— Спасибо. С удовольствием. И где же ты наблюдаешь за… звездами? — спросила я, когда он достал два стакана.

— Самое лучшее место — Норфолк. Раньше я ездил туда с бабушкой и дедушкой. Но в Лондоне тоже можно, только нужно тщательно выбрать место, потому что сияние слишком сильное.

— Сияние?

— Световое загрязнение. Фонари дают отвратительный отблеск мандаринового цвета. Я участвую в кампании в защиту темного неба, — продолжал он, наливая мне пива. — Мы просим местные органы устанавливать фонари, отбрасывающие свет вниз — туда, где он и нужен, — а не вверх, где он мешает наблюдениям за звездами. Ужасно, что городские жители совсем не видят ночного неба. Они многое теряют. Вы только поднимите голову, — внезапно предложил он и выключил свет. Дом погрузился в темноту, и я посмотрела на небо сквозь стеклянную крышу. На чернильном небосводе мерцали пять… нет, восемь звездочек и переливался серебристый полумесяц. — Когда живешь в городе, многое упускаешь из виду, — повторил он. Я изогнула шею. — Как часто городские жители видят Млечный Путь, Плеяды, Пояс Ориона или Большую Медведицу? Чтобы стать астрономом-любителем, не нужен даже телескоп. Так много можно увидеть невооруженным глазом.

— Так вот почему ты не захотел, чтобы я жаловалась насчет уличных фонарей? — догадалась я.

— Да. — И это объясняло, почему Тео уходил из дома в сухую и ясную погоду, а в дождь сидел в комнате. — Вообще-то, это очень хороший район для наблюдений, — продолжал Тео, включив свет. Звезды исчезли. — Поэтому мне и нравится здесь жить. В конце улицы есть отличный маленький парк.

— Холланд-гарденз?

— Да. Пару раз я ходил туда с телескопом. Вокруг не видно высоких домов, поэтому обзор большой. У меня есть фильтр, снимающий световое загрязнение. У моего друга Марка большой сад, и иногда я хожу к нему. Звоню ему и говорю: «Хочешь взлететь к звездам?» — Это у астрономов-любителей такая шутка. Хочешь взлететь к звездам? — Он кивнул головой и засмеялся.

Оказывается, он вовсе не мальчик с рекламы молочного шоколада, а самый настоящий Звездный Мальчик.

— Какое… захватывающее хобби, — проговорила я, улыбнувшись с облегчением.

— Это больше чем хобби. Я пишу книгу. Сейчас заканчиваю последнюю правку — только что получил вопросы редактора.

— Книгу? И как она называется?

— «Небесные тела».

— О.

— «Путеводитель по звездному небу и солнечной системе». Книга выходит в мае. Но сроки сильно поджимают, поэтому мне и нужна тишина.

— А где ты жил раньше? — спросила я, наблюдая, как он режет баклажан.

— Я же вам говорил, у Марка, у моего друга.

— Но ты сказал, что это только временно, что он тебя выручил. Где ты жил до этого?

— В Далвиче… — Его рука с ножом замерла в воздухе, и он тихо повторил: — Я жил в Далвиче. С женой.

— Ой, — пробормотала я, пытаясь скрыть изумление. — Ты… ммм… не говорил, что был женат. Ты так молодо выглядишь.

— Но я не так уж молод. Мне двадцать девять. Я был женат пять лет. Но не стал вам рассказывать, потому что… — Он запнулся. — Потому что мне больно об этом думать, и, честно говоря, это уже неважно.

Теперь я вспомнила странное замечание его босса, когда звонила навести о Тео справки: «Он пережил трудные времена».

— Почему вы… — начала было я, отхлебнув пива. — Нет, извини. Я лезу не в свое дело.

— Почему мы расстались? — Я кивнула. — Потому что я разочаровал свою жену.

— Правда? И… как?

— Я не оправдал ее ожиданий. Она адвокат в конторе «Прендервилл Уайт», работает в Сити, — объяснил он. — Очень энергичная и успешная деловая женщина и ожидала от меня того же. Хотела, чтобы я вложил все силы в карьеру бухгалтера и стал ей достойной парой, но я не смог. Сдал все экзамены, но астрономия притягивала меня куда больше, чем балансы. Так что я ушел из компании «Прайс Уотерхаус» и устроился на работу с менее напряженным графиком, тоже бухгалтером, чтобы было время писать книгу. Фиона говорила, что я потакаю себе и должен вплотную заняться карьерой. Она все грызла меня и грызла, но я не смог заставить себя вернуться. И пять месяцев назад она решила, что с нее хватит. — Бедняга. В его глазах были слезы. — Кстати, это она сейчас звонила, — дрожащим голосом объяснил он. — Я забыл отдать ей ключи. Честно говоря, мне тяжело даже разговаривать с ней. Я понимаю ее чувства. Понимаю, из-за чего мы расстались. Но понимать и чувствовать — разные вещи, не так ли? — Я кивнула. Сущая правда. — Я до сих пор глубоко к ней привязан. Я даже делаю одну глупую вещь, — добавил он, глотнув пива. — Я… — Он опустил бутылку. — … только пообещайте, что не будете смеяться.

— Обещаю.

— Я сплю с ее старой ночнушкой.

Ага, подумала я. Значит, вместо брошюры «Трансвестит ли я?» ему больше подойдет «Как пережить расставание».

— Извините, — добавил он со своей странной кривоватой улыбкой. — Мы едва знакомы, а я тут выворачивую душу наизнанку.

— Я не против, — сказала я. Я на самом деле была не против — люди часто делятся со мной своими проблемами.

— Вот моя печальная история, — заключил он с мрачной усмешкой. И вдруг сказал: — А вы?

— Я?

— Да.

— О. Хочешь услышать мою историю? — Он кивнул. — Ну… а это обязательно? — слегка раздраженно добавила я.

— Да, — довольно нагло ответил Тео. — Так будет справедливо.

Он был прав, так что я обрисовала ему в общих чертах.

— Так вот почему вы недавно переехали, — сказал он, подливая в сковородку оливкового масла.

— Да. Хотелось начать с чистого листа.

— Как вы думаете, почему ваш муж завел интрижку? — спросил Тео, достав деревянную ложку.

— Потому что ему так захотелось, наверное.

— Но всегда есть причина, — произнес он, и воздух наполнился ароматом средиземноморских овощей. — Люди же не заводят роман ни с того ни с сего, как думаете? — добавил он.

— Понятия не имею, — ответила я.

— Ты отвратительна! — завопил Руди голосом Эда. — Этот брак был ошибкой!

Черт, черт, черт!

— Глупая птица, — засмеялась я и задернула покрывало. — Наслушался всякой чепухи по телевизору. Ну ладно, Тео, мне жаль, что тебе пришлось пережить столько несчастий, — я сменила тему.

— Это уж точно, но жизнь продолжается. Поэтому я и полюбил готовить, — добавил он. — Это расслабляет и помогает снять напряжение.

— Значит, твое хобби — астрономия и гастрономия, — заметила я, и впервые за весь вечер он улыбнулся. — Что это за блюдо? — спросила я.

— Рататуй [9]. Хотите?

— О нет, спасибо.

— Я поставил на полку кулинарные книги, — добавил он. — Надеюсь, вы не будете возражать.

— Конечно нет, — ответила я. — Только вот… — Я подошла к полке и стала перебирать книги.

Джейн Григсон… Софи Григсон… Элистер Литтл… так-то лучше. Делил Смит… Рик Стайн… Эйнсли Хэрриотт. Идеально.

— Что это вы делаете? — спросил он.

— Переставляю книги.

— Но зачем?

— Потому что я люблю, когда книги стоят в алфавитном порядке. И компакт-диски тоже. Так удобнее. Разве ты так никогда не делаешь?

— Ну… нет.

Только я собралась высказаться на тему преимуществ алфавитно организованной системы, как услышала стук почтового ящика. На коврике лежало очередное приглашение в «Тип-топ Тандури-хаус» и «Пиццу-хат». Я подняла листовки и уже хотела выбросить их в помойку, но тут странный звук из соседнего дома заставил меня замереть на месте. Слабый гул, который становился все громче и громче. Я приросла к полу. Это были сдавленные горестные рыдания. Сердце сжалось. Бедняжка Бев.

Я замерла, оцепенев от жалости, и понятия не имела, что делать. Если бы я лучше знала Беверли, то позвонила бы ей или придумала какой-нибудь предлог зайти. Но мне казалось, что у меня нет права вмешиваться, тем более что, когда мы познакомились, она вела себя так беззаботно и мужественно. Если бы она узнала, что я слышала ее рыдания, то пришла бы в ужас. И я бы почувствовала себя отвратительно, если причиной ее расстройства оказалась статья в «Дейли пост». Может, увидев все это черным по белому, она жалеет, что дала интервью? Теперь все знают о «несчастной Бев», о ее травме, о том, что ее бросил бойфренд, и о том, какой она была прекрасной спортсменкой. Наверное, поэтому она и плачет. Эта мысль совсем меня расстроила, но оказалось, я ошиблась. На следующий день Бев позвонила и сказала, что Рики пришел в такой восторг от статьи, что предложил ей вести постоянную рубрику.