– Ну, дорогой партнер, – произнес он, растягивая слова и подкрепляя их поцелуями, – как насчет того, чтобы лечь в постель и скрепить сделку?

– Я собиралась приготовить тебе завтрак…

– Милая, не омлетом единым…

Он подхватил ее на руки и решительно направился в спальню, не дав привести ни одного довода против.

Нелегка была доля женщины в новые, трудно поддающиеся определению восьмидесятые! Бетти Фриден, которая некогда в шутку назвала себя «женским папой», та самая, что написала своего рода библию «Загадка женщины», основала Национальную ассоциацию женщин и возглавила самую крупную со времен суффражисток всеамериканскую забастовку, – эта самая Бетти Фриден выпустила следующую книгу, полную сетований на то, что непомерные социальные нагрузки мешают женщине наслаждаться домом и семейными радостями.

А с другой стороны, «Комплекс Золушки» утверждал, будто главный враг женщины, не дающий ей подняться в полный рост, это эмоциональная зависимость.

Ли, никогда не страдавшая «комплексом Золушки», ловила себя на мысли, что, возможно, новая фаза развития Бетти Фриден имеет смысл. Чем больше времени она проводила с Мэтью, тем чаще задумывалась о доме в полном смысле слова. Заполненном детскими голосами.

Свидетелей взрыва в доме Мэтью не оказалось. После того как репортер Западной телекомпании обнародовал слухи о том, что Мэтью Сент-Джеймсу угрожали, сценарий «Глаз тигра» стал сенсацией номер один. Давление со стороны прессы все возрастало. Наряду с постоянно дежурившими возле дома Ли журналистами, и там, и на студии была установлена охрана. Это лишь подлило масла в огонь.

– До назначенного Мариссой и Фарадеем собрания акционеров осталось всего два дня, – пожаловалась Ли, входя в кабинет Мэтью после совещания с адвокатами. – Что мне делать?

Мэтью оторвался от кипы компьютерных распечаток. Расходы на постановку предстоят огромные; слава Богу, Халил открыл ему неограниченный кредит.

– Нужно уговорить Кейт Фаррел голосовать за тебя, а не за эту парочку гремучих змей.

– Но как – ведь я даже не знаю, где она живет? Мэтью протянул ей конверт.

– Что это? Билет на самолет до Кламат-Фолса, штат Орегон?

– Там расположено ранчо Кейт Фаррел. Она ждет нас завтра к обеду.

– Что?

– Ее адвокат звонил, когда тебя не было.

– Здесь два билета… Нас?.. – Это слово только сейчас дошло до ее сознания. – Ты летишь вместе со мной?

В прошлом, если только дело не касалось его собственных картин, Мэтью не проявлял интереса к студии «Бэрон».

– Эй, мы же одна команда! Партнеры!

– Мне казалось, тебя раздражала моя преданность студии.

– Меня раздражало вмешательство твоего отца, – поправил Мэтью. – Действительно, подчас твоя увлеченность начинала казаться мне одержимостью, но я никогда не ставил задачи тебя переделать. Все, о чем я мечтал, это о расширении твоего кругозора, чтобы ты поняла, что существуют и другие прекрасные вещи кроме работы. Например, любовь. И верность.

Ли взгромоздилась на краешек письменного стола; глаза, улыбка, трепет ее пальцев, когда она взяла в ладони лицо Мэтью, выражали одно, больше не скрываемое чувство.

– Я люблю тебя, Мэтью Сент-Джеймс. И как только мы приедем домой, намерена потратить остаток вечера на доказательства.

Он захлопнул папку.

– Родная, за весь день никто не сделал мне лучшего предложения.

Они сблизили губы. Загудел интерком.

– Ненавижу эту штуку! – Мэтью нажал на кнопку. – Что там, Мардж?

– Очень не хотелось беспокоить вас и мисс Бэрон, но в вестибюле ждет человек, с которым вы наверняка захотите встретиться.

– Еще один журналист?

– Нет, сэр. Мисс Фаррел.

Мэтью и Ли обменялись многозначительными взглядами.

– Кейт Фаррел? – уточнила Ли.

– Так она сказала охранникам.

– Пусть ее сейчас же проводят сюда! Нет – мы сами спустимся.

– Хорошо, мисс Бэрон.

– Интересно, что ее привело? – спросила Ли, выходя вместе с Мэтью из кабинета.

– Я знаю столько же, сколько ты. Но вообще-то это плохо.

– Что плохо?

– Что она предпочла приехать. Мне лично импонировала мысль наведаться на ранчо.

– Правда? Вот не думала, что тебе по вкусу сельская жизнь.

– Оно так, – легко согласился Мэтью. – Но перспектива поваляться с тобой где-нибудь на сеновале показалась исключительно заманчивой.

– Ты неисправим.

– Точно! Наверное, это одно из моих самых неотразимых качеств. Нет, ты только посмотри! – приглушенно воскликнул он, приближаясь к вестибюлю. – Это и впрямь она!

Их ждала миниатюрная, тоненькая как тростинка, женщина лет восьмидесяти, одетая не как бывшая кинозвезда, а как сезонный рабочий на ранчо. На ней были джинсы, мужская рубашка в красную и черную клетку и ковбойские сапоги. От нее исходил запах, который невозможно было с чем-нибудь спутать – лошадей и сена. Тем не менее сходство с секс-символом немого кино было несомненным. В уголках добрых карих глаз время от времени вспыхивали кошачьи искры; на лице в форме сердечка выделялись точеные скулы; и, очевидно, в честь былой голливудской славы некогда рыжие волосы были выкрашены в ярко-оранжевый цвет.

– Мисс Фаррел, – поздоровалась Ли, беря обе руки старой женщины в свои, – очень рада вас видеть.

– Бьюсь об заклад, вы думали, я окочурилась? – произнесла Кейт Фаррел с прямотой, присущей очень молодым или очень старым людям.

– Вовсе нет, – не вполне искренно ответила Ли. Всего несколько лет назад, если бы ее спросили, она ответила бы, что скорее всего бывшая кинозвезда приказала долго жить.

Кейт смерила ее цепким, оценивающим взглядом.

– У тебя подбородок деда. Ты такая же упрямая?

– Говорят, я бываю несговорчивой.

– Вот и хорошо. В нашем деле, если женщина хочет чего-нибудь добиться, нужно быть железобетонной. До сих пор не могу простить Лилиан Гиш за то, что она сказала, будто режиссер – не женская профессия. Если у нее не получился тот немой фильм в Нью-Йорке, это еще не значит, что нужно давать мужчинам лишний козырь в их стараниях закрыть перед нашей сестрой двери в профессию.

– Но вы все-таки поставили короткометражку на «Парамаунт», – напомнил Мэтью.

У Кейт загорелись глаза.

– Я слышала о вас как о башковитом молодом человеке, мистер Сент-Джеймс, однако не предполагала, что вы еще и собиратель древностей. Об этом пустячке мало кто знает. – Она вздохнула. – Вообще-то мне больше всего нравилось указывать людям, что им делать. Так что из меня мог бы выйти недурной режиссер, но у Уолтера были свои соображения насчет моей карьеры, а уж если Уолтер Бэрон что-то решит – бесполезно спорить. – Она зорко оглядела их обоих. – Кажется, вы тоже вкусили прелестей совмещения работы с личной жизнью?

Мэтью обнял Ли за талию.

– Мы работаем в этом направлении.

Кейт была довольна.

– Отлично. Я с интересом следила за карьерой каждого из вас и, хотя вы многого добились поодиночке, я верю: вдвоем вы положите начало такой могущественной династии, какая Уолтеру с Джошуа даже не снилась.

– Спасибо за вашу веру, – сказала Ли. – Означает ли это, что я могу рассчитывать на ваш голос на предстоящем собрании акционеров?

– Милочка, мой голос был обеспечен вам еще до появления этих уголовников.

Мэтью насторожился.

– Каких уголовников?

Кейт оглянулась по сторонам словно затем, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

– Почему бы нам не прокатиться вдоль бережка? Пока они медленно катили по прибрежному шоссе, Кейт рассказывала о двоих мужчинах, которые вчера без приглашения явились к ней на ранчо и сказали, что Брендан Фарадей будет весьма признателен, если она отдаст ему свой голос.

– Естественно, я прикинулась полной невеждой. А когда они вытащили доверенность, хлопнулась в обморок. Нет-нет, не по-настоящему, – добавила она, поймав тревожный взгляд Ли. – Просто сыграла. Не совсем еще утратила квалификацию!

Мэтью улыбнулся.

– Не сомневаюсь. Такой талант, как ваш, не исчезает без следа, а словно доброе вино, набирает крепость.