Левая дорожка вела к молу, где на волнах покачивалась яхта, та самая, которая совсем недавно чуть не потопила нас. У нее был длинный заостренный нос, отчего она казалась… какой-то неестественной, напоминая опрокинутый вверх дном утюг или что-то подобное. Мне она не очень понравилось еще в те мгновения, когда едва не отправила нас ко дну. Теперь же она вызывала у меня нескрываемую неприязнь. Фабиан загорелся намерением прямо сейчас спуститься к молу и хорошенько осмотреть яхту. Я отговорил его, указав направо. На вершину скалы, где возвышался загадочный купол.

Я впервые смотрел на него с такого близкого расстояния. Раньше мне не доводилось видеть ничего подобного: стоящие кругом бетонные опоры, а между ними – волнистое разноцветное стекло. Над ними, отражая лучи заходящего солнца, сияла серебром крыша. Мы медленно приблизились к загадочному сооружению. С берега оно казалось самим совершенством, но с небольшого расстояния в глаза бросались детали, которых никак не разглядеть издалека. Например, крыша из проклепанных кусков листового железа. Хотя Рей рассказывал нам, что купол появился всего шесть лет назад, за такой короткий срок он заметно обветшал. Вода из переполненных водосточных труб оставила на бетонных стенах бурые и зеленые пятна. В углу одиноко ржавела какая-то современная статуя. Пруды заросли камышом и водорослями. В одном из них я заметил толстую золотую рыбку, плававшую кверху брюхом под водяной лилией.

– Только без лирики, – вновь прервала меня мать. Я поспешил перевести взгляд на Суареса и отца и теперь обращался исключительно к ним. Мать это задело еще больше. – Хватит с нас описаний. Когда только ты доберешься до самой сути?

– Ты сказала, что дашь мне договорить до конца, обещала не перебивать меня.

– Это очень серьезно, Анти. Мы собрались здесь, чтобы выяснить обстоятельства гибели человека.

К моей радости, Суарес снова встрял в разговор:

– Как я уже сказал, мы договорились выслушать его до конца. Прошу вас, не прерывайте его рассказ.

– Но он мой сын.

– И он рассказывает о том, что случилось с моим племянником. Так что если вы уважаете мое пожелание, дайте ему выговориться полностью, мадам. Если вы не хотите выслушать его, можете в любую секунду оставить нас.

Подозреваю, что мать была готова воспользоваться его предложением. Скажу честно, в душе я получил невыразимое удовольствие. В то же самое время мать не могла позволить себе пропустить хотя бы малую часть повествования.

– Как пожелаете, – ответила она, поджав губы.

Поддержка Суареса придала мне уверенности в собственных силах. Я продолжил рассказ, по-прежнему как можно чаще отклоняясь от главной темы. Мне хотелось проверить себя, как, впрочем, и всех остальных присутствующих.

– Мы подошли к куполу ближе, и до нас донеслись звуки джазовой мелодии и гомон человеческих голосов. Наверно, у них там происходило нечто вроде вечеринки. Через автоматические стеклянные двери мы вошли в фойе.

Внутри работал кондиционер. Все очень напоминало отель, за исключением того, что в помещении было безлюдно и отсутствовали какие-либо указатели или вывески, кроме черных пластмассовых досок, на которых можно клеить объявления о разных мероприятиях. Одно такое объявление складывались в слова: «НЕ ПЫТАТЬСЯ – ВОВСЕ НЕ ЗНАЧИТ НЕ ЗНАТЬ». За столом регистрации никого не было, и мы решили отправиться туда, откуда доносились звуки вечеринки.

Шум раздавался из зала, в который вели несколько деревянных дверей в дальнем конце фойе. Приблизившись к одной из них, мы постояли, вслушиваясь в то, что происходило в зале, однако так ничего и не разобрали, кроме невнятицы множества голосов. Я уже собрался было предложить Фабиану вернуться обратно, может, даже спуститься вниз, пробраться к яхте и осмотреть ее, но он неожиданно распахнул дверь и шагнул за порог.

Перед нами открылось внушительных размеров помещение с белыми стенами. Венецианские окна в форме полумесяца выходили в сад, за которым был виден освещенный заходящим солнцем океан. В разных местах зала, оживленно о чем-то беседуя, стояли человек тридцать. Все эти люди производили довольно странное впечатление и сильно отличались друг от друга. Я еще с порога разглядел нескольких из них: женщину в ярко-синем платье и с невероятно длинными волосами; мужчину в темном костюме с красно-белым шейным платком; юную девушку примерно нашего возраста с тремя сережками в ухе и крашеными светлыми волосами. Какая-то преклонного возраста дама расхаживала в розовых шлепанцах, тогда как остальные люди были одеты более официально; мужчины щеголяли церемониальными шпагами и сапожками со шпорами. Вдоль стен выстроились столы, накрытые голубыми скатертями. Чего только на них не было – и блюда, и подносы, и тарелки, на которых горой высились угощения. В зале витали неизвестные мне экзотические ароматы.

Я ожидал, что появление Фабиана заставит присутствующих замолчать и оглянуться. Так еще бывает в вестернах: герой входит в салун где-нибудь на Диком Западе, и все тотчас смолкают. Но этого не произошло. Мы вошли в зал, и дверь автоматически захлопнулась за нами.

Нас заметили, лишь когда мы оказались в центре зала. Краснолицый усатый мужчина, по всей видимости, распорядитель вечеринки, что-то шепнул одному из официантов. Тот подошел к нам и спросил, не желаем ли мы чего-либо. Это было сказано тем тоном, который на самом деле означает: «Что вы здесь забыли?» После чего официант проводил нас обратно в фойе и снова предложил свои услуги.

Фабиан принялся рассказывать ему, что мы потерпели кораблекрушение, нас выбросило на берег, и мы оказались в этом месте. Это он ловко придумал, однако, насколько я понял, официанта его история не убедила. Тот несколько раз недобро усмехнулся и в конечном итоге прервал Фабиана. Поблагодарив моего друга за его чудесный рассказ, он сказал, что нам нечего опасаться, потому что он здесь лишь на работе. Поэтому мы рассказали официанту всю правду и даже подружились с ним. Не успели мы опомниться, как втроем вышли в сад и закурили.

Официанта звали Эпифанио. Он родом из Гуаякиля, но университетское образование получает в Штатах. Официантом подрабатывает, чтобы скопить денег на учебу. По словам Эпифанио, ему здесь неплохо платят, хотя сама работенка довольно странная.

Не знаю, врал он нам или нет. Мне трудно судить. Может быть, он все выдумал. Но он, взяв с нас обещание молчать, рассказал следующее. Те, кого мы увидели в зале, – это что-то вроде членов клуба для любителей… э-э-э… устраивать банкеты. Они путешествуют по всему миру на яхте, закатывая пиры, на которых подают блюда из мяса животных, находящихся под угрозой исчезновения. Название у яхты соответствующее – «Анти-Ковчег». Обитатели купола бороздят моря, собирая по паре каждого вида живности, а потом готовят из них разные блюда. В общем, вместо того чтобы спасать, они их едят.

Эпифанио все говорил и говорил. Он сообщил нам массу подробностей. Например, на яхте есть специальный гарпун вроде тех, что в ходу у профессиональных китобоев. С его помощью члены клуба охотятся на китов. Откармливают птиц-олушей мясом собак, чтобы те меньше пахли рыбой, а затем убивают их. Варят по старинному рецепту суп из гигантских галапагосских черепах. Едят все что только можно, начиная с сердец горлинок и кончая мозгами игуаны и барсучьей ветчиной. В тот вечер в меню значились красный попугай ара и редкая разновидность краба под названием «Салли Быстроножка».

Чем дольше официант все это рассказывал, тем в большее возбуждение приходил Фабиан. Он то и дело перебивал Эпифанио, чертыхался и сыпал бранными словами. А под конец сказал:

– Нам нужно что-то с этим сделать.

Я возразил ему, мол, не представляю себе, что мы можем сделать. Разве что рассказать обо всем Рею, когда вернемся вниз. Но Фабиан совсем обезумел. Он заявил, что нам представилась редкая возможность совершить героический поступок. Дескать, мы смогли бы оправдать наше путешествие, доказать всему миру, что отправились в него не напрасно. Сказал… сказал, что непременно спустится вниз, к причалу, и угонит «Анти-Ковчег».