованиям оскорбленной жены, а через небольшой промежуток времени терпеливо выслушивала жалобы мужа в «Поло-Лаундж». Кончалось двумя выгодными сделками.

Пробыв на вечеринке с час, она успела поболтать с режиссером, недавно получившим высшую награду Академии киноискусств, рок-певцом, который только что выпустил платиновый диск, и отставной третьей женой популярного ведущего ток-шоу; все они изъявили желание поменять адрес. Естественно, Тина явилась на вечеринку во всеоружии вариантов. Потом к ней обратился Брендан Фарадей – один из немногих уцелевших на вершине кинозвезд старой закалки.