Рррр-ип…

Спокойно! Не дергайся. Еще двадцать шесть букв. Четыре слова.

Сигаретный дымок. Зейн скосил глаза вниз, одной рукой нажимая кнопки. Капитан закурил. Мисс Черная Пижама презрительно посмотрела на него.

Девятая буква — есть. Двадцать шестая буква…

Рррр-ип…

…есть. Большим пальцем нажми кнопку «Передача»…

Купол парашюта разорвался с оглушительным треском как раз в тот момент, когда Зейн нажимал кнопку «Передача». Он камнем полетел вниз, пока стропы не удержали его и он стал раскачиваться, как подвешенный в ветвях маятник. Импульсный прерыватель по инерции выскочил из скользкой от пота ладони.

Каждая пядь тела Зейна вздрагивала от боли, когда он тяжело ударялся о ствол дерева. Он горел как в огне.

«Не обращай внимания. Время. Нужно время. Дошло ли послание?»

Мисс Черная Пижама пулеметной очередью срезала путаницу парашютных строп над головой Зейна, и он наполовину рухнул, наполовину соскользнул с высоты по крайней мере двадцати футов на усыпанную листьями землю.

Но в нем еще осталось немного кайфа: они разрезали его одежду, избавили от удушающей жары. Они лили воду ему на голову. Дали хлебнуть. Пронзительно крича, засыпали вопросами. Похлопывали его. Дали еще раз глотнуть воды. Теперь поляна лежала перед ним как на ладони. Трое добровольцев со связанными сзади руками. Самый старший улыбнулся ему.

Капитан наклонился поближе и спросил на английском:

— Зачем вы в наших джунглях?

— Турист, — ответил Зейн.

Солдаты рывком подняли его. Воткнули саперную лопатку в грязную землю рядом с его босыми ногами.

— Копай глубокую яму своим друзьям! — приказал капитан.

«Уже выкопал», — подумал Зейн.

— На один вопрос ты мне все же ответишь, — сказал капитан, пока голый Зейн выбрасывал лопаткой перегной из ямы, которая уже дошла ему до колен и была длиннее, чем его полный рост. — Ты просто отдохнешь в этой яме или останешься тут навсегда?

«Да».

Зейн это понимал, но ничего не ответил.

У одетой по-партизански мисс Черной Пижамы было овальное лицо и сочные, чувственные губы. Женщина сняла его с проклятого дерева, чтобы уложить в могилу. Зейн застыл, когда дулом своего пулемета она поболтала его голый член из стороны в сторону. Потом убрала оружие. Зевнула.

— Копай, — сказал капитан.

Когда края ямы доходили ему до бедер, они приволокли тело Джодри.

— Хочешь присоединиться к нему? — спросил капитан.

Затем он приставил пистолет к голове ближайшего добровольца, громыхнул выстрел, и темно-алые брызги окропили изумрудно-зеленую листву.

Зейн потерял над собой контроль, и моча полилась из его девственного члена.

— Это ждет всех, кто нам не нужен, — сказал капитан.

— Могу я поторговаться за их жизни? — спросил Зейн.

«Тяни время!»

Зейн понимал, что капитан лжет, когда согласился. Офицер спросил, на каких радиочастотах работают спецподразделения американцев. По правде говоря, Зейн этого не знал. Он мог бы солгать. Но он сказал капитану правду: не знаю. Тот пристрелил еще одного добровольца.

— Копай глубже.

Что Зейн и сделал.

— Остался один вопрос. Кого подозревают люди из вашей контрразведки?

Зейн знал это, но не мог сказать им; ничего не говори, тяни время…

Бух!

— Теперь дошла очередь и до тебя, — сказал капитан, стоя рядом с беспорядочно сваленными трупами.

Теперь все окончательно превратится в комедию, и, продолжая копать, Зейн верил в это. Ведь, честно говоря, я слишком ценен для них, чтобы меня убивать.

Птицы стремительно, как ракеты, перелетали с ветки на ветку.

Зейн знал, что знает, и поэтому сердце гулко билось в его груди, пока он все глубже уходил в собственную могилу.

Десница Божия поразила джунгли. Взрывной волной Зейна чуть не опрокинуло на дно ямы. Взрывы бомб валили деревья, разрывали в клочья птиц, и обезьян, и змей, и людей, поднимая фонтаны красно-зеленого месива. Они снесли бревенчатое покрытие траншеи, разлетевшееся миллионом вспарывающих кожу осколков. Было сброшено всего шесть бомб, дан один залп, произведенный пилотом, специально отклонившимся от курса, чтобы ответить на второе, состоявшее из четырех слов послание Зейна, отправленное по его ИП, но это были тысячефунтовые бомбы, и одного залпа было достаточно, чтобы удовлетворить его мольбу:

«Световая дуга» — так вьетнамцы прозвали бомбовые удары Б-52. Нанесенный солдатом, который, превозмогая себя и вопреки сигналу своего ИП, приказывавшему вернуться на базу, изменил курс. Последний рубеж, тактическая уловка, чтобы лишить противника успеха — в данном случае состоявшего в захвате сверхсекретного шпионского оборудования. То были времена вьетнамской войны, когда солдат собственным телом накрывал гранату, чтобы спасти жизни своим приятелям, или, превозмогая себя, бросал вызов, занимая последний рубеж на своем смертном одре, заслуживая Почетную медаль Конгресса.

В данном случае медаль вручили тайно из-за первого сообщения:

Откуда еще капитан мог узнать, что группа вторжения опоздала?

Через четыре дня после вызванной Зейном «световой дуги» тридцать наемников государства Шан пробирались сквозь дремучие лаосские джунгли. Клочья тумана плавали между поломанных деревьев. Они наткнулись на белую орхидею, распустившуюся на клочке вырванной с мясом одежды. Вернувшись в бирманские горы, они позволили себе расслабиться и покайфовать. Но у их американских друзей был наготове чемоданчик, полный «зеленых», в обмен на коробочку, могущую поместиться на ладони, которая, по их словам, продолжала посылать сигналы на спутник. Поэтому наемники взяли отслеживающее устройство, которое дали им люди в гавайских рубашках, и снова исчезли в джунглях. Они нашли упрямую транзисторную фигню между камней. Муравьи облепили ее со всех сторон. Поздравив друг друга, они повернули, чтобы идти обратно.

Они буквально окаменели, когда он выскочил из ямы, как голый чертик из табакерки.

И на американский манер завопил: «Кайф!»

Пиявки впились в него по всему телу, кожа обгорела и покрылась волдырями. Губы потрескались, и он, с трудом прихлебывая, мог пить из лужиц грунтовую воду, кишащую паразитами. Но самое потрясающее в выпрыгнувшем из могилы зомби было то, что его отросшие волосы и борода стали совершенно седыми.

Наемники вытащили зомби из ямы. Стали лить воду ему на лицо и в рот. Разрывы бомб, похоже, нанесли непоправимый ущерб этому живому механизму. Он что-то невнятно бормотал. Когда он шагнул, опершись на левую ногу, правая рука его взмахнула неловко, как сломанное крыло.

Поэтому они привязали его к шесту. Наемники несли образцы собранного ими урожая, который оплачивался наличными. Они посыпали его раны своим белым порошком, чтобы снять боль и чтобы он перестал нести свою тарабарщину. Зомби болтался на шесте во время всего пятидневного перехода по джунглям. Люди в гавайских рубашках дали за него наемникам премию в пятьдесят тысяч долларов.

Восемь лет спустя в психотделении военно-морского госпиталя в Бетшеде, штат Мэриленд, нервные окончания Зейна, оглушенные бомбами, травмой и героином, восстановились настолько, что сестра, находившаяся рядом с его инвалидным креслом, услышала, как он, глядя на взрывавшиеся в ночном небе над Вашингтоном по поводу очередной гулянки красные и фиолетовые фейерверки, пробормотал первое связное слово: «Красиво».

Спустя еще два года он снова научился ходить и разговаривать, самостоятельно есть и принимать ванну. И все же каждую ночь он продолжал вскакивать в постели. Когда ему исполнилось тридцать два, у него хватило силы воли отказаться подстригать свою снежно-белую шевелюру. «Я это заслужил», — сказал он.

Когда Зейну стукнуло тридцать три и президент Джимми Картер распорядился прекратить поставки зерна Советскому Союзу из-за вторжения в Афганистан, а какой-то урод, помешанный на Сэлинджере, убил бывшего «битла» Джона Леннона, военврачи признали Зейна функционально нормальным, но психически неуравновешенным, физически вполне здоровым, но таким, ох уж таким сумасшедшим. Вдобавок его седые волосы и борода до смерти пугали лечащий персонал и других пациентов. Персонал накрепко привязал его к носилкам, взвалил сверху армейский вещмешок парашютиста, набитый выписками из медицинских карт, положил туда же его Почетную медаль и откатил носилки к военному вертолету, который и перевез Зейна в новое сверхсекретное медицинское учреждение в Мэне.