— А! — воскликнула она. — То, что вы имеете в виду, — это видеокассеты.

— Нет, то, что я имею в виду, — это книги.

Мы исчерпали запас ее познаний, поэтому она перешла в режим «по умолчанию»:

— Вам надо поговорить с администратором. Она в кофейне.

— В которой? — спросила я, озираясь.

Кофеен оказалось три, а это был еще не самый крупный филиал «Книгастики!».

— Вон в той.

Мы поблагодарили ее и двинулись мимо подарочных изданий забытых телесериалов шестидесятых годов, которые казались лучше и безопаснее, окутанные розоватым флером воспоминаний.

— Все так неправильно, — сказала я, начиная подозревать, что могу проиграть спор. — Меньше чем пять лет назад это место было полностью занято книгами, и ничем больше. Что за чертовщина?!

Мы добрались до кофейни, но не могли отыскать администратора, пока не заметили, что внутри уже существующей кофейни отгорожена еще одна небольшая кофеенка под названием то ли «Х-пресс», то ли «На ходу», то ли «Больше прибыли».

— Четверг Нонетот, — представилась я администратору по имени Заря.

— Безумно приятно, — ответила она. — Я так любила ваши книги, особенно те, в которых про убийства и беспричинный секс.

— В жизни я не такая, — возразила я. — Мы с моим другом Безотказэном хотели спросить, много ли книг вы продали в последнее время, а если нет, есть ли они у вас или знаете ли вы, что это такое?

— Уверена, несколько штук у нас где-то осталось, — сказала она и походкой деловой женщины повела нас через большую часть магазина.

Мы шли мимо компьютерных комплектующих, канцелярских принадлежностей, шоколада, глобусов с подсветкой и хорошеньких подарочных коробочек и наконец обнаружили единственную полку с давно позабытыми томиками в мягких обложках, полкой ниже подарочных изданий «Крепость и бодрость навынос. Том 1–8» и «Лучшее из маленького и большого», что, по словам Безотказэна, являлось оксюмороном.

— Вот! — сказала Заря, смахивая пыль и паутину. — Полагаю, у нас имеется полное собрание всех когда-либо опубликованных книг?

— Почти, — ответила я. — Спасибо за помощь.

Вот так я и оказалась в фургоне «Акме» вместе с Колом, которого Безотказэн принудил честно отработать день на ниве ковроукладки в обмен на недельную стирку для них с Бетти. Я не была в дороге с Колом уже много лет, ни на предмет стремной дряни, с которой мы разбирались время от времени, ни на предмет связанной с коврами работы, поэтому он был особенно разговорчив. Пока мы ехали на нашу первую укладку, он рассказывал мне о самом последнем задании:

— А я ему и говорю: «Йо, Дракула! Ты пришел посмотреть на затмение вместе с нами?» Видела бы ты его рожу! Он оказался в гробу быстрее, чем из гуся дерьмо, а когда услышал, как мы хохочем, вылез обратно и сказал, сложив руки на груди: «Полагаю, вам это кажется смешным?» А я сказал, что, по-моему, это действительно было смешно, может, самое смешное, что я видел за много лет, особенно потому, что он споткнулся и упал в гроб вперед головой, и вот тогда он распсиховался и попытался меня укусить, так что я вогнал заостренный кол ему в сердце и отсек голову от тела. — Он засмеялся и помотал головой. — Боже, мы едва не лопнули со смеху.

— Мое веселье закончилось бы на стадии заостренного кола, — призналась я, — но мне нравится идея Дракулы, падающего лицом вниз.

— Да он часто так делал. Неуклюжий как черт. А эта фишка с укусом в шею? Он целился в грудь и промахнулся, а теперь прикидывается, будто целился так с самого начала. Стоп. Это не дом восемь?

Это был он. Мы припарковались, вылезли из машины и постучали в дверь.

— Майор? — обратился Кол к очень пожилому мужчине с добрым лицом, ответившему на стук.

Хозяин был невысок и строен и в добром здравии. Его снежно-белые волосы были безукоризненно расчесаны, верхнюю губу украшали карандашные усики, а одет он был в блейзер с вышитой на груди эмблемой полка.

— Да?

— Доброе утро. Мы из «Ковров Акме».

— Великолепно! — сказал майор Оззорнейк, хромая в дом и показывая нам комнату, в которой отсутствовало какое бы то ни было напольное покрытие. — Это пойдет сюда.

— Точно! — сказал Кол. Насколько я уловила, он пребывал в шкодливом настроении. — Моя коллега начнет ковроукладочные операции, тогда как я ознакомлюсь с ассортиментом чая и печенья. Четверг, ковер!

Я вздохнула и обвела взглядом комнату, украшенную полосатыми зелеными обоями и заключенными в рамки изображениями достойных упоминания военных достижений майора — похоже, он был очень грозным солдатом. Стыдно было, что он живет в таком жалком домишке в одном из наиболее запущенных районов Суиндона. С другой стороны, он хотя бы получает новый ковер. Я сходила в фургон и принесла ящик с инструментами, пылесос, зажимы и строительный пистолет и как раз надевала наколенники, когда в комнату вернулись Кол и Оззорнейк.

— Печенье «Апельсиновое»! — воскликнул майор, ставя поднос на подоконник. — Мистер Стокер сказал, что у вас аллергия на все шоколадсодержащее.

— Очень мило с вашей стороны терпеть причудливый и несколько неуважительный юмор моего напарника, — сказала я. — Спасибо.

— Ну, — ласково сказал он, — тогда я вас оставлю.

И потрусил прочь. Как только он вышел, Кол наклонился ко мне и шепнул:

— Видела?!

— Что видела?

Он приоткрыл дверь буквально на волосок и указал на майора, хромавшего по коридору в кухню.

— Его ноги.

Я взглянула, и волосы у меня на загривке встали дыбом. У майора Оззорнейка были причины хромать: из-под низа брючин виднелись копыта.

— Точно, — ответил Кол на мой взгляд. — Раздвоенные.

— Майор Оззорнейк — дьявол?!

— Не-а! — отозвался Кол, хихикая, будто я сморозила глупость. — Будь это Мефистофель, ты бы уж точно узнала об этом. Во-первых, было бы не продохнуть от серной вони и гнили, и мы оказались бы по колено в отлетевших душах проклятых, корчащихся в вечных муках, тогда как их тела раз за разом пронзают зазубренные копья мучителей. А во-вторых, мы бы ни за что не получили «Апельсиновое»; скорее всего, «К чаю» или это, на котором написано «Вкусное», но которое таковым не является.

— Ага, я его тоже ненавижу. Но послушай, если не Сатана, тогда кто?

Кол старательно прикрыл дверь.

— Мелкий бес или младший демон, посланный ускорить падение человечества в вечную реку с отбросами, то есть во чрево ада. Посмотрим, не сумеем ли мы управиться с этим парнем. Глянь в задний дворик и скажи, не видишь ли ты там чего-либо необычного.

Я выглянула в окно, а Кол оглядел комнату.

— Вижу старый ковер, сложенный под навесом для автомобиля, — доложила я, — и почти новехонькую стиральную машину.

— Как выглядит ковер?

— В прекрасном состоянии.

— Совпадает. Взгляни сюда.

Он указал на старую жестянку из-под печенья «Хантли и Палмер», стоявшую на каминной полке. Крышка была наполовину сдвинута, и внутри отчетливо виднелась пачка банкнот.

— Бинго! — воскликнул Кол, извлекая толстую пачку, целиком состоящую из пятидесятифунтовых банкнот — целое состояние. — Это мелкий демон Раум, если не ошибаюсь. Он обрекает людей на вечное проклятье через грех воровства.

— Да ладно! — фыркнула я, настроенная скептично. — Если бы к Люциферу попадали все, кто когда-нибудь что-нибудь стянул, у него было бы больше душ, чем он способен осилить.

— Ты права, — согласился Кол, — параметры греха слегка размылись с годами. Воровство, достойное проклятья, должно быть коварным, трусливым и вызывающим отвращение — например, воровство у очаровательного и беззащитного пенсионера — ветерана войны. Поэтому Раум засовывает настоящего майора Оззорнейка куда-нибудь в шкаф, учитывая его размеры, и оставляет бабло на виду, пока какой-нибудь несчастный олух не попытает счастья. Тот считает себя везунчиком, гуляет несколько ночей напролет и забывает обо всем до Судного дня. А потом — та-дам! У него вынимают глаза ложкой. И еще раз. И еще… и еще…