— А Карлос хочет устроить тут бильярдную!

— Этот ваш Карлос решительно мне не нравится! — пылко воскликнула Вайолет, но, вовремя опомнившись, поспешила спросить миссис Квинтард, совершенно ли она уверена, что именно здесь спрятала драгоценный документ.

— Вам бы лучше переговорить с Хетти.

Как раз в это время в комнату вошла дородная женщина располагающей наружности и почтительно остановилась в дверях.

— Хетти, ты должна отвечать на все вопросы, которые тебе задаст эта юная леди. Она одна может нам помочь. Но сначала скажи мне, что наш больной?

— Не очень хорошо. Доктор нынче вот уже в третий раз приходит. Миссис Брукс плачет, и даже дети притихли от страха.

— Я пойду, мне нужно увидеться с доктором и просить его любыми средствами продлить Клементу жизнь до тех пор, пока…

Она не договорила, но Вайолет поняла, что та имела в виду, и на сердце у нее стало тяжело. Неужели ее наниматель и впрямь полагал, что это именно та легкая и изящная загадка, о которой она просила?

Но уже через минуту у нее готов был первый вопрос:

— Хетти, почему вы решили, что миссис Квинтард прошлой ночью оставила пропавший документ именно в этой комнате?

Хетти, которая до этого почтительно глядела на Вайолет, просияла от облегчения и сразу сделалась разговорчивой. С непринужденностью, присущей очень искренним натурам, она осведомилась:

— Хозяйка сказала вам о своем недуге?

— Да, все без утайки.

— Она ходит во сне.

— Именно так она и сказала.

— А иногда она даже не спит, но все равно ходит.

— Этого она не говорила.

— Хозяйка — женщина нервная и не всегда может спокойно лежать в постели, если просыпается по ночам. Стоит мне услышать, что она встала с кровати, я тоже поднимаюсь, но поскольку никогда не знаешь, спит она или нет, я стараюсь следовать за ней на некотором расстоянии. Прошлой ночью я так отстала, что она успела зайти в комнату брата и выйти оттуда — только тогда я ее и увидела.

— Где находится ее комната и где — комната брата?

— Ее спальня на этом этаже, в самом начале коридора, а комната мистера Брукса — в самом его конце. Туда можно попасть, пройдя через холл или через библиотеку — отсюда можно пройти в маленький кабинет, который мы называли его берлогой.

— Расскажите подробнее, как это было. Где именно вы стояли, когда впервые заметили миссис Квинтард?

— В той самой «берлоге». В холле позади меня горел яркий свет, так что я отчетливо видела ее фигуру. Она прижимала к груди сложенный лист бумаги и двигалась как-то странно — я сразу поняла, что она спит. Хозяйка направлялась именно сюда и вскоре вошла в библиотеку. Дверь так и осталась открытой, и поскольку я очень беспокоилась за нее, то осторожно прокралась следом. Час был поздний, было темно, но лунный свет проникал через витражи и освещал библиотеку разноцветными лучами. Мне бы пойти вслед за ней, а я… Я просто стояла и смотрела. Сначала она прошла через голубой луч, затем через зеленый и затем прошла, вернее, вошла в луч красного света. Я подумала, что сейчас она выйдет из комнаты, и испугалась, что на лестнице в холле с ней может что-нибудь приключиться. Поэтому я сразу заторопилась к той двери, что находится позади вас, чтобы ее опередить. Но она так и не вышла из комнаты. Я ждала, ждала, но она все не появлялась. Боясь, что с ней что-то случилось, я наконец подошла к двери и подергала за ручку. Дверь была заперта. Я встревожилась не на шутку. Раньше хозяйка никогда не запиралась, и я не знала, как мне поступить. Другой на моем месте окликнул бы ее, но меня предупреждали, что этого делать нельзя. Поэтому я просто стояла и ждала, пока в замке наконец не повернулся ключ и она не вышла. Двигалась она по-прежнему как-то скованно, и теперь в руках у нее ничего не было.

— А потом?

— Она пошла прямиком в свою комнату, я — за ней. За все это время она так ни разу и не проснулась.

— В самом деле?

— Именно так, мисс, только при этом не переставала думать о том, что ее так тревожило. Я видела, как, остановившись возле постели, она начала ощупывать лиф своего пеньюара.

Она искала ключ, наконец нашла его и спрятала у себя на груди.

— Вы точно это видели?

— Так же ясно, как сейчас вижу вас. В ее комнате горел яркий свет.

— А после этого?

— Она легла в постель. Свет я погасила.

— В этом ее пеньюаре есть карманы?

— Нет, мисс.

— А в ночной сорочке?

— Нет, мисс.

— То есть она никак не могла пронести эту бумагу с собой обратно?

— Нет, мисс, она оставила ее там. Документ не покидал библиотеки.

— Но разве не могла она вернуться и спрятать бумагу где-то в спальне брата?

Женщина немного изменилась в лице, легкий румянец окрасил ее смуглые щеки.

— Нет, — твердо заявила она, — этого хозяйка никак не могла сделать. Перед тем как побежать в холл, я заперла за ней дверь библиотеки.

— В таком случае, — решительно заключила Вайолет, — завещание здесь и именно здесь мы будем его искать!

Прояснив таким образом первую часть своего задания, мисс Стрэндж принялась за дело.

Высокая — в два этажа — комната имела форму огромного овала. Вдоль стен этого овала по всему периметру располагались ряды книжных полок, разделенные на узкие секции, оставляя место только величественному камину в готическом стиле и пяти чудесным окнам, выходящим на южную сторону. Наверху стены переходили в свод и сливались с лепниной потолка, выполненной в том же изысканном и радующем глаз стиле, что и часовня Генриха Восьмого в Вестминстерском аббатстве. Полки достигали высоты примерно тридцати футов и прерывались только двумя дверями, о которых уже было сказано ранее, и двумя узкими простенками по обе стороны окон. У этой стены стояла только пара скамей для певчих [139], взятых, видимо, в какой-то старинной церкви.

Однако в комнате имелась еще кое-какая мебель, и Вайолет, понимая, что тут-то легко спрятать такой маленький предмет, как сложенный листок бумаги, решила подойти к поискам методически и мысленно поделила пространство перед собой на четыре части.

В первую часть попала и дверь, ведущая в кабинет мистера Брукса, через который можно было пройти в его покои. Единственным предметом мебели, оказавшимся в этой части комнаты, была витрина.

С нее-то мисс Стрэндж и начала свои поиски.

— Тут вы хорошо искали? — спросила она, склонившись над стеклом, чтобы получше рассмотреть ряд средневековых молитвенников, разложенных так, чтобы были видны чудесные миниатюры.

— В самой витрине — нет, — ответила Хетти, — она заперта, а ключ от нее давно потерян. Но все ящики под ней мы осмотрели самым тщательным образом, только что через сито не просеяли.

Вайолет перешла к следующей части комнаты.

Здесь возвышался огромный камин. Перед камином лежал коврик. Вайолет указала на него.

Хетти быстро ответила:

— Мы его не только подняли, но даже перевернули.

— А вот этот ящик справа?

— Там только дрова.

— Вы их вытаскивали?

— Каждое поленце.

— А что это за пепел? Тут что-то жгли!

— Да, но довольно давно. И к тому же этот пепел — древесный. Найдись тут хоть кусочек обугленной бумаги, мы сочли бы дело решенным. Но поглядите — здесь нет ничего такого. — Она передала Вайолет кочергу. — Убедитесь сами, мисс.

Вайолет поворошила пепел, а затем, отложив кочергу, опустилась на колени и заглянула в дымоход.

— Если бы она засунула его туда, — поспешила заметить Хетти, — у нее остались бы следы сажи на рукавах. Они белые и очень длинные, вечно ей мешаются.

Вайолет отошла от камина, бросив взгляд на каминную полку, на которой стояла открытая резная шкатулка и две раскрашенные фотографии на рамках в виде мольберта [140]. В шкатулке ничего не оказалось, а фотографии стояли слишком высоко над полкой, чтобы за ними можно было спрятать даже самый маленький документ.