– Сколько ты успел выпить? – спросила я с тревогой.

– Пять. – У Годрика забегали глаза. – Два – перед тем, как с тобой встретиться. Для храбрости, понимаешь?

Превосходно! Только этого мне не хватало! Буйный набравшийся Годрик. А я в запретном парике и на высоченных каблуках. Если придется тащить его вверх по лестнице, не представляю, чем все закончится.

– Может, остановишься? – спросила я, стараясь, чтобы голос не звучал осуждающе. – Закуски тут всего ничего.

– Плевать. – Годрик одним махом осушил бокал с зеленой жидкостью. И, осмелев еще больше, сильнее наклонился, приближаясь ко мне. – Мел, то есть Милочка, – уже не вполне внятно произнес он. – Я должен кое-что тебе сказать.

– Нет, это я должна кое-что тебе сказать! – поспешно воскликнула я, вдруг решив поведать, какой я приготовила ему сюрприз. В любом случае он узнает Кристи прежде, чем я– Уступишь мне право быть первой?

– Люблю, когда первый шаг делает дама.

Годрик посмотрел на меня с вожделением, смутился, но тут снова взглянул похотливо.

Я сделала вид, будто ничего не заметила.

– Я позвонила Кристи, узнала кое-что об Орландо и о тебе! Не сердишься?

Годрик ошарашенно уставился на меня, куда– то на грудь, потому я громко хлопнула перед его лицом в ладоши, и тогда он медленно перевел взгляд на мои глаза.

– Ты позвонила Кристи?

– Да. Сказала, что хочу забрать у Орландо одну вещь и что ее номер мне дал знакомый. Пришлось немножко соврать, зато выяснилось, что они расстались сто лет назад. – Я широко улыбнулась. – Правда, здорово? Она позвонила бы тебе, но ей слишком стыдно за тот свой проступок. Я сказала, для тебя это не столь важно.

– Совершенно не важно, – подтвердил Годрик.

– Конечно, ты ведь весь в делах, забивать голову разными глупостями тебе просто некогда– Постой, что ты подразумеваешь под «совершенно не важно»?

– Я переболел Кристи. Теперь ее имя для меня – пустой звук.

– Годрик, не говори так! – вскрикнула я. – Мне Кристи очень понравилась! Мы так мило поболтали. Она сказала, что скучает по тебе и страшно сожалеет о том, что прельстилась… Годрик. – Я метнула в него строгий взгляд. – Твоя рука на моей коленке.

– Знаю, – сказал Годрик, кривя губы, как Элвис. – Пусть немного там побудет.

Я убрала его лапу с колена и положила на стол, где мы оба могли ее видеть. Годрик уставился на свои пальцы так, будто они были чужие.

– В общем, – торопливо продолжила я, – оказалось, что Кристи сейчас в Нью-Йорке! Представляешь, какое совпадение? Прилетела, чтобы… Годрик, ты меня слушаешь?

– Мелисса, – произнес Годрик. – Я влюбился… в тебя.

Я в ошеломлении округлила глаза.

– Ты одна мне нужна в целом мире тупорылых, лживых придурков, – протянул он, выражая взглядом гамму неожиданных чувств. – Милая девушка без комплексов, с отличными сиськами. И крепкими симпатичными ногами.

– Э-э… я, конечно, польщена, – пробормотала я. – Но честное слово, по-моему, ты просто переносишь то, что питаешь к…

Годрик протянул руку, задумав прижать к моим губам палец, но чуть не угодил мне в глаз. Потом, сосредоточившись, переместил палец туда, куда планировал.

– Ни о чем не думай. Дай волю чувствам. Тут он резко подался вперед. С удовольствием заявила бы: ощущения, когда целуешься с Годриком Понсонби, такие же, как если бы на тебя напала посудомоечная машина, работающая в экономичном режиме, или веревочная швабра с отжимом. Однако, к моему огромному удивлению, неприятных чувств отнюдь не возникло.

Помимо спиртного от Годрика пахло идеальной чистотой, что напоминало о не по годам развитых мальчиках-старшеклассниках: перед свиданием они битый час торчали в ванной. И у него были очень мягкие губы, а кожа вокруг гладко выбрита, к тому же он не пытался втянуть в себя все, что есть у меня во рту.

Словом, поцелуй оказался стократ слаще тех, коими мы тешились в школе за шкафом.

Но нельзя было допускать ничего подобного, а потому спустя, хм, мгновение-другое я оттолкнула горе-влюбленного. – Нет, Годрик!

Именно таким тоном мне удавалось перевоспитывать Храбреца.

– Но почему? Разве не к этому все шло? Не для того ли мы встретились столько лет спустя? – требовательно спросил Годрик. – Тебе не кажется, что нашего соединения желает сама судьба?

Я пристально посмотрела в его глубокие глаза. Отвечать категоричным отказом до ужаса не хотелось, особенно теперь, когда я вдруг осознала, что мне по вкусу угрюмость и грубоватость. И потом сама мысль о необходимости отвергнуть его лучшие чувства казалась невыносимой. Но…

– Нет, Годрик! Даже не думай! Я люблю Джонатана. Да. Люблю.

Годрик не ответил. Его глаза вдруг в ужасе расширились, и, проследив за его взглядом, я поняла почему.

– Кристи?

Я заставила себя возможно скорее прийти в норму.

Кристи – это была она – стояла прямо возле нашего столика. Габи называла таких «Ребята из клуба лыжников и серферов со Слоун-сквер». У Кристи были идеально прямые светлые волосы с пробором посередине, стройные ноги, плотно обтянутые джинсами, и светлые широко раскрытые глаза, которые наполнялись водой быстрее, чем дырявая надувная шлюпка на реке.

– Кристи? Это вы? – весело возгласила я.

Здравствуйте! Я Мелисса!

Я вспрыгнула со стула и потрясла ее вялую влажноватую руку.

У Кристи дрогнула губа, покрытая розовым блеском.

– Что вы…

– Слышали, что Годрик снимается в потрясающем фильме? Нет? В общем, он рассказывает мне об одной романтической сцене, что будет в самом конце. Оказывается, существует способ целоваться перед камерой так, что по-настоящему целоваться вовсе не требуется, – на ходу сочиняла я. – Попросите, он и вам покажет! Годрик?

Годрик и Кристи неотрывно смотрели друг на друга. Я не могла определить, что немая сцена значит и чем закончится: слезами? Скандалом? Воссоединением? Я переводила взгляд с него на нее и обратно.

Нет. Было сложно что-либо понять. Тем-то и опасны отдельные представители элиты: по их каменным лицам не угадаешь ни единого чувства. Аристократические физиономии, накачанные ботоксом.

– Хотите чего-нибудь выпить, Кристи? Я уже ухожу, у меня встреча.

В эту самую минуту Годрик вернулся к жизни

– Он что, собрался составить нам компанию!

– Кто?

– Джонатан.

– Я ужинаю не с Джонатаном, – сказала я. – С сестрой. Эмери, помнишь ее?

Годрик нахмурился.

– А он что здесь делает?

Я резко повернула голову.

Да, действительно: на верхней ступеньке лестницы, что вела вниз, в главный бар, стоял Джонатан. И не один. С ним рядом, что-то непрерывно говоря, красовалась худая блондинка в серебристом платье-футляре.

Синди.

В моих жилах застыла кровь.

В прямом смысле. Клянусь, я почувствовала, как жидкость в кровеносных сосудах вдруг превратилась в тягучее желе.

Я и шагу не успела ступить, когда взгляд Джонатана, раздраженного из-за речей Синди, упал на меня. Они стояли на единственном освещенном пятачке в целом зале, поэтому я ясно увидела отразившиеся на Джонатановом лице удивление, потом предельную злобу и наконец отвращение.

Меня затошнило.

– О господи… – простонала я.

Видел ли он, как Годрик пристал ко мне с поцелуями? С расстояния сцена выглядела наверняка убийственно.

– Ну и что? – напористо спросил Годрик. – Что теперь?

Я приоткрыла было рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Я смотрела на себя глазами Джонатана: наплевала на его просьбу, солгала, что буду в ресторане с сестрой, и, хуже того, напялила парик!

Я подняла руку, собравшись снять его, но передумала. Какой смысл? Джонатан уже заметил меня. Оставался единственный выход – придерживаться правды. Так и сказать: решила оказать Годрику последнюю услугу, а парик надела, чтобы его же, Джонатана, больше не ставить в неловкое положение.

А какого черта делает тут он, в компании Синди? Ведь заявил, что будет занят с клиентами.

Мне сделалось еще хуже, ноги подкосились, и, если бы я не держалась за столик, наверняка упала бы.