Через пять минут небольшая компания, собравшаяся у порога кафе «Терминус», увидела, как в деревню въехала машина.

— Вон мой муж! — закричала госпожа Райзигер и помахала ему рукой.

Он еще издалека выставил в окно руку с поднятым вверх большим пальцем.

— Слава Богу, все обошлось, — обрадовалась она.

Машина медленно проехала мимо, и Отто Райзигер жестами показал, что довезет пассажиров до дома доктора. Но жители деревни во все глаза смотрели только на сидящих на заднем сиденье.

— Ну вот, видели? — прозвучало в толпе собравшихся, и эту фразу подхватил весь хор голосов.

Она все испортила. Фрау Манхаут поняла это уже в машине Отто Райзигера. Она не только поставила в затруднительное положение саму себя, она разочаровала мальчиков. Они не произнесли больше ни единого слова, даже когда вернулись домой. Все трое страшно устали, и Шарлотта сразу же уложила их спать. Потом она села за стол на кухне и дала волю эмоциям, которые старалась скрывать все это время. Она едва ли была в состоянии нормально думать, и единственный вопрос, крутившийся у нее в голове, был о том, как же она могла поступить так глупо.

Только через час ей удалось немного успокоиться, и тогда Шарлотта стала размышлять, как же все теперь будет дальше. Она оказалась в очень уязвимой позиции. Как она могла обвинять доктора Хоппе в халатном отношении к детям или даже жестоком обращении с ними, когда ее саму можно было с полным правом упрекнуть в страшной безответственности? Доктор воспользуется этой возможностью, чтобы обвинить ее во всех грехах. Значит, сейчас она больше, чем когда-либо, нуждается в доказательствах его злых умыслов. Только тогда она сможет предпринять дальнейшие шаги.

Итак, фрау Манхаут отправилась на поиски. Возможно, у нее в запасе был целый день, но может быть, и нет. Осмелев от отчаяния, она почувствовала в себе решимость, хотя даже не знала, где искать, и что, собственно, ищет.

Шарлотта начала с приемной. Она ожидала, что доктор держит все под ключом, но оказалось, что это не так. В одном из ящиков перед ней, словно меха аккордеона, развернулись карты пациентов. Она, однако, поискала только на букву «X». Ей не хотелось, чтобы ее потом могли упрекнуть еще в чем-то другом. Если бы ее обыск не принес совершенно никаких результатов, она бы стала пролистывать карту за картой. Буква «X», к сожалению, ничем ей не помогла.

В других ящиках ей попадались только разные медицинские предметы: ножницы, пинцеты, шприцы, бинты, вата, резиновые перчатки. Перчатки! Вдруг она поняла, что повсюду оставляла свои отпечатки пальцев. Эта мысль еще сильнее заставила ее чувствовать себя воровкой. Но у нее было оправдание! Целых три причины, которые спали сейчас наверху. Поэтому Шарлотта смогла, а точнее, нашла в себе смелость искать дальше. Поэтому она в конце концов и нашла.

В одном из шкафов оказался целый ряд фотоальбомов. Фрау Манхаут надеялась найти в них какие-нибудь фотографии о прошлом доктора Хоппе. Его детские или юношеские снимки, фотографии его матери и отца, который тоже был семейным доктором. Возможно, фотографии его жены. Матери Михаила, Гавриила и Рафаила! Что за женщина это была? Какой она была? Шарлотта часто задавала себе этот вопрос, прежде всего потому, что была уверена: однажды об этом спросят мальчики. Ей практически ничего не удалось узнать. За все эти годы доктор обмолвился о жене лишь однажды. Она спросила его о матери тройняшек, и тогда он ответил, что мало ее знал. Больше он не сказал ничего, и этот ответ поразил фрау Манхаут. Это заставило ее задуматься. Она подумала, что, возможно, мать Михаила, Гавриила и Рафаила не умерла. Возможно, они с доктором никогда не были женаты, и мальчики стали результатом мимолетного флирта. Она тогда поделилась своими мыслями с Ханной Кёйк, и та только усилила ее подозрения.

— Домогательство! — сказала Ханна.

Между доктором и одной из его пациенток кое-что произошло. Это и заставило его променять такой город, как Бонн, на деревню Вольфхайм, решила Ханна. Женщина подала жалобу, и его имя было опорочено. Возможно, она и не хотела этих детей, потому что они («Уж прости мне такое слово») оказались такими страшными. И вот для самого доктора они были пятном позора, и он не мог любить их, как надлежало бы отцу.

Все это вспомнилось фрау Манхаут, когда она застыла в приемной у шкафа с фотоальбомами, совершенно не готовая к тому, что ей предстояло увидеть. Она, действительно, воображала себе нечто совершенно другое.

Прошло некоторое время, прежде чем она это поняла. Шарлотта вытащила из ряда первый альбом. В правом верхнем углу было написано «В-1». Она понятия не имела, что это могло означать.

Там были полароидные снимки, скорее всего сделанные самим доктором. Под каждой фотографией на белой полоске фломастером снова было написано «В-1» и стояла дата начиная с 1984 года. Сами фотографии казались странными: рука, нога, ступня, ухо, пупок. Она увидела это, когда бегло просмотрела альбом в нескольких местах. Потом начала сначала. С первой страницы.

Фрау Манхаут сразу же узнала этого младенца. На первой фотографии он лежал на спине голеньким, на кровати или на кушетке, этого она не разобрала. Она не знала, кто именно из тройни это был, но это был один из них. Под снимком не было имени, а только дата: 29.09.1984. Их день рождения. Потом ей бросилась в глаза заячья губа. Не шрам, его еще не было. Это был не шрам. Это была рана. Зияющая рана.

То, что рана действительно зияла, подтверждали следующие снимки. Это было для нее настоящим шоком. Точно так же как доктор крупным планом фотографировал ручки, ножки и другие части тела, он фотографировал заячью губу.

У нее перехватило дыхание, и она захлопнула альбом. Но картинка осталась перед глазами.

Тогда она достала следующий альбом. На обложке было написано «В-2». Шарлотта полистала его и сразу поняла, что фотографии в точности повторяют снимки из первого альбома. Но она все равно вытащила с полки следующий альбом, только чтобы прочесть то, что уже ожидала: «В-3». В этом альбоме тоже были ручки, ножки, коленки. А еще — грудная клетка, затылок, плечи, глаза… всё.

Всё.

Она опустилась на стул у письменного стола. Ей стало нехорошо.

Чуть позже она пересчитала альбомы, не вставая с места. У нее получилось двенадцать. Простая сумма. На каждого ребенка в год: один альбом.

Этого было недостаточно. Что она могла бы этим доказать? Ничего. К такому выводу фрау Манхаут пришла этим утром. После своего открытия она прекратила поиски и вернулась в комнату мальчиков, которые все еще спали. Но и там пробыла недолго. Там она не смогла думать. Когда она смотрела на них, перед глазами вспышками проносились фотографии.

Внизу она несколько раз подходила к телефону, чтобы позвонить Ханне, но каждый раз откладывала звонок. Ей хотелось разобраться во всем самой. Но в конце концов она все-таки позвонила. Трубку никто не взял.

Чтобы хоть как-то отвлечься, она сварила суп. Вымыла посуду. Погладила белье. Время от времени ее бросало в жар. Что она могла сделать? Что она должна сделать? Она была в растерянности. Она расплакалась.

В конце концов Шарлотта вернулась в приемную. Доказательств должно было быть больше. В этот раз ее взгляд сразу упал на дверь, ведущую в лабораторию. Там он всегда держал детей, если они заболевали. В стерильной комнате.

И эта дверь тоже оказалась незаперта. Это даже несколько расстроило ее, так как шанс, что доктор здесь что-то скрывает, стал меньше.

Она нечасто заходила сюда. Доктор всегда сам убирал это помещение, и когда Шарлотта изредка заглядывала в эту комнату, она видела, что делал он это с особой тщательностью. Никакой пыли, никакого мусора, никакого беспорядка.

Это снова бросилось ей в глаза. Ни пыли, ни мусора, ни беспорядка. И все-таки в этот раз что-то было иначе. Все стаканчики, пробирки, мензурки, все микроскопы и мониторы выглядели так, будто ими никто никогда раньше не пользовался. До этого в пробирках что-то булькало, из них шел пар, а на столах и шкафах были расставлены колбы и стаканчики с какими-то жидкостями. Но в этот раз ничего такого не было. Как будто в помещении только что прошел ремонт, и оно готово к новому использованию. Это было ее первое впечатление. Но тут же ей в голову пришла другая мысль: он уничтожил все следы. Он все убрал, выбросил или уничтожил.