— Ни за что не поверишь, что...

— Я видела очень интересную...

— Нет, я никак не смогу быть там и...

— Она совершенно невыносима, а я не...

Он откинулся на спинке стула и погрузился в атмосферу, вздохнув и почувствовав, что ему повезло иметь такой дом. Я прошел долгий путь от того чулана под лестницей, подумал он, оглядывая стол. Никому не нужный мальчишка без семьи, и вот он я. Друзья, которые меня ждут, семья, выходящая за грани простого кровного родства. И, вот чудо из чудес, она и в правду сказал “да”.

Тут Гермиона случайно взглянула на него; должно быть, она что-то увидела в выражении его лица, так как ее лицо смягчилось, она наклонилась к его уху и прошептала:

— Я тебя люблю.

Гарри улыбнулся, и сердце у него защемило, когда она продолжила болтать с Джастином. Ты только представь себе, подумал он. Она меня любит. И, знаешь, кажется, я ей верю.

Гермиона стояла в ванной перед зеркалом и смотрела на свое отражение. На прошлой неделе в обеденный перерыв они с Лаурой ходили по магазинам и, она был не уверена как, но ее заставили купить то, что можно было назвать сексуальным бельем — ее первое в жизни. Ей понадобился не один день, чтобы набраться смелости надеть на себя эту чертову штуку... она была не плохой, правда. Это была простая сатиновая сорочка цвета бургундского вина в тоненьких полосочках ткани, скромно спадавшая до середины бедра. У Лауры и правда был хороший вкус... ночной гардероб Гермионы составляла огромная куча хлопковых ночнушек и фланелевых пижам на зиму. Гарри никогда не выражал абсолютно никакого недовольства этими нарядами, но Лаура заверила ее, что все мужчины обожали сексуальное бельишко, и Гарри не станет исключением.

— Я буду чувствовать себя глупо, — настаивала Гермиона, но Лаура была непреклонна. Теперь, когда сорочка была на ней, она действительно чувствовала себя глупо, но не так сильно, как думала. Этот цвет ей очень шел, а покрой подчеркивал фигуру. Посмею ли я в ней отсюда выйти?

Она услышала, как за закрытой дверью кто-то откашлялся.

— Эм, будет очень грубо, если я спрошу, чем ты там занимаешься? — поинтересовался Гарри.

Она сделала глубокий вдох.

— Я через минутку.

Она услышала его удаляющиеся по деревянному полу шаги. Она выдохнула сквозь зубы и за брала волосы вверх, размышляя, что надо делать. А макияж делать надо? По-моему, глупо: я же спать собираюсь. Может, просто открыть дверь и встать в какую-нибудь позу? Я буду выглядеть так, словно мне отказали в роли в фильме “Шоу Ужасов Роки Хоррора”. Он должен впасть в дикий восторг, а не покатиться со смеху.

Она еще долго стояла на месте и спорила сама с собой, но Гарри ее больше не прерывал. Наконец она сделал глубокий вдох, задула свечи в ванной, открыла дверь и вышла в спальню, сумев неуверенно улыбнуться.

Гермиона ждала какой-нибудь реакции. Ее не последовало.

Она подошла ближе и поняла, что Гарри на нее даже не смотрел. Он стоял посреди комнаты, таращась на зажатый в руке лист бумаги. Совиная почта, догадалась она. Должно быть, письмо только что пришло. Гермиона подошла еще ближе.

— Гарри? — наконец осмелилась подать голос она.

Она поднял взгляд, но, казалось, на самом деле ее не видел. Побледневшее лицо, сжатые челюсти.

— Лучше присядь, — сказал он.

Сердце застыло у нее в груди, и она последовала его совету, ошеломленно опустившись на край кровати, забыв обо всех беспокойствах начет белья.

Гарри вздохнул.

— Ты должна это услышать, — и он стал читать письмо, которое держал в руках:

“Дорогой Гарри,

Пожалуйста, позволь поздравить тебя с помолвкой. Радости женитьбы — это рай здесь, на Земле, хоть и знаю я это не по собственному опыту. Твоя невеста — та еще женщина, в чем мы недавно убедились воочию. Уверен, вы будете счастливы. Аллегра бы тоже вас поздравила, но сейчас она немного нездорова”, — при упоминании имени Аллегры Гермиона напряглась, переплетя пальцы и сильно сжимая их на коленях. Гарри продолжил читать: “Что бы доктор Грейнждер ни сделала, это довольно успешно вывело нашу грозную мисс Блэкбёрн-Двайер из строя, что, уверен, вы понимаете, достижение не малое. Возможно, вам будет интересен тот факт, что в данное время она застряла в чем-то вроде временного лимба, в мире она существует, но не попадает с ним в такт и не может никак на него повлиять. Придется приложить некоторые усилия, чтобы ее вызволить, но мы справимся. Меня бросает в дрожь от мысли, в каком она будет настроении, когда вернется.

Ты продолжаешь меня восхищать, Гарри. Знаю, ты сомневаешься в моем существовании. Если бы это было не так, я был бы очень собой недоволен. И в самом деле, через пару дней ты сможешь разумно взглянуть на это письмо. Когда-нибудь мы встретимся, и ты получишь ответы на все свои вопросы.

Не ищи меня в ближайшее время. Не жди Аллегры в ближайшее время. У нас есть дела. Но при всей неопределенности, с которой ты живешь, это — точно... наши дороги снова пересекутся. Пожалуйста, прими мои наилучшие пожелания.

Искренне твой,

Повелитель.”

Гарри без выражения посмотрел на Гермиону, письмо свободно болталось у него в руке. Она широкими глазами уставилась ему в лицо:

— Мерлинов призрак, — выдохнула она.

— Знаю.

— Это то, что я думаю?

— Угроза? Совершенно определенно.

— Когда оно пришло?

— Да вот, пару минут назад.

— Кто это может быть?

Гарри покачал головой:

— Не имею ни малейшего представления, — его взор прояснился и он, казалось, только сейчас ее увидел, пройдясь взглядом по сатиновой сорочке. — О, милая... извини, это все было так не вовремя, да?

Она оглядела себя, чувствуя себя именно так глупо, как и боялась.

— Да нет, ничего.

Он присел рядом с ней на корточки и поцеловал пальцы.

— Ты красивая, не важно, что на тебе надето.

Она прижалась к нему, положив голову ему на плечо. Какое-то время они сидели в тишине.

— Нет этому конца, да?

— Нет.

— И что теперь?

— Будем продолжать жить. У тебя начнется обучение, я попытаюсь укротить своего нового ассистента. Мы назначим дату, будем выбирать наряды, музыку, подружек невесты и скоро все кончится.

— Не кончится, а только начнется.

Он улыбнулся ей в макушку:

— Миссис Поттер.

Она прочистила горло:

— Кхм-кхм. Доктор Грейнджер.

— Конечно. Можно я тогда буду мистером Грейнджером?

— О, мне это очень нравится. Тебе идет, — они вместе засмеялись, и смех отогнал тени, что витали в комнате рядом с ними.

Он вздохнул.

— Помнишь, я говорил тебе, что ты была моим священным местом?

Она улыбнулась.

— Да, конечно. Я все еще оно?

Он удивленно опустил взгляд:

— Ты не понимаешь, да?

Она посмотрела ему в глаза.

— Чего не понимаю?

— Как ты мне дорога.

Она пальцем поддела его за подбородок.

— Покажи.

В полночь глубоко в лесу на дальних холмах далекого континента посреди безбрежного океана на поверхности одинокой вертящейся планеты пятеро волшебников стояли в круге, взявшись за руки, громко взывая к богам магии, кем бы они ни были.

Крутящийся свет в центре их круга с их словами ослабевал и тускнел, выпуская в воздух щупальца. Он разрастался и пульсировал.

Один из волшебников вдруг вышел из круга, вскочил в свет и исчез; остальные встали теснее. Их монотонный говор становился все громче и быстрее. Крутящийся свет крепчал.

— Он расширяется! — раздался голос из круга сцепленных рук. — Еще!

Второй волшебник бросился в свет, тот расширился еще больше.

— Палочки! — раздался еще один голос. Трое оставшихся волшебников достали палочки и указали ими в центр. Они в один голос прокричали что-то, какую-то чепуху. Лес заполнил громкий треск, крутящийся свет ослепительно засиял и исчез с яркой вспышкой. На его месте оказалась одинокая фигура, скорчившаяся на мокрой траве.