— Может, поделишься со мной? — тихо спросила я, изучая его профиль.
— Нет, — ответил он.
— Опять Джон? — спросила я. Он кивнул. — В чем проблема?
— Вся семья против меня… восстала. Они ужасно давят на меня. Как будто я недостаточно помог ему в прошлом.
— Он просит еще денег?
— Что? Угу. Ладно, давай сменим тему, — сказал он, обняв меня одной рукой. — О чем поговорим?
— Не знаю.
— Зато я знаю, — он с улыбкой повернулся ко мне. — Давай решим, как назвать ребенка.
Ну и неделька, — прочитала я в колонке Тревора в понедельник. — Страсти по поводу «Почетной Собачьей Награды» наконец улеглись, но я устал как собака, потому что 1) мы сменили ковровое покрытие в холле на довольно вкусный паркет, вследствие чего мне пришлось устроить генеральную уборку, и 2) наша Бев приболела. Свалилась с гриппом в мае, представьте себе! Бедняжка совсем расклеилась. Так что ваш верный слуга носился в запарке: в аптеку, из аптеки, за рецептами — не было даже времени повидаться с друзьями. Бегал вниз-вверх по лестнице за парацетамолом, салфетками, микстурой от кашля и прочее, и прочее. И приносил письма — осторожно, чтобы не заляпать слюной, — телефон и газету, которую она все равно не смогла прочитать. К счастью, ненадолго приехала ее мама, и у меня появилась возможность сделать кое-что по дому, постирать, поработать в саду. Бев мечтает поскорее выздороветь, ведь на этой неделе у нашего друга Тео презентация книги. Он написал потрясающий астрономический путеводитель «Небесные тела» с подробными иллюстрациями, и цена разумная — всего десять фунтов. А потом — слава богу! — позвонил возлюбленный Бев и сказал, что возвращается в Лондон на целый месяц, так что моя девочка приободрилась. Как я уже говорил, она немного переживала из-за этого парня, не знала, насколько серьезны его намерения. К тому же он постоянно в разъездах. Но он пару раз приходил к нам на ужин, и, должен признать, он кажется мне довольно славным: отлично выдрессирован, живые глаза, блестящая шерсть… и она от него без ума, так что скрестим лапы…
— Очень мило с твоей стороны прорекламировать книгу Тео, Тревор, — поблагодарила я его, когда мы с Беверли ехали по Пиккадилли три дня спустя, направляясь на презентацию книги. На работе был полный завал — Беверли первый день вышла после болезни, — так что у нас не было времени поболтать. Но сейчас, сидя на заднем сиденье такси, которое мчалось по Сент-Джеймс-стрит на полной скорости, мы могли расслабиться.
— Тревор души в Тео не чает, — заметила Беверли. — Он все, что угодно, сделает, чтобы ему помочь. О-о-о, собачья шерсть, Роуз. У тебя на рукаве, извини.
— Где? Подумаешь, ничего страшного. — Взглянув на Тревора, я вдруг поняла почему, несмотря на то что раньше я никогда не любила собак, этот пес мне так нравился. У нас было много общего.
— Страшно представить, что Тревора выкинули на обочине шоссе, — сказала я. — Бедный пес.
— Да, — вздохнула Беверли. — Он был еще щеночком. Ему повезло, что он остался в живых.
— Хмм.
— Мне кажется, этот случай оказал на него сильное психологическое воздействие, — продолжала Бев. — Уверена, именно поэтому он выбрал такое занятие: заботу о людях. Ему необходимо чувствовать себя нужным.
— Правда?
— Разве ты не согласна?
— Не знаю. Могу только сказать, что Эду такая собака бы не помешала, — заметила я, погладив Тревора за ухом.
— Как дела у Эда? Я все хотела спросить тебя, но сегодня у нас не было времени поговорить. Рука заживает?
— Вроде да, спасибо. В понедельник он выходит на работу — его не было две недели. Нам пришлось нелегко, — вздохнула я.
— Тео сказал, что ты много времени там проводишь. — Я пожала плечами и кивнула. — Значит, у вас все налаживается?
— Нет, я бы не сказала. Он собирается переезжать. Мне так жаль, — расстроенно добавила я.
Беверли как-то странно на меня посмотрела.
— Да нет, Роуз, я не Тео имела в виду. Я говорила об Эде.
— А. А… конечно.
— У вас все налаживается? — повторила она, а я выглянула в окно.
— Наверное. В каком-то смысле, да.
— Надеюсь, я не потеряю такую милую соседку, — тихо проговорила она.
— Не знаю, Бев. Возможно…
— Ты хочешь к нему переехать?
— Ну… нет. По крайней мере, не сейчас, я… — Мы свернули на Пиккадилли, и я вдруг увидела женщину с коляской. У нее был сияющий, безраздельно счастливый вид. — Но с другой стороны, — ответила я, — наверное, да. Не исключено, что я вернусь к Эду, я просто пытаюсь… во всем разобраться. Честно говоря, Бев, я совсем запуталась, — выпалила я через несколько секунд. — Помнишь, я спрашивала тебя насчет Мари-Клер Грей, почему она ушла от Эда? — Она кивнула. — Так вот, я решила, что мне ни к чему об этом знать.
— Ладно, — ответила она. — Я догадалась, что ты не хочешь знать, раз больше не спрашиваешь о ней.
— Пусть лучше все это останется в прошлом.
Бев взглянула на меня и кивнула.
— Конечно.
— В любом случае я уверена, что она нелестно о нем отзывалась, а мне не хочется этого слышать.
— Разумеется. К тому же, — Бев теребила поводок Тревора. — я… уже забыла, в чем причина. Значит, скоро все изменится? — бодро произнесла она. Это был не столько вопрос, сколько утверждение. Я представила комнату Тео, которая вскоре опустеет.
— Да. Скоро все изменится, — отозвалась я.
Такси остановилось у входа в Королевскую академию, таксист спустил пандус, и я толкнула коляску Беверли по мощенному камнем дворику Берлингтон-хаус. Здание Королевской академии было прямо перед нами, и слева мы увидели табличку с выгравированными на ней резными позолоченными буквами: «Королевское астрономическое общество».
— Это большая честь, — заметила Беверли.
Я толкнула коляску вверх по пандусу, и, пройдя сквозь стеклянные двери, мы оказались в фарфорово-голубом холле с пилястрами и черно-белым мраморным полом. Следуя за приглашенными, мы прошли направо, в зал Королевского общества. Он был отделан дубовыми панелями, на стенах висели портреты знаменитых астрономов, от которых словно исходило сияние. Зал был уже полон. Справа возвышалась стеклянная витрина со старинными телескопами, а слева стоял столик с экземплярами книги Тео. Я впервые видела его книгу: ее опубликовали так быстро. Мы с Беверли купили по одной и стали пробираться сквозь плотную стену гостей преимущественно мужского пола.
— … у моего нового «Такахаши» отличная адаптивная оптика.
— … я предпочитаю рефлекторы Ньютона.
— … захватывающая лекция по гелиосейсмологии.
— … на прошлой неделе я заметил в созвездии Большой Медведицы огромный болид.
— … вы видели покрытие Сатурна?
— … слишком облачно, но взаимное расположение Земли и Марса особенно выгодно.
— Астрономы такие занудные! — со смехом прошептала Беверли. Тревор шагал перед нами, разгоняя толпу, словно колли, пасущая овец.
— Эй! — воскликнул Тео, увидев нас. — Две мои любимые женщины!
— Поздравляем! — хором проговорили мы.
Он увидел, что у нас в руках его книга.
— Надеюсь, вам дали их бесплатно.
— Разумеется нет, — ответила Бев. — Чудесная обложка, — добавила она.
— Да. Но нам повезло, что книги доставили вовремя к презентации — из типографии их привезли только сегодня днем.
— Мы хотим автограф. Но, пожалуйста, пиши поразборчивей, у тебя отвратительный почерк! — захихикала Бев. — Подпиши для меня и Трева.
— Какие красивые фотографии, — пробормотала я, пролистывая книгу.
Там были снимки, сделанные с помощью телескопа Хаббл: звездные скопления и туманность Стингрей, похожая на длинную розово-зеленую рыбину; Солнце на стадии угасания, выбрасывающее мощные заряды красно-фиолетового газа; осевая галактика — результат столкновения двух галактик, — кувыркающаяся в черном пространстве. Там была фотография Нептуна цвета морской волны с прожилками белых облаков. Комета Шумахера-Леви, врезающаяся в Юпитер, и закат на Марсе. Снимки казались такими прекрасными, что у меня закололо в груди. Я вздохнула и раскрыла книгу на первой странице для автографа. Тео посвятил книгу своему дедушке по линии матери, Хью Адамсу, «первому человеку, который вдохновил меня стремиться к звездам». На соседней странице был список благодарностей: каково же было мое изумление, когда я увидела там свое имя.
