— Значит, двигаем, — обратился Корчинский к Гуцулу И Конвою, которые к этому времени уже закончили свою работу. — Выдвигаемся следующим порядком: — Федоин, Ловкач идут дозором, Мусульманин и Спотыкач замыкают. Цезарь, Клео, Гуцул и Конвой в центре с заложниками. Каждые два часа смена дозорных. Через четыре часа Привал. Все, ходу.

Группа двинулась в оговоренном порядке, теперь заложников охраняли не только брат и сестра, но и приданные им в помощь двое наемников. Чтобы депутаты не разбрелись в темноте и в этой неразберихе кто-нибудь пошустрее не попытался сбежать, их связали капроновым альпинистским тросом. Братьев Максуровых связывать не стали, им и без того было хорошо известно, что их ждет в случае побега.

Продвигаясь в темноте при помощи пассивных приборов ночного видения, которыми были оснащены все наемники, группа сперва спустилась вниз к подножию горного пастбища, после чего, миновав небольшой овражек, двинулась через «зеленку» в гору.

Сановные заложники, не привыкшие к подобным пешим переходам, стали заметно сдавать, отставать, громко топая ногами и тяжело, со свистом дыша. Степан Корчинский предполагал нечто подобное, но никак не подозревал, что пять человек поднимут такой шум, на который способно разве что стадо диких слонов. Рано или поздно кому-то из наемников пришлось бы призвать незадачливых парламентариев к сохранению режима тишины.

У Клео первой не выдержали нервы, когда, зацепившись лакированный туфлей за торчащий из земли корень, депутат Сергей Анатольевич Правдин с жалобным стоном упал на землю, завалив еще четверых коллег. Идущая чуть поодаль Вика тут же метнулась к ним. Прыгнув, подобно дикой кошке, девушка плавно приземлилась на ноги возле стонущего депутата. Ее левая рука ухватила его за галстук, а в правой угрожающее блеснул клинок штурмового кинжала.

— Еще один звук, — процедила сквозь зубы Клео, при ставив остро отточенное лезвие к горлу, — и он станет последним в твоей жизни.

Сергей Анатольевич жалобно посмотрел на Скока, ожидая защиты. Но главарь отвел глаза в сторону, еще в самолете перед десантированием у них состоялся деловой разговор. Степан предупредил Правдина о необходимости держать язык за зубами и никак не показывать, что они знакомы. Впоследствии ему (депутату) не придется отвечать на въедливые вопросы следователей ФСБ. Это предупреждение не было лишено логики.

— Я больше не буду, — выбивая звонкую дробь зуба ми, дрожа от страха и ощущая холод стали у горла, про шептал Правдин.

— Вот так вот, — сверкнула окулярами прибора ночного видения Клео, пряча кинжал в ножнах. — Быстро поднялись, и чтобы ни единого звука.

Психологический допинг подействовал, «народные избранники» послушно зашагали вслед за девушкой.

Воспользовавшись непредвиденной передышкой, Асламбек отошел от братьев и незаметно приблизился к Корчинскому.

— Есть разговор, Степан, — шепотом произнес чеченец. Главарь наемников сместился чуть в сторону от основной группы.

— Чего ты хочешь? — с деланным безразличием спросил Степан.

— Хочу задать тебе один вопрос, Скок, — тихо произнес Асламбек.

— Ну, задавай.

— Возьмешь картотеку, а как уходить будешь?

— Что-нибудь придумаем, у меня башковитый начальник штаба. Найдет выход.

— А если не найдет?

— Можно подумать, у тебя есть подходящий для меня вариант, — усмехнулся Корчинский, но глаза его оставались серьезно вдумчивыми.

— Есть, — загадочно прошептал чеченец. — Если я собирался вывезти архив из Чечни, значит, придумал, как это сделать.

— Ну что же, сэкономь мое время, поделись информацией.

— А что я с этого буду иметь? — Асламбек задал вопрос, что называется, в лоб.

— Разве жизнь и свобода твоя и твоих братьев недостаточная цена? — снова усмехнулся Степан.

— Жизнь и свободу мы берем за картотеку, а вот чтобы вывезти ее — тут другая цена.

Двое мужчин, не спеша идущие за основной группой, остановились, глядя друг на друга в упор. Асламбеку казалось, что он разговаривал с инопланетянином, который его с изумлением разглядывал сквозь выпуклые линзы ПНВ, закрывающего верхнюю часть лица.

— И какова же цена? — наконец спросил Степан.

— Я хочу долю от продажи картотеки.

— Значит, жизни тебе мало, — в голосе главаря наемников неожиданно прозвучали нотки сожаления…

Разработанная совместная поисковая операция началась с раннего утра. Из гарнизонов, раскинутых на территории, выбрасывая клубы выхлопных газов, ревя мощными двигателями, на дороги выкатывалась грозная бронетехника с солдатами.

В небо поднимались десятки вертолетов, на борту которых находились рейдовые группы спецназа. Высоко в небе барражировали штурмовики и истребители, готовые в любую секунду обрушить на землю тонны смертоносных снарядов и напалма.

Для того чтобы находиться в курсе происходящего, полковник Христофоров спустился в армейский узел связи. В подвальном помещении штаба пятьдесят восьмой армии располагалось несколько десятков станций радио перехвата. Именно здесь происходила запись переговоров частей внутренних войск, мотострелков сорок второй дивизии, пилотов, разведчиков, входящих в опасную зону «зеленку».

— …Акация, я Финик, вышел на окраину села, — докладывал командир одного из отрядов, проводивших зачистку в предгорье.

— …Гнездо, я Ворон, птенцов сбросил, возвращаюсь, — сообщал один из вертолетных экипажей. Ему вторил пилот патрульного штурмовика «Су-25» «Грач» —…Наблюдаю шевеление в квадрате 27–11. Работаю НУРами.

— Замок, я Ланселот, «кроты» обнаружили фугасную закладку, — на связь вышел начальник одной из бронеколонн. — Временно выхожу из эфира, включаю генератор помех. — Динамик радиостанции заполнился непонятным треском, шумом, свистом и щелчками.

Все эти радиопереговоры интересовали Христофорова поскольку-постольку, фон, прикрывающий действия основной группы, носящий позывной Клумба, вертолет транспортирующий диверсионную группу упорно вел камуфляжный диалог: «Семерочка, я третий, иду на посадку, прикрой».

— Понял тебя, третий. Стволы «на товсь», — ответил командир звена боевых вертолетов «Ми-24», которым было поручено сопровождать вертушку с десантом «эдельвейсов».

И снова в эфир входили танкисты, десантники, мото стрелки и летчики. Все это Владимира нисколько не интересовало в данный момент, главное — действия «тройки».

Через сорок минут эфир снов ожил:

— Семерочка, прикрой меня. Снижаюсь.

— Понял тебя, третий, — почти моментально последовал ответ.

Еще через полчаса «тройка» опять вышла на связь:

— Седьмой, прикрой.

— Понял, прикрываю.

Потом еще дважды «тройка» выходила на связь, прося у звена вертолетов огневой поддержки. Сидящий с Христофоровым планшетист сразу же на карте отмечал места посадок вертолета. Место высадки отряда-перехвата было обозначено цифрой «три», но после этого должны быть выполнены две отвлекающие посадки.

Наконец в очередной раз ожил динамик радиостанции, контролирующей переговоры «тройки».

— Иду домой, — доложил командир вертолета. — «Клумба» высажена.

«Слава богу», — подумал полковник, на мгновение прикрыв глаза. Диверсионную группу высадили в указанном месте. Если боевики и пеленговали радиопереговоры, все равно они не смогут определить общий замысел проводимой операции…

«Ми-8» в очередной раз начал пикировать, когда появившийся в десантном отсеке бортач во всю мощь своих легких рявкнул:

— Приготовиться!

Винтокрылая машина, снижая скорость, поплыла над землей. Распахнув дверь десантного отсека, бортмеханик скомандовал:

— Первый пошел.

Диверсанты посыпались вниз один за другим, как шарики пинг-понга. Одной рукой придерживая оружие, другой крепко сжимая лямки вещмешков, разведчики пригибались под тугими ударами воздушной волны, исходившей от бешено вращающихся лопастей винта. Как только из десантного отсека выпрыгнул последний боец «Эдельвейса», зелено-коричневая стрекоза «Ми-8» стала быстро набирать высоту, и, круто развернувшись, вертолет под прикрытием «крокодилов» отправился восвояси…