Я никогда раньше не влюблялась в женщину… — написала она.
— ЭКСКЛЮЗИИИИИВ!!! — орал Рики.
Но мы так друг другу подходим — впервые за многие годы я чувствую, что живу. Решившись написать вам, я очень рискую, Роуз, но интуиция подсказывает, что вам можно доверять. Поэтому я и вручаю свою судьбу в ваши руки.
— ЭКСКЛЮЮЮЗИВ!!! ПОНЯЛ???!!!! — еще раз прокричал Рики. И с грохотом швырнул трубку.
Я еще раз пораженно вытаращилась на подпись, потом на адрес на конверте. Да, именно здесь она и живет. Загородный особняк в стиле эпохи Якова I, о нем писали в журнале «Хэлло!». Рядом с Моретоном в Марше — особняк стоимостью 5 миллионов. Черт, черт, черт!
— В чем дело, Роуз? — спросил Рики. — Ты какая-то возбужденная. Что произошло?
— Оооо, нет, нет, нет. — Я поспешно сложила письмо дрожащими руками и отправила его в конверт. — Так о чем мы говорили? — добавила я, убрав конверт в сумочку. — О да, о зарплате Серены.
— Зарплата Серены? — повторил он. — Послушай, я сейчас не в настроении. У меня другое на уме. Я подумаю и пошлю тебе ответ по электронной почте, о'кей?
— О'кей. — Я все еще пребывала в глубоком шоке от прочитанного, и у меня не было никакого желания настаивать на своем — мне просто хотелось уйти оттуда, и поскорее. И когда я шла в офис с грохочущим, как барабан, сердцем, у меня исчезли последние сомнения по поводу того, что я должна сделать. Безусловно, как сотрудник газеты, я была обязана сообщить Рики об этой невероятной истории. Но прежде всего я отвечаю перед своими читателями — кто бы они ни были, — поэтому я никогда в жизни не призналась бы ему.
Поверить невозможно, опять подумала я, проходя через офис информационного отдела. Электра! Она могла бы нанять личного психолога. Роскошная Электра, у которой завались и денег, и славы, написала мне — мне! — потому что поверила, что я смогу помочь! Моя жизнь наполнилась смыслом, а сердце готово было разорваться от эмоций. Невероятно, уже в пятый раз повторила я. Подождите-ка… А что, это вполне возможно. Может, это на самом деле не-ве-ро-ят-но. В буквальном смысле слова. Может, все это подделка…
Я глубоко вздохнула и хорошенько задумалась. Легко представить обиженного работника, который украл пачку ее именной бумаги и сочинил что-нибудь подобное. Но, с другой стороны, мне постоянно приходят фальшивые письма, и я в состоянии унюхать подделку. Это нетрудно, потому что проблемы в подставных письмах всегда преувеличены. Например, приходит письмо от некоего «Страдальца Робби», который утверждает, что от него пахнет потом, у него угри и плохой запах изо рта, все его ненавидят, и уже пятнадцать лет у него не было подружки… Смысл розыгрыша в том, что все реальные обладатели имени Робби, увидев мой ответ, будут готовы провалиться от стыда. «Дорогой мистер Страдалец, мне очень жаль, что от вас так несет потом, у вас прыщи, вонь изо рта и геморрой, от души сочувствую, что все вас ненавидят и последние пятнадцать лет у вас не было подружки…» Но это письмо не было похоже на розыгрыш. Хотя почерк выдаст автора с головой. Я видела образцы почерка Электры в статье в нашей газете — нужно только сравнить. Я села за стол, все еще ощущая головокружение и дрожь в коленях, и заперла письмо в ящик. Это письмо не будет пронумеровано и отложено в папочку, как остальные. Я прочту его, напишу ответ и немедленно уничтожу — когда все уйдут домой.
— Серена, — сказала я. Она подняла голову. Серена сидела, уткнувшись в «Файнэншел таймс», — обеспокоенно проверяла цены на акции. — Я провожу семинар по графологии…
— Правда? — ответила она. — Ты мне не говорила. Для кого?
— Для… компании… «Хэкни».
— Когда? — поинтересовалась она, глядя в настольный ежедневник.
— Ммм, тридцатого февраля, — ответила я. — И мне нужна статья о почерках знаменитостей, которую мы печатали пару месяцев назад. Ты не могла бы порыться в архивах для меня? Спасибо.
Серена принесла вырезки через двадцать минут, и я отправилась в комнату для интервью: мне нужно было уединение. Электра умоляла, чтобы я «хранила тайну», и я собиралась исполнить ее просьбу на все двести процентов. Я изучила статью при ярком освещении, потом взглянула на письмо. Естественно, у меня не было возможности сравнить давление на бумагу, но почерк был абсолютно идентичен. Совпадала форма каждой буквы, каждый крючочек и завиток, как под строчкой, так и над строчками. Буквы, точки и черточки были одинакового размера. Не оставалось ни единого сомнения — письмо было подлинным. Что же мне теперь делать?
Мне хотелось написать ответ дома, но что, если меня ограбят по дороге домой с письмом в сумке?
В конце концов, мой дом только что обворовали. Поэтому я заперла письмо в ящике, решила задержаться после работы и тогда разобраться с ответом.
В пять я вернулась на рабочее место из женского туалета и обнаружила электронное письмо от Рики, озаглавленное: «Зарплата Серены». Извини, ничем не могу помочь, — писал он. Я решила попросить его еще раз спустя несколько дней, когда голова у меня не будет занята срочными делами. Меня подталкивал к этому не чистый альтруизм, а личный интерес — чтобы качественно выполнять работу, Серена должна быть довольна жизнью. В любом случае я не потерпела бы отрицательного ответа, потому что знала, что Рики это по силам. У «Дейли пост» огромные прибыли, а Серена — преданный и усердный работник, поэтому заслуживает повышения. В 6.30 она надела пальто.
— Пойду я, Роуз. Домой пора. Ты будешь работать допоздна? — заботливо спросила она.
— Да. Ты же знаешь, сколько у меня дел.
— Ладно, я пойду. Увидимся завтра, — добавила она и вышла из офиса.
Художественный отдел опустел. Теперь, когда все ушли, я наконец расслабилась. Оставила письмо запертым в ящике стола — ключи были только у меня — и спустилась в кафетерий перехватить что-нибудь на ужин. Когда полчаса спустя я вернулась в офис, в голове у меня уже сложился ответ.
К моему изумлению, мне было легко проявить твердость. Меня не смутил тот факт, что Электра — звезда мегавеличины. Для меня она всего лишь читательница, которой нужен совет. Поэтому я посоветовала ей… Вообще-то, то, что я ей посоветовала, должно храниться в тайне. Я лишь написала, что, по моему мнению, ее страсть к бэк-вокалистке скоро наверняка поугаснет. Еще я попросила ее подумать, как это отразится на детях, — бедные малыши. Могу себе представить распухшее от слез личико Фатимы, не говоря уж о воплях младенца Ролло. Я набрала свой ответ на компьютере, запечатала конверт и отправила письмо Электры в уничтожитель для бумаг. От него остались лишь обрезки, которые я разрезала еще на несколько кусков. Потом отправилась в туалет и спустила огрызки письма, теперь напоминавшие конфетти, в унитаз. Свое письмо я не стала оставлять в ящике для исходящей корреспонденции: слишком рискованно, — а опустила в почтовый ящик по пути домой.
Шагая к автобусной остановке, я размышляла, сколько стоило это письмо. Целое состояние. Я будто держала в ладони бриллиант в пять карат. Может, вам покажется, что следовало бы передать письмо Рики, но для меня моя работа — все равно что призвание священника. Пишите Роуз, строгая конфиденциальность гарантируется, — говорится на моей страничке. И читатели знают, что на меня можно положиться. Я унесу их тайны в могилу. Эдит Смагг гордилась бы мной.
Глава 12
Мысль о том, что такая знаменитая певица, как Электра, поделилась со мной своими проблемами, подняла мой дух перед Днем святого Валентина. Я боялась бракоразводного процесса, потому что это означало, что мне придется, хоть и опосредованно, вступить в контакт с Эдом. Но стоило лишь вспомнить о его бездушном безразличии к страданиями моих читателей, как моя решимость усиливалась. Я с горечью представила, как бы он назвал Электру. «Горемычная из Глостершира? Неудачница из Котсволдса? Несчастная из Моретона, что в Марше?» Я представила, как эта цепкая сучка, Мари-Клер Грей, в День святого Валентина топит его в розовых соплях, — наверняка подарит ему шоколадное сердечко, на котором написано его имя, или «очаровательного» плюшевого мишку, или даже одну из тех пошлых красных атласных подушек, на которых вышито «Я тебя люблю»! Что ж, моя «валентинка» в виде прошения о разводе затмит все другие подарки. На изысканной кремовой пергаментной бумаге черным по белому ему будет предъявлено обвинение в супружеской измене. Я уже подписала заявление, и Фрэнсис осталось лишь отослать его — оно, словно крылатая ракета, ожидало запуска.
