А теперь она одинокая женщина. Независимое существование. Это доставляло удовольствие. Особенно вначале. Она все так продуманно и правильно устроила. Чаепития в сумерках. Завтрак с шампанским в постель. Летние праздники на террасе под крышей. Она постоянно повторяла себе, как это великолепно, как она великолепна, она восхищалась собой, как популярная кинозвезда восхищается своим образом на экране. Она рассматривала свое положение сквозь призму собственных представлений о желаемом. Вот она — удачливая деловая дама, завтракающая со своей дочерью. Вот — изысканная любовница, перед которой почтительно склоняется респектабельный друг. Независимая женщина, делающая покупки с кредитной карточкой в руках. Беззаботная, одетая, как картинка, дама на прогулке с подругой.
Эта-то подруга, по имени Иоганна, и вывела ее из затянувшегося заблуждения и самолюбования.
— Меня тошнит от этой твоей возни, — сказала она как-то. — Ты что, записалась в общество неумеренного потребления красивой жизни? Ты и говорить стала, как голливудская дива.
Марлена изумленно уставилась на нее.
— Ты совершенно не замечаешь, что происходит вокруг. На дворе девяносто первый год, сокровище мое! Произошло воссоединение Германии. Еще никогда для женщин не было так важно и необходимо держаться вместе. Восточные немки близки к тому, чтобы полностью потерять свои права на труд, на аборты, на места в детских садах, в то время как их мужья абсолютно ориентированы на Запад, потому что он так отвечает их желаниям, так удобен для мужчин, сулит им так много удач. Ты думаешь, что свободна? Ты очень даже зависима. Ты — раба общества потребления. Ты нагоняешь на меня тоску.
Марлена кипела от возмущения:
— Ах, я нагоняю тоску? А ты? Ты, со всем своим феминистским трепом! Да ты просто никак не можешь забыть о том, что в незапамятные времена тебя бросил мужик!
Иоганна презрительно улыбнулась. Потом сказала, что Марлена так ничего и не поняла. Конечно, она, Иоганна, была не только опечалена, но и разгневана, когда Стефан так обошелся с ней. Но это событие натолкнуло ее на серьезные размышления. Она осознала, что в жизни есть нечто большее, чем охота на подходящего мужа. Что она находит своих подруг — и вообще женщин — намного интереснее, духовно богаче, живее. И что вообще она считает отвратительным, когда женщин, составляющих как-никак половину человечества, рассматривают как второстепенную категорию. Что именно по этой причине она посещает все доклады и семинары, на которых обсуждаются профессиональная дискриминация по половому признаку, насилие по отношению к женщинам и сексуальное принуждение. Потому что она хочет все это понять, глубоко постичь, нащупать новые пути решения этих проблем. Да, пару раз у нее бывали и более близкие отношения с женщинами, ну и что? Но дружба с такой пустой, ничем не интересующейся женщиной, в которую превратилась Марлена, стала ее тяготить.
— Ты превратилась в типичную читательницу светских журналов, дорвавшуюся наконец до того уровня жизни, о котором мечтала. Ты живешь под девизом из этих журналов: «Вы сегодня одиноки? Так выбирайтесь из четырех стен, глотните воздуха свободы, окунитесь в жизнь, и там вы встретите его«. А рядом шикарный бюстгальтер за пятьсот марок, дающий понять: только благодаря емуи таким дорогим вещам класса «люкс» жизнь приобретает смысл. Вбирать в себя всевозможные удовольствия разом… Претендовать на все! И только ради того, чтобы не задумываться! От серьезных мыслей на лбу появляются морщинки!
— Может быть, мне тоже прикажешь писать письма протеста против унижающей женщину рекламы, как это делаешь ты? Я, например, абсолютно не верю, что вы сможете уговорить потребительниц воспользоваться своей властью против рекламодателей и продавцов.
— Да ты никогда и не пыталась. И вообще, разве ты когда-нибудь открыто выступала с какой-нибудь политической программой или акцией в защиту женщин?
— Но с Никласом я…
Иоганна остановила ее нетерпеливым движением руки:
— Если бы Никлас вышел на улицу в защиту «Общества любителей-рыболовов», ты потащилась бы за ним.
— Ну и что?
Иоганна предпочла промолчать. Слава Богу.
После этого спора Марлена не переставала задавать себе серьезные вопросы. Она следила за собой, сравнивала себя с другими. Чего она хочет от жизни, и может ли жизнь тоже чего-то от нее потребовать? Неужели она и в самом деле превратилась в поверхностную пустышку, как утверждает Иоганна? Чего же, в самом деле, она хочет? Может быть, ей начать исповедовать «идеологию свободного времени»? Стать политически активной? В чем? В помощи беженцам? Заботе об иностранцах? А впрочем, когда ей этим заниматься, ведь она так много работает!
Как раз в это время наступил кризис у Андреа. Долгие месяцы ей понадобились, чтобы привыкнуть к мысли о разводе Марлены и Никласа. Ее отношение к матери, поведение изменились, она стала агрессивной. Она тоже была любительницей принять подходящую позу. Ах, бедная жертва уже второго развода! Несчастный подросток, которого никто не понимает! Юная бунтовщица! Только когда Бернхард, все еще пунктуально исполняющий свои отцовские обязанности и пользующийся правом ежемесячных визитов, пригрозил, что обратится в службу помощи детям и подросткам, чтобы Андреа передали на воспитание ему и его новой жене, девочка одумалась. Жить с Бернхардом она не хотела ни при каких обстоятельствах. Тот не терпел никаких возражений и требовал, чтобы с последним ударом часов в десять вечера она исчезала в своей комнате. А его жена воспринимала Андреа как тяжкий крест. При словах «дерьмо» или «клево» она впадала в транс и начинала трястись, как охлажденное суфле.
Мало-помалу Андреа и Марлена снова сблизились. Марлена откровенно говорила с дочерью о своих двух замужествах, не скрывала и собственные ошибки и пыталась сделать их отношения обоюдодоверительными. Она рассказала Андреа и о разговоре с Иоганной, и о том, что много размышляет над ее упреками. И о том, что иногда тоже чувствует себя опустошенной оттого, что Никласа больше нет с ними.
— Но у тебя же есть твой старичок Винтерборн! — хмыкала Андреа.
Да. У нее есть Георг. Честно говоря, она и сама не понимала, почему остается с ним. Потому что он ей импонирует? Ценит ее? Потому что всегда готов понять и помочь?
Он был уже дома, когда она вернулась. Уже несколько месяцев у него был ключ от ее квартиры, однако он еще ни разу не воспользовался им, не предупредив об этом предварительно. Они, не сговариваясь, строго разделили свою профессиональную и личную жизнь. Карола не имела никакого понятия о том, где проводит свое свободное время ее отец.
— Если на фирме узнают, что мы так близки, это вызовет крайнее недовольство, — сказал Георг, и Марлена полностью поддержала его.
Но еще и по другой причине: если весь свет узнает об их отношениях, это испортит впечатление от ее профессиональных успехов. А она была страшно горда ими, хвасталась ими, как ребенок отличной отметкой. Когда она в первый раз была с Георгом, он не оставил сомнений в том, что он сильный и решительный мужчина, не ведающий лишних сомнений. Бабские капризы он не переносил, и Марлена нравилась ему, потому что была раскованна, целеустремленна и не по-женски разумна. Ее внешность тоже привлекала его. Она сумела найти свой стиль, одевалась достаточно экстравагантно и стриглась очень коротко. Но если она считала, что, будучи намного моложе его, вносит в жизнь Георга забытые было сексуальные наслаждения, то глубоко заблуждалась. Георг всегда вел насыщенную жизнь, не отказывая себе ни в каких радостях, хотя, конечно, осознавал, что с возрастом постепенно утрачивает их. Он занимался спортом, но не пытался предпринимать нечеловеческих усилий, чтобы законсервировать себя в моложавом состоянии.
— Я могу с полным правом утверждать, что жил полнокровной жизнью, — говорил он. — Это не значит, что я захлебывался в удовольствиях, но смог оценить их в полной мере.
Георг многому научил ее. Давал ей советы. Ему нравилось, когда она рассказывает о своих профессиональных секретах и уловках, он похваливал ее за хитрость и не пугался внезапных взрывов возмущения, которые случались с ней, если что-то стояло на ее пути или получалось не сразу. Когда она его как-то кокетливо спросила, не было ли в ее назначении на должность начальника отдела личных мотивов с его стороны и не надеялся ли он таким образом подхлестнуть ее чувства, Георг взглянул на нее с таким изумлением, что Марлена смешалась и покраснела. Никогда она не забудет его насмешливого ответа:
