— Нет, может, — вступается за меня Брэдфорд. Обернув простыню вокруг бедер, он идет ко мне. — Если Сара говорит, что достаточно, значит, достаточно.
Как мило! Герой вызволяет жертву. Я уже успела забыть, как приятно иметь дело с благородным рыцарем!
Но Ольга так просто не сдается.
— Я не могу вот так все бросить, — говорит она, вцепившись в мое плечо.
Брэдфорд меряет ее ледяным взглядом.
— Мы закончили. Вы закончили. Пожалуйста, уходите, — тихо, но твердо просит он.
— Хорошо, я уйду, — высокомерно объявляет массажистка. Поворачивается на своих ортопедических каблуках и, громыхая ими по полу, удаляется. — Но только не возвращайтесь с жалобами, что в мышцах еще остались свободные радикалы!
Эти меня не беспокоят. Мне мешают только те, из-за которых каждый год во время Всемирного экономического форума в городе образуются пробки.
— Джейн, ты тоже можешь идти, — говорит Брэдфорд чуть мягче.
— Вы уверены? — соблазнительно мурлычет Джейн. — Мне хотелось бы закончить…
— Спасибо. — Тон Брэдфорда не оставляет сомнений. — Спасибо. А мы задержимся здесь на несколько минут.
Едва она уходит, Брэдфорд сбрасывает свою простыню и обнимает меня.
— Извини, все вышло не совсем так, как я ожидал. Кажется, я должен тебе массаж?.. — Он нежно целует меня в ухо и ведет к своему бревну, поглаживая по плечам. — Хочешь теплое масло пачули?
— Выбери сам, — отвечаю я и чувствую, что мое настроение улучшается.
Руки Брэдфорда медленно гладят мои плечи, потом спускаются ниже. Ласкают спину…
Вот такой массаж мне нравится! Я закрываю глаза и полностью отдаю себя в его распоряжение. Какие у Брэдфорда руки!
— А-а-ах! — долго и с удовольствием тяну я, поворачиваюсь и, обнимая Брэдфорда, чувствую, как его мускулистые бедра прижимаются к моим.
— А-а-ах! — Он тоже счастлив. — А-а-ах.
Наши стоны сливаются. И «а-а-ах» слышать гораздо приятнее, чем «м-м».
Следующим утром Дилан уезжает на автобусе в дневной лагерь. Я проверяю его рюкзак: нужно не забыть полотенце, две пары плавок, сменные шорты, солнцезащитный лосьон, крем от ожогов (если воспитатель забудет намазать его лосьоном), плитку гранолы [8](если ему не понравится то, что дадут на ленч), теннисную ракетку, бейсбольные кепку, перчатки и защитные очки. Невероятно, идет уже последняя неделя в лагере, а это всего лишь четвертая пара очков. Видимо, мой мальчик взрослеет. Но, все же не стремительно. Он пока еще позволяет мне крепко обнять его перед автобусом, на виду у приятелей.
Сегодня я хочу приготовить для Брэдфорда особый ужин — в качестве ответного хода. Отблагодарить за массаж. Мой первый порыв — поехать туда, где я жила раньше, и зайти к радушному мяснику-итальянцу. Но нет. Сейчас я жительница пригорода. Поэтому я забираюсь в наш джип «вольво». Это моя первая машина, ведь я всегда жила на Манхэттене и до сих пор считаю вождение экстремальным видом спорта. Канал И-эс-пи-эн сегодня не транслирует мой выезд, поскольку я планирую заглянуть лишь в магазин «Мясо для настоящих гурманов». А это уже соревнования совершенно иного рода. К примеру, я должна быть правильно одета для похода по магазинам. Где еще в мире вам придется наряжаться, чтобы купить цыпленка? Пусть даже выращенного в естественных условиях.
Но… Магазинчик заполнен покупателями, и продавец за прилавком не обращает на меня никакого внимания. Вероятно, с моей одеждой все-таки что-то не так. Может быть, низковаты каблуки? Наконец мясник соблаговолил взглянуть на меня, и я спрашиваю скороговоркой:
— Сколько телятины мне нужно на троих?
Не потрудившись ответить, он сноровисто орудует ножом и мгновенно протягивает мне пакет, демонстрируя, что уже готов обслужить кого-то следующего, с большими запросами. Как я скучаю по своему старому мяснику! Он хотя бы не носил фартук от Гуччи.
Останавливаюсь около модного «центра торговли углеводами» под названием «С.Л.А.Д.О.С.Т.И», чтобы купить «Д.Е.С.Е.Р.Т». Смотрю на торт «Захер» — такой маленький! Дилан шутя умял бы его перед обедом. За тридцать шесть долларов его можно вставить в рамку и повесить на стену. Не взять ли лучше печенье? Хотя если учесть его цену — пять долларов за штуку, — один острый приступ голода поздно вечером, и я смогу разорить даже Брэдфорда.
Еще парочка остановок, и я возвращаюсь домой, нагруженная пакетами и с пустым бумажником. Учитывая, сколько в местном салоне «Гристедес» стоит процедура «Ультраочарование», думаю, к ее названию следовало бы добавить еще одно «ультра». Я уже не говорю о том, с какой наценкой в почтовом отделении продаются марки номиналом в тридцать семь центов.
Открываю входную дверь, и в лицо мне ударяет волна холодного воздуха. Дрожа, проверяю термостат кондиционера — восемь градусов!
— Консуэла! — кричу я, пытаясь понять, что происходит.
Наша экономка выползает из кухни. На ней длинная куртка и шерстяные перчатки. За ней плетется черный Лабрадор Брэдфорда — Пэл, одетый в ярко-синий собачий свитер. Я бы не назвала его избалованным, но трижды в день с ним гуляет специально нанятая для этого девушка. Когда Пэл набрал два фунта веса, она настояла на том, чтобы водить его в спортзал упражняться на беговой дорожке. Но мы справились с лишним весом, переведя пса на диету Аткинса. А недавно девушка выразила недовольство, что, поехав утром кататься на велосипеде, я взяла Пэла с собой.
— Он устанет, — распекала она меня. — И что скажут другие собаки?
Я хотела заметить, что, вполне вероятно, вряд ли они что-нибудь скажут. А если такое случится, то вместо прогулок их нужно будет записать на шоу Дэвида Леттермана.
— У нас мисс Берни, — сообщает закутанная Консуэла и кивает в сторону гостиной. — Скорей бы уж она родила, пока мы все тут не вымерзли.
Берни, как обычно, устроилась на диване от Бетси Росс и листает каталог белья «Тайна Виктории».
— Мне его больше не приносят, — говорит она. — Даже почтальон сомневается, что я когда-нибудь снова смогу надеть короткую ночную рубашку.
— Да ну, перестань. И с животом ты по-прежнему горяча, — заверяю я ее.
— Ты не представляешь, насколько горяча, — стонет Берни, обмахиваясь каталогом. — Как я позволила мужу убедить меня переехать в Нью-Йорк летом, когда дом еще не закончен и в нем нет кондиционеров? Он напел мне что-то про бриз с моря. О чем я только думала? Что мы окажемся на Бали?
Смеюсь и накидываю на плечи одеяло.
— Слава Богу, есть ты и твой дом с кондиционером, — продолжает подруга. — У меня температура зашкаливает за сорок три, а мы даже не можем вывести временный кондиционер в окно спальни. Совет Хэдли-Фармз считает, что он нарушит общий стиль поселка. Ты только подумай! Здесь всех волнует лишь одно — внешний вид. Чтобы очутиться в такой бесчеловечной обстановке, совсем не обязательно было уезжать из Лос-Анджелеса. Неужели мои внутренние ощущения никого не волнуют?
— Волнуют, волнуют! Твоего мужа и твоего диетолога. Не говоря уже об акушере. — Я еще сильнее закутываюсь в одеяло. Мне это кажется, или в самом деле изо рта идет пар?
— Вот черт! — восклицает Берни и тут же припечатывает губы ладошкой. — То есть я хотела сказать «вот незадача». Я поклялась не ругаться при детях. — Она хлопает себя по животу и опускает на него взгляд, полный раскаяния. — Простите, ребята.
— Что случилось? — интересуюсь я. Меня совсем не волнует лексикон Берни, я больше беспокоюсь, не начались ли у нее роды. — С тобой все в порядке?
— Да, но я кое-что забыла. Мой клиент Керк, то есть бывший клиент… Я обещала встретиться с ним сегодня в фотостудии на Манхэттене. Нужно немного помочь. Он вошел в список пятидесяти сексуальных молодых звезд по опросу журнала «Пипл». Хочешь присоединиться?
— А это кто?.. — спрашиваю я, стараясь вспомнить клиентов, о которых мне рассказывала Берни.
— Красавец с автомойки в Санта-Монике. На нем была рубашка, но это не помешало мне разглядеть его талант. Сейчас он играет доктора Лэнса Ловетта в сериале о врачах. Ты должна знать — «Дни скальпелей».
