Во второй половине бурных семидесятых годов владеть кинокомпанией в Голливуде было исключительно престижно. Все равно что владеть Священным Граалем. После фантастического успеха «Опасного» Ли заявила о своем намерении создать независимую студию в рамках компании «Бэрон». Полтора года спустя Голливуд стал свидетелем ее успеха. Студия «Сандаун продакшнс» шла вперед семимильными шагами. Ходили разные слухи насчет выбора названия; [16]истинная причина была известна только Ли. В свое время один из ее адвокатов звонил буквально каждые пять минут, настаивая на том, чтобы она хоть как-то нарекла свое детище, а то он не может оформить документы. Она долго и безуспешно ломала голову, и вдруг услышала по радио: «Закат» Гордона Лайтфута». И Ли не задумываясь позаимствовала это название.

Утверждая свою независимость, Мэтью руководствовался принципом: лучший способ сохранить замыслы в секрете – не пускать их дальше своей головы. Он сам осуществил постановку душераздирающей ленты о вьетнамской девушке, которая работала в прачечной и погибла при артналете. Эта картина – «Дружеский огонь» – получила «Оскара» за лучший короткометражный фильм.

– И когда ты раскошелишься на приличное жилье? – ворчал Корбет, сидя рядом с Мэтью на крыльце допотопного, безвкусно оформленного бунгало, которое он арендовал в Венеции.

– Мне и здесь хорошо. Что скажешь против этого? – Мэтью показал туда, где неслась на роликах гибкая темнокожая девушка в ослепительно желтом купальнике.

– Дело твое – особенно если испытываешь ностальгию по шестидесятым. Вообще-то это соответствует твоему принципу – «Идите вы!». Кстати, тебя вчера искали.

– Поскольку я не «свой», сомневаюсь, чтобы кто-то заметил мое отсутствие.

– Заметили – когда я полез вместо тебя на сцену за твоим «Оскаром».

Мэтью уловил в голосе Корбета раздражение, но, при всем уважении к менеджеру, сомневался, что может измениться. Изменить себе.

– Два года назад я послушался твоего совета и посетил этот балаган. Одного раза достаточно.

– Знаешь, сколько бы ты ни твердил, что не принадлежишь к этому миру, вот это, – Корбет взял в руки золотую статуэтку, – свидетельствует об обратном. Рона Баррет назвала тебя голливудским вундеркиндом.

– Через год найдет другого. В Голливуде вундеркинды никогда не переведутся. Орсону Уэллсу было двадцать пять, когда он победил сразу в четырех номинациях. Мне тридцать три, и мой фильм – не «Гражданин Кейн».

– В следующий раз ты с ним потягаешься.

Мэтью проявил интерес – в первый раз с тех пор, как Корбет привез «Оскара».

– Тебе понравилось?

– «Тайное убежище» – лучшее, что мне доводилось читать.

Мэтью почувствовал: Корбета что-то смущает.

– Но?..

– Но ты не сможешь сам осуществить постановку.

– Ну знаешь, будь я проклят, если позволю какой-нибудь паршивой коммерческой студии наложить на него лапу. Насмотрелся я, как в этом городе обращаются с авторами. Сначала перед ними пресмыкаются – лишь бы заполучить сценарий, – а затем передают их любимое детище пошляку, не способному устоять перед соблазном перекраивать его до тех пор, пока от первоначального замысла ничего не останется. Наконец, после всех издевательств, этот кусок дерьма выходит на экран, и автору ничего не остается, как оплакивать свой сценарий, который никогда уже не станет фильмом. – У Мэтью заходили желваки. – Пусть лучше «Тайное убежище» век пролежит у меня в столе, чем какой-нибудь недоносок с карманным калькулятором вместо мозгов затрахает его до смерти.

– Я тоже не хочу этого. Однако нравится тебе или нет, многое – если не все – определяет смета. Чтобы это дитя родилось здоровым, потребуется больше средств, чем ты можешь осилить в одиночку. Так почему бы не показать сценарий людям, которых я считаю заслуживающими доверия?

– Ты имеешь в виду кого-нибудь конкретно?

– Нет еще. Но позволь мне подумать об этом.

Корбет впервые обманул клиента – более того, друга. Позднее, ведя машину по бульвару Заходящего Солнца, он убеждал себя, что в данном случае цель оправдывает средства. Но легче ему не стало.

Ли была счастлива. Накануне состоялось вручение наград Академии киноискусств, а сейчас стояло утро; золотые солнечные лучи героически пробивались сквозь смог над Лос-Анджелесом. Погожий весенний день сделал пейзаж за пределами ее сада еще роскошнее, и хотя кондиционер успешно заменял открытую балконную дверь, Ли почудился пряный аромат вьющегося розмарина в глиняных мексиканских горшках.

Как многих жителей этого города, Ли можно было упрекнуть в равнодушии к природе. Потребовался такой день, как этот, чтобы она остановилась и разрешила себе понежиться в солнечных лучах. Не считая себя суеверной, она все же не могла избавиться от ощущения, что в такой волшебный день обязательно произойдет что-нибудь хорошее.

Вчера вечером, перед сном, она начала читать новый сценарий. В этом-то как раз не было ничего необычного, однако потом случилось чудо: она так и не смогла оторваться и читала всю ночь напролет.

Одной из причин, почему Ли создала собственную студию, была перспектива ставить фильмы, которые ей ни за что не удалось бы выпускать, будучи под началом отца. Пять самых кассовых лент прошлого года – «Крестный отец», «Изгоняющий дьявола», «Землетрясение», «Нарастающий ад» и «Челюсти» – изменили лицо американского кинематографа. Находясь под сильным впечатлением бухгалтерских отчетов, главы крупнейших кинокомпаний прыгнули на подножку трамвая, идущего в сторону гарантированного успеха. На экранах стали править бал пролитая кровь и утробный ужас.

«Тайное убежище» – так называлась история семилетнего сироты, поставившего своей целью перенести все испытания и выжить – несмотря на издевательства со стороны педантичных монахинь, бездушных чиновников и циничных, подчас жестоких содержателей семейных детских домов. Ребенок сбегал от неприглядной действительности в тишину кинозалов и там, на субботнем дневном сеансе, воображал себя всемогущим борцом против несправедливости. Вся в слезах, Ли перевернула последнюю страницу и твердо решила ставить этот фильм.

Ей до того не терпелось, что она лично, минуя секретаршу, позвонила Маршаллу.

– Доброе утро, Корбет.

– Доброе утро, Ли. Кажется, у тебя хорошее настроение? Встретила вчера на банкете какого-нибудь сногсшибательного кавалера?

От Корбета не укрылось, что Ли покинула церемонию вручения ее отцу «Оскара» через несколько минут после прибытия. Джошуа потом весь вечер бурчал об «отступничестве».

– Хотелось бы. Но нет, я вся в работе. Как всегда. Корбет не стал предостерегать ее об опасности столь однобокого существования: говорил уже бессчетное число раз, и она не слышала. Не послушает и сейчас.

– Попадались сносные сценарии? – нарочито небрежно осведомился он.

– Возможно, – ответила она в тон, однако уже в следующую секунду не выдержала. – Ты знал, что мне не устоять перед «Тайным убежищем»!

– Понравилось?

– Не то слово – я влюбилась! Горю желанием поставить!

– Это будет не самый кассовый фильм компании «Бэрон».

– Знаю. Зато лучший. Много студий за ним охотятся?

– Только «Бэрон». Пока.

Ли вздохнула с облегчением. Как ни неприятна была мысль о предстоящей дискуссии с отцом, еще больше она боялась, что кто-нибудь из конкурентов перехватит сценарий.

– Когда увидимся? Корбет прикинул.

– Как насчет того, чтобы завтра пообедать вместе?

– Как насчет того, чтобы сегодня вместе поужинать? Он засмеялся.

– Ты не слишком выдаешь свой интерес?

– Корбет, я никогда не была сильна в дипломатии и не собираюсь кокетничать. У твоего автора редкий, особенный дар. Я не хочу упустить свой шанс.

– Пусть будет сегодня. Где?

– Может, у «Матушки Мейсон»? В восемь?

– Прекрасно. – Он немного помолчал, а потом сделал вид, будто ему только что пришло в голову: – Хочешь познакомиться с автором?

– Еще бы!