— Боже мой, — прошептала она, раскрыв документ и увидев под своей фотографией чужое имя — Лора Долан. В другом паспорте их дочь значилась как Келли.

Появилась Ханна, и Тина торопливо запихнула оба паспорта в конверт, словно не желая делиться этим секретом с матерью, но та лишь прошла в ванную за растворителем.

— Что думаешь? — спросил Мигель.

— Даже не знаю.

— Может, он надумал сбежать? Вместе с вами.

— Может быть.

Отец переключился на финансовые новости, когда Ханна снова пересекла гостиную, бросив на ходу:

— Надеюсь, Миг, ты не перебил ей аппетит.

— Всего лишь одно мороженое, милая. А в «Чаке» мы играли.

Она издала «хм», показывая, что не склонна принимать его слова на веру, и исчезла за дверью.

Мигель вздохнул.

— Не знаю, что происходит, но если он собирается вывезти вас обеих в какую-то другую страну, то у него ни черта не получится. Я этого не допущу.

— Он на такое не пойдет.

— Тогда зачем паспорта? — Тина не ответила, и Мигель начал щелкать пультом, перескакивая с канала на канал. — Ни черта у него не получится.

По причине политической индифферентности Швейцария так и не вступила в Европейский Союз, но в июне 2005-го ее граждане проголосовали за присоединение к Шенгенскому соглашению, открыв границы страны для свободного проезда, что немало облегчило путешествие на «рено клио», которое Эйннер угнал где-то в южной части Парижа. Дорога до швейцарской границы заняла четыре с половиной часа, причем после третьего часа Мило сам сел за руль.

Еще раньше, позаимствовав у Эйннера фонарик, он просмотрел до конца собранные Энджелой материалы. Большинство прямого отношения к делу не имели — выписки со счета кредитной карточки Рахмана Гаранга, статьи о деятельности «Угритека» в Африке — в частности, о внедрении компьютерных систем в Демократической Республике Конго, Кении и Судане — и, непонятно почему, сводка новостей с веб-сайта Организации Объединенных Наций:

Дальше шла заметка из китайской «Пиплс дейли» от 25 сентября 2004 года:

То было три года назад; теперь же, после убийства муллы Салиха Ахмада, восстание вылилось на улицы.

Сосредоточиться не получалось. Громыхала трансмиссия, болела спина, в голове шумело от недосыпа, тело ныло после акробатического этюда. Отчаянно хотелось позвонить Тине, услышать ее голос, голос Стефани, узнать, где они.

Сев за руль, Мило потер лицо. Шоссе убегало в полночную тьму. Мысли разбредались. В шпионских фильмах и книгах у героя всегда есть ясная цель. Пленка с записью разговора, который неопровержимо доказывает некий важный факт. Человек, знающий ответ на некий вопрос. Истории про шпионов интересны именно по причине своей простоты. В действительности шпионская работа очень редко, практически никогда, не укладывается в прямую линию. Поначалу идет простое накопление фактов, причем многие из них, как со временем выясняется, не имеют к делу никакого отношения. Одни отсеиваются сразу, между другими проступает связь, потом эта связь рвется. Для того чтобы разобраться во всем, понять, что важно и за что следует ухватиться, а что не важно и что нужно отбросить, требуется острый, наметанный глаз. Такой, как у Энджелы. О себе Мило сказать того же не мог.

— Эй! — вскрикнул Эйннер, открывая глаза.

Мило моргнул и повернул руль влево.

— Ты что, на тот свет собрался?

— Извини.

— Дай-ка я сяду. — Эйннер подтянулся. — Где мы?

— Только что пересекли границу. Вон.

Фары выхватили из темноты знак.

Поспорили, в каком отеле остановиться. Мило был за что-нибудь скромное, маленькое и неприметное. Например, отель «Женева».

— «Женева»? Этот клоповник? — возмутился Эйннер. — Господи, Мило. Мы же там умрем.

Вообще-то «Женева» была вполне себе приличным заведением, но Эйннер уже взял за привычку останавливаться только в лучших отелях — благо представительские расходы у Туристов практически не ограничивались. В Женеве лучшим считался «Бо-Риваж», с видом на забитую яхтами бухту Женевского озера.

— Машину уже ищут, — указал Мило, — и ищут прежде всего возле отелей.

— Эту они не найдут. Ты слишком беспокоишься из-за мелочей.

— Не забывай, что я в бегах.

— Успокойся. И доверься мне.

Эйннер свернул на улицу Серве, а Мило чуть не рассмеялся. Одно из базовых правил Туризма — не доверять никому. А уж если все-таки без этого не обойтись, то, по крайней мере, не доверяйся другому Туристу.

Машину поставили за отелем. Был почти час ночи, но на яхтах веселились, там играла музыка. Эйннер оживился, защелкал пальцами в ритме самбы, доносившейся откуда-то с середины озера.

Снять номера он решил по одной из пяти оказавшихся в его бумажнике кредитных карточек. Выписана она была на имя Джека Мессерстайна. Получив ключи в расположенные по соседству комнаты на четвертом этаже, Эйннер шепнул Мило:

— Поднимайся, а я пока продам машину.

— Сейчас?

— Есть тут один парень, который знает нужных людей. Он глаз вообще не смыкает.

— Дашь мне свой телефон?

Эйннер замялся.

— Не беспокойся, домой звонить не собираюсь.

Он и вправду не собирался звонить домой, а всего лишь хотел обезопасить себя на ближайшее время, чтобы Эйннер не получил никаких указаний.

Прежде чем подняться в номер, Мило проверил телефонную книгу — Угримов там не значился. Он воспользовался кредиткой на имя Долана и снял немного швейцарских франков, после чего поинтересовался у портье, слышал ли тот о Романе Угримове. Да, конечно, человек с такими деньгами не может оставаться незамеченным. А где живет Роман? Глядя на деньги в руке гостя, портье с печальным вздохом покачал головой, а после того как несколько бумажек перекочевали от Мило к нему, указал на потрясающе красивую проститутку, попивавшую белое вино в баре отеля. Приняв незнакомца за потенциального клиента, она принялась обхаживать Мило, нежно поглаживая его по руке, но резко отстранилась, услышав, что ему нужно.

— Ты — полицейский?

— Я его старый друг.

— Клиенты платят мне за осмотрительность.

— Тогда позвольте и мне заплатить за то же самое.

Роман Угримов, как оказалось, не был ее клиентом, но круг женевских проституток высокого класса не очень велик, и она знала девушку — «очень молоденькую, Угримов любит таких», — которая пару раз ездила к нему домой. Получив двести пятьдесят франков, около двухсот долларов, она позвонила коллеге, а потом написала адрес на подставке с эмблемой пива «Лёвенбрау».