— Это ты нашел руку?

Винсент кивнул.

— Ты не против ответить на несколько вопросов?

— А вы кто такие, на кого работаете? — вмешался старик.

Брайан с трудом сдержал улыбку, глядя, как репортер от такого вопроса на мгновение лишился дара речи. Ему нравилось считать, что в Сарасоте все, как один, должны были видеть его по телевизору и непременно узнавать. «Так тебе и надо, приятель», — не без злорадства подумал Брайан.

— Мы работаем для «Санкоуст ньюз». Я — Тони Уитком. Мы готовим сюжет для выпуска дневных новостей. И вечером, я уверен, этот репортаж тоже будет в эфире.

Рыбак смотрел на телевизионщиков без большого доверия, но мальчик загорелся от заманчивой возможности.

— Ладно тебе, Гидеон, меня же покажут по телевизору!

— Тебе не мешало бы сначала с матерью посоветоваться, — заметил старик.

Мальчик заколебался и посмотрел на Уиткома.

— Нам сейчас надо вернуться в студию, — бросив взгляд на часы, сказал репортер, — так что времени у нас в обрез. Давай договоримся так: я оставлю тебе свою визитную карточку, а ты позвонишь мне и скажешь, не против ли твоя мама, чтобы тебя показали по телевидению?

Гидеон пожал плечами, а Винсент с азартом начал рассказывать свою историю перед объективом камеры. О перстне он и словом не обмолвился.

Позвонил оператор и сообщил, что включает бюро в Майами в систему селекторного совещания с центром в Нью-Йорке. Как раз в этот момент Лерой Барри небрежно опустил на стол рюкзак, достал банку с колой и дернул язычок. Положив трубку на динамик, он нажал кнопку односторонней связи и поудобнее устроился в кресле, закинув ноги на стол. Его не должны были вызывать, так что он мог позволить себе расслабиться.

Эта процедура повторялась изо дня в день. Задача селекторного совещания состояла в том, чтобы познакомить сотрудников бюро новостей с материалами по Соединенным Штатам и событиями за рубежом, которые пойдут в эфир в вечернем выпуске программы «Вести с Элизой Блейк». Первым выступил глава бюро в Лос-Анджелесе с перечнем новостей из западной части страны. Затем представили сообщения из своих центров в Нью-Йорке редакторы южного и северного направлений. Они основывали свои выступления на сведениях, поступивших из бюро в Майами, Чикаго и Далласе, а также на информации местных отделений в их регионах. Далее новости столицы изложил главный продюсер вашингтонского бюро. Под занавес совещания Рейндж Буллок рассказал о зарубежных новостях и тех особых случаях, которые остались не охвачены.

В самом начале включения Касси с блокнотом и ручкой скромно заняла второе из двух кресел в тесно заставленном кабинете Лероя. День оказался богат новостями. Из Лос-Анджелеса в Монтану была отправлена съемочная группа за репортажем о бушующих в этом штате лесных пожарах. На северо-востоке вновь проявился вирус с Западного Нила, сильная жара тянулась полосой от Бостона до Вашингтона. Вашингтонское бюро располагало тремя сюжетами, которые, вполне вероятно, могли занять место в вечернем эфире. Президент возвращался со встречи глав государств-членов НАТО, Пентагон сообщал об успехах в борьбе с террористами, главный прокурор использовал для личных надобностей реактивный самолет, а расходы покрывались за счет налогоплательщиков. Лерою показалось, что он заметил, как поморщилась Касси, услышав, что над этим сюжетом работала Валерия Делейн.

— У нас есть впечатляющие снимки извержения Этны, — объявил Рейндж, — потоки лавы просто фантастические и выжженная земля. Репортаж об этом подготовит на Сицилии Джеральд Мадза.

Лерой рассеянно пощелкивал ручкой. Касси подумала, что ничего хорошего это не предвещало. Лерою нужен был сюжет. Ему они нужны были всегда. Он знал, что в Нью-Йорке ведется учет сюжетов, подготовленных каждым продюсером и корреспондентом. Солидный список мог бы существенно повысить его шансы при заключении следующего контракта. Лерой прекрасно это понимал. Кроме того, самолюбие Лероя требовало, чтобы его блоки новостей регулярно появлялись в эфире. За последние пять месяцев вышло в эфир крайне мало из предложенных им сюжетов, и причина не являлась загадкой ни для него, ни для нее. Наверху всеми правдами и неправдами стремились не привлекать Касси и Лероя. Возмущало до крайности, что подобная ситуация отражалась на нем.

Он сердито ткнул пальцем в кнопку на панели, отключая селекторную связь.

— Если повезет, шторм будет набирать силу, — заметил он, — я не собираюсь сидеть здесь и ждать у моря погоды, мне нужны свежие новости.

Касси промолчала.

На звонок Касси ответил Уилл Клейтон. Последние полгода они разговаривали по телефону утром каждый понедельник. Он поступал так из благодарности, чувствуя, что он перед ней в долгу, а возможно, Уилл старался таким образом обеспечить ее дальнейшее молчание. Огласка его устраивала меньше всего. Если бы директрисе стало известно, что о Мэгги Линч Касси узнала от него, на карьере в ФБР ему можно было бы поставить жирный крест. Пока же Касси отказывалась назвать источник информации. Уилл был очень заинтересован, чтобы ситуация не менялась и дальше.

— Как дела, Касси?

— Не так, чтобы очень хорошо, но стало бы лучше, если бы ты сказал мне что-нибудь новенькое.

— Я был бы только рад. Но, к сожалению, у нас никаких новостей. Директор настроена очень воинственно на этот счет.

— Господи, Уилл, неужели вы ничего не сумели раскопать, поверить этому не могу.

— Не сыпь мне соль на рану, Касси. У нас слишком мало данных для раскопок. Мы знаем о трех случаях. Мэгги Линч — в феврале, до этого было нападение в Майами в прошлом ноябре, и третье происшествие этой весной в Луисвилле. Нашему парню явно не сидится на месте.

Касси пришли на память подробности последнего случая в мае. Тот же самый почерк и схема преступления. Он преследовал молодую женщину до ее дома, а среди ночи она проснулась и увидела перед собой лицо, разрисованное, как у клоуна, а к горлу ее был приставлен нож.

— Грим мог быть куплен где угодно, а в реестрах авиалиний не обнаружено никого, кто в указанные числа возвращался бы рейсами из этих городов, — продолжал Уилл оправдывать плачевные результаты расследования, которое вели агенты бюро.

— Наиболее существенные сведения в нашем распоряжении — свидетельства потерпевших. При пассивности жертвы продолжительность насильственных действий увеличивалась. Он обещал жертвам, что при послушании им не грозят увечья, а еще он настаивал, чтобы они говорили ему о своей любви к нему. Все эти факты позволяют предположить, что мы имеем дело с компенсирующим насильником.

— А что это значит? — перебила Касси.

— А это означает, что он не заурядный насильник. По нашему мнению, парень вбил себе в голову, что его жертве понравятся его действия, и она в него влюбится. Насилие помогает ему смягчить сомнения на свой счет, что объясняется неадекватностью его личности. Главная проблема, что этот тип отправится на поиски очередной жертвы, когда у него снова возникнет потребность укрепить уверенность в себе. Таков его способ самоутверждения.

Разговор с Уиллом разочаровал Касси. Ей очень хотелось, чтобы насильник был пойман как можно скорее, чтобы ему больше не удалось разрушить жизнь еще одной женщины. И когда он будет найден, может быть, тогда чувство вины перестанет так терзать ее и у нее станет легче на душе.

Лу-Энн отправилась в салон красоты, ее помощница повела детей в библиотеку, и Уэбб Морелл остался в просторном многоэтажном доме сам себе хозяин. Он налил третью чашку кофе, приправил молоком со сливками и сахаром и отрезал внушительный кусок глазированного кекса. Прихватив вместо салфетки бумажное полотенце, он спустился, тяжело ступая, из кухни на нижний этаж, где у него располагался домашний просмотровый кинозал. Удобно усевшись на огромный секционный диван, Уэбб нажал кнопку на пульте и водрузил ноги в пижамных брюках на мраморный кофейный столик.