Комнатка маленькая, и расстояние между кроватями метра два…

— Можно потише?! — как всегда попросила Наташа из-под одеяла.

И как всегда в ответ раздался наглый голос Эльзы:

— Заткни уши!

Только сегодня к этому голосу добавился другой, не совсем разборчивый:

— Крошка, ты лучше вылезай и присоединяйся!

Наташа заткнула уши, как посоветовала Эльза, и с тоской закусила нижнюю губу. Под одеялом с каждой секундой становилось все меньше кислорода.

— Может, вы хотя бы свет выключите? — снова попросила она.

— А нам нравится при свете! — заявил неразборчивый пьяный голос.

— Да когда ты уснешь, сучка?! — завопила Эльза, и в стенку тут же постучали.

Наташа смахивала пальчиком робкие слезинки и изо всех сил пыталась уснуть именно при таких условиях.

Она совершенно не высыпается! Такие вечеринки у Эльзы повторяются примерно каждые два дня: с грохотом, воплями, звоном бутылок, скрипом постели… Пару недель назад Эльза и ее дружки вздумали снимать порнофильм. Одному из них Наташе пришлось расцарапать физиономию, когда ее попробовали привлечь в качестве актрисы, сорвав с нее одеяло и попытавшись раздеть. В итоге ее обозвали недотрогой и оставили в покое.

Никогда не подглядывала. Всегда вот так же отворачивалась носом к стенке и мучалась оттого, что затекает шея, болит бок… А сейчас просто не выдержала. Какого черта так над собой издеваться? Перевернулась и вынырнула из-под одеяла на свежий (читай: прокуренный и перегарный) воздух.

Случайно приоткрыв глаза, попала на такую картину. Огромная белая и волосатая, совершенно жуткая задница со спущенными штанами дергалась в яростном темпе, а по обе стороны задницы по инерции содрогались задранные кверху ноги Эльзы. Наташа сморщилась и воткнулась носом в подушку.

Парочка несколько раз меняла позы, громко их обсуждая и похабно выстанывая стандартные словосочетания. Наташа снова невольно взглянула на происходящее. Это даже хуже, чем самая дешевая порнуха. Это просто отвратительно! Белая волосатая тварь, которую даже человеком назвать нельзя, не говоря уже о том, чтобы причислить к роду мужчин, загибала Наташину соседку в непристойные узлы, как резиновую куклу, а Эльза грязно ругалась матом — это так она обычно обозначает, как ей нравится происходящее. Потом он (или даже «оно») раздвигал Эльзе ноги с тем, чтобы «посмотреть».

Что было дальше, Наташа не видела: снова отвернулась, не в силах больше терпеть этот спектакль. Но перед глазами упорно всплывала картинка, как дешево и пошло два существа разного пола занимаются тем, что Наташа привыкла называть любовью. Плакала и думала только об одном: может, и они с Максимом в порыве страсти выглядят примерно так же… Просто они с Максимом в силу своей воспитанности выражаются немного другим языком, и просьбы «посмотреть» всегда исходят от Наташи.

«Ты всегда говорил, что секс — это искусство… Макс, дорогой мой! Ты просто никогда не видел, что такое секс…»

Сегодня Максим снова встречался с Ольгой. На этот раз без истерик. Оля часа два просидела с ним в кабинете наедине! Макс все чаще замечает, что Оля старается копировать Наташу, подражает ей в поведении и в речи, словно очень хочет быть на нее похожей. Как инфантильная девочка, влюбившаяся в недоступную звезду, чтобы случайно не нарваться на взаимность.

— Слушай, — хладнокровно начал учитель проверять свою гипотезу, — а если бы Наташа ответила тебе взаимностью, что бы было?

— Я бы звезды с неба для нее срывала! — пригрозила Оля.

Максим улыбнулся ее интонации. Но возразил:

— Оленька, это все метафоры. А реально что бы ты делала?

— Вы же знаете, что это невозможно!

— Когда-то для меня было невозможным встречаться со своей ученицей.

Оля молчала, не желая признавать, что она и сама не знает, что бы было.

— А тебе другие девушки нравятся? — продолжал учитель свои расспросы.

— Я люблю только Наташу! — заявила Оля. — Другие девушки меня не интересуют!

— А меня интересуют, — признался Максим. — Я люблю одну-единственную, но есть еще девчонок… — мужчина прикинул в уме, — девчонок двадцать, которых я считаю сексуальными, соблазнительными и так далее.

— Девчонок? — недоверчиво переспросила Оля. — Они что, молодые все?

— Молодые? — удивился мужчина. — Ну, некоторые девчонки старше меня. А некоторые да, молодые. А каким общим словом можно назвать разные возрасты? Бабы?

Оля рассмеялась и поморщилась:

— Фу, только не «бабы»! А почему не «девушки»?

— Девушки и девчонки — это немного разные понятия. Именно в той среде, где обитаю я и мои друзья, там девчонки. Язык не поворачивается называть девушкой создание, которое пьет вместо изящных коктейлей отвертку, ерш, отвертку, ерш… А те, кто постарше, сами себя в своих же компаниях называют «девчонками».

— А Наташа знает, что Вы так… ну, на других смотрите?

— Думаю, что знает.

— Максим Викторович, — начала Оля нерешительно и потупила взор, словно ей было неловко. Максиму и самому стало неловко, когда он дослушал неожиданную вторую часть вопроса: — А Наташе было больно в первый раз?

Он помолчал немного, обдумывая, как ответить, честно или нет. Сказал:

— Не знаю. Меня в тот момент с ней не было.

— Да? — Олины глаза вспыхнули в таком разочаровании, что Максим пожалел, что так ответил.

— Да, — кивнул он и признался тихо: — Я просто отказывался, и она нашла того, кто согласился. Я сам виноват.

— А это давно было?

— Годика полтора назад.

Оля прикинула в уме, сопоставила то, что знает, и решила, что это был гитарист Игорек. В общем-то, светлый Наташин образ в ее глазах слегка померк. Даже Максим заметил это. Не слишком ли жестоко — возвращать на землю мнимую лесбиянку такими средствами?

В аспирантуру Максим поступил довольно легко. Еще бы, ведь учить немецкий ему помогали две учительницы в школе и Наташа по телефону (советовала книжки, которые предварительно изучала в магазинах Москвы)! А может быть, на изучение языка повлияла еще и одна четверть его крови — немецкая. Но вот как выкручиваться дальше — не представлял. Надо набирать материал для диссертации и желательно этот материал иметь в компьютерном виде, чтобы было легко корректировать. Через месяц купил и компьютер, основательно ограничив себя в новой одежде и увеселительных мероприятиях.

Стали реже созваниваться с Наташей. Просто теперь общались по вечерам через Интернет: «встречались» в «аське» и писали друг другу электронные письма. Время от времени, примерно раз в неделю, Наташе все же хотелось услышать его голос, и она снова звонила сама с переговорного пункта, заказывая разговор за счет Максима. И иногда звонила ему по междугородной карточке на сотовый прямо из телефонной будки общежития — на пару секунд, просто пожелать спокойной ночи. Через месяц, оплатив счета за сотовую связь, Интернет, коммунальные услуги, Максим почувствовал себя стопроцентно нищим.

Впрочем, на следующий день, пересчитывая удачные чаевые в клубе, радовался, как ребенок. Директор, к тому же, повысил ему стационарную зарплату, и Макс так и ждал, когда же наступит, наконец, 10 декабря, день выдачи денег!

А вдруг она приедет не одна? Привезет с собой нового парня — знакомить с родителями… Да не, что за бред! Она бы не была так возбужденно радостна по телефону и не просила бы встречать ее. Просто от волнения в голову лезет всякая чушь.

Максим ходил по платформе взад-вперед, уже начинал мерзнуть: был по привычке только в пиджаке. Впрочем, на улице-то и не холодно вовсе, а наоборот, душно. Наверно, перед дождем. Отпустил сегодня ребят с последнего урока: на всякий случай, чтобы не опоздать на вокзал. А Наташин поезд задерживается минут на пятнадцать. В клубе поменялся сменами с напарником, чтобы сегодня провести вечер с любимой.