— Не согласна. Ты ненавидишь меня. Всегда ненавидела, с момента первого издания. Мы могли бы подружиться, но ты меня ни разу даже не навестила. Ни разу за все четыре книги. Ни открытки, ни сноски — ничего. Я тебе ближе, чем семья, Четверг, а ты обращалась со мной как с дерьмом.

И тогда до меня дошло.

— Так ты засунула пианино в «Эмму», просто чтобы насолить мне?

— После всего, что ты мне сделала, ты заслуживаешь самого худшего. Ты была настроена против меня с момента моего появления в беллетриции. Все были.

Я с горечью покачала головой. Ее пожирала ненависть. Но вместо того чтобы попытаться ее обуздать, она проецировала ее на окружающих. Я вздохнула.

— Ты сделала это из мести за почувствованное когда-то пренебрежение?

— Это была не месть, — тихо ответила Четверг-1–4.— Ты узнаешь месть, когда увидишь ее.

— Давай сюда свой жетон.

Она выудила его из кармана и швырнула на пол, вместо того чтобы передать из рук в руки.

— Я ухожу, — бросила она. — Теперь я не пойду в беллетрицию, даже если ты станешь меня умолять.

Мне стоило большого труда не рассмеяться над ее абсурдной логикой. Она не умела по-другому. Так ее написали.

— Ступай, — сказала я ровным тоном, — иди домой.

Казалось, она удивлена тем, что я больше не сержусь.

— Разве ты не собираешься наорать на меня, или треснуть меня, или убить меня? Взгляни правде в глаза: так проблему не решить.

— Довольствуйся этим. Ты и впрямь меня совсем не понимаешь.

Мгновение она сверлила меня гневным взглядом, а затем исчезла.

Несколько минут я простояла в коридоре, прикидывая, могла ли я сделать что-нибудь еще. Кроме того, чтобы не доверять ей ни на йоту, — ничего. Я пожала плечами, безуспешно попыталась заставить «Трансжанровые перевозки» хотя бы отозваться на комментофон, а затем, проверив время, дабы не опоздать на заседание политуправления, медленно направилась к лифтам.

Я не направилась напрямик ни в беллетрицию, ни в Совет жанров, а вместо этого устроила себе тихую прогулку в уэйнрайтовский «Иллюстрированный путеводитель по Озерному краю». Я часто забредала туда в задумчивом настроении, и хотя нарисованные скалы, по которым я карабкалась, уступали настоящим в красоте и яркости, от них исходили покой и дружелюбие, напитанные любовью к водопадам, мало с чем сравнимой и мало чем превзойденной. Я сидела на теплой карандашной траве стогов, бросала камушек в озеро и смотрела, как расходятся от него нарисованные круги. Вернулась я спустя час, весьма посвежевшая.

Четверг-5 по-прежнему ожидала меня в рекреационной зоне возле видового окна, выходившего на соседние башни. При моем приближении она встала и сказала:

— Извините.

— За что? Ты же не виновата.

— Но уж вы-то точно не виноваты.

— В том-то и дело, что виновата. Она курсант. Она ни за что не отвечает. Ее недостатки — мои.

Я замерла, обдумывая только что произнесенное. Она была порывиста, страстна и способна на почти неконтролируемую ярость. Ее недостатки действительно были моими.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на часы.

— Представление начинается. Пора на заседание политуправления.

— Ой! — воскликнула Четверг-5 и принялась шарить у себя в сумке, пока не извлекла маленькую желтую книжечку и ручку.

— Надеюсь, это не то, о чем я подумала, — заметила я.

— А что это, по-вашему?

— Книжка для автографов.

Четверг-5 ничего не сказала, но закусила губу.

— Если ты хотя бы подумаешь попросить автограф у Гарри Поттера, твой день закончится прямо сейчас.

Она вздохнула и бросила книжицу обратно в сумку.

Заседание политуправления проходило в главной дискуссионной палате. Самое большое кресло на помосте принадлежало Жлобсворту, места по бокам от него предназначались для его ближайших помощников и советников. Мы явились за двадцать минут до начала и оказались первыми. Я села на свое обычное место слева от расположения жанров, а Четверг-5 устроилась позади меня. Читометр по-прежнему упорно падал, и я рассеянно озирала комнату, пытаясь собраться с мыслями. На боковых стенах висели портреты различных знаменитостей, так или иначе отличившихся за время правления Совета жанров. Мое собственное изображение маячило вторым с конца, втиснутое между Мишкой Паддингтоном [54]и Генри Путером. [55]

— Так что на повестке дня? — спросила Четверг-5.

Я пожала плечами, изрядно утомленная всем происходящим. Я просто хотела домой — куда-нибудь подальше от литературы и тех частей себя, до которых мне не было особого дела.

— Кто знает? — беспечно отозвалась я. — Падение рейтингов чтения, полагаю. По большому счету говорить больше не о чем.

В это мгновение главные двери распахнулись и вошел Жлобсворт, сопровождаемый обычной свитой прихлебателей. Меня он увидел сразу же и изменил маршрут, дабы тот пролег мимо моего стола.

— Добрый день, Нонетот, — произнес он. — Слышал, вас недавно отстранили?

— Это профессиональный риск, когда работаешь на переднем крае, — ядовито откликнулась я.

Жлобсворт всегда был чиновником. Если он и понял, что я его подкалываю, то виду не показал. Я добавила:

— Вы хорошо себя чувствуете, сэр?

— Не жалуюсь. Это которая? — спросил он, указывая на Четверг-5 практически так же, как показывают кому-нибудь, где туалет.

— Четверг-пять, сэр.

— Вы делаете ошибку, увольняя другую. Я бы попросил о втором или третьем мнении насчет нее, если бы осталось кого спрашивать. Как бы то ни было, решение принадлежало вам, и я ему подчиняюсь. Дело закрыто.

— Я недавно побывала в ремонтных мастерских, и Изамбард поведал мне, что Совет настаивает на модернизации всех передаточных трубопроводов.

— Правда? — рассеянно отозвался Жлобсворт. — Мне бы очень хотелось, чтобы Изамбард занимался своими делами.

Он подошел к помосту, уселся в центральное кресло и начал перебирать бумаги. Зал затих, если не считать тиканья Читометра, возглашавшего очередное падение потустороннего уровня чтения.

Следующим явился полковник Барксдейл, глава Объединенных сил Совета жанров. Он уселся четырьмя столами дальше, даже не взглянув на меня. Мы и раньше не часто встречались, и мне он не нравился страстью к разжиганию войны. Следом прибыл Бакстер, главный советник сенатора, бросивший в мою сторону неприязненный взгляд. На самом деле меня недолюбливали все девять членов директивной комиссии, за вычетом конного сенатора, Черного Красавчика. И неудивительно: я была не просто единственным потусторонником в комиссии, но и ПБЗС и, следовательно, владела оружием, которого боятся все комиссии, — вето. Я старалась исполнять свои обязанности как можно лучше, несмотря на порождаемую этим враждебность.

Четверг-5 выжидательно ерзала каждый раз, когда открывалась дверь, но, кроме обычных десяти членов комиссии и их сотрудников, никто не появлялся.

— Добрый день всем, — произнес Жлобсворт, вставая и обращаясь ко всем нам.

В дискуссионной палате народу было немного, но это так всегда — заседания политуправления проходят за закрытыми дверями.

— К сожалению, должен известить вас, что мистер Гарри Поттер не может присутствовать по причине ограничений, налагаемых авторскими правами, поэтому нам придется отложить вопрос о поставке персонажей для видеоигр на другой раз.