Я устыдилась. Мне и в голову не пришло взглянуть на ситуацию со стороны. Черт! Меня засасывало в эгоистичный мирок Годрика.

– Честное слово, Джонатан. Годрик поехал испытать машину, в Англии это в порядке вещей: прокатиться по округе без посторонних. А дилер позвонил в полицию. То есть… Я, конечно, понимаю, почему они так переполошились…

Джонатан глубоко вздохнул.

– Это не столь важно. Лучше опиши, как выглядел преследователь.

Я заколебалась. Интересно, почему лгать полицейским было гораздо проще, чем сказать Джонатану правду?

– Понимаешь, я попыталась объяснить, что вышло недоразумение… Но они не пожелали меня слушать. А Годрик лишь подливал масла в огонь: стал грубить и выходить из себя. Копы решили, что мы в самом деле преступники. Потому-то мне и пришлось… придумать иной выход…

Лицо Джонатана потемнело.

– Нет! Не может быть… Никакого преследователя не было, так?

– Так, – поспешила ответить я, чтобы скорее

оставить позади самое страшное. – Но принца Уильяма приплела не я, а бабушка, видимо для того, чтобы копы поверили, будто за мной шел фотограф из газеты. Надо бы уточнить, что она имела в виду. Ее дару сочинять можно позавидовать. – Я помолчала. – Надеюсь, ей не взбрело в голову ляпнуть, будто я встречалась и с Кейт Мосс.

Джонатан снова вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

– Только не злись на меня! – взмолилась я. – Что мне еще оставалось? Вообще-то я никогда… не вру полицейским, – договорила я гораздо тише.

Представителям правоохранительных органов лгали все в моем семействе, кроме меня. Господи! Неужели я тоже свернула на эту тропинку? Так недолго превратиться в заядлую курильщицу или во взяточницу.

– Я не злюсь, – ответил Джонатан. – Не могу на тебя сердиться даже за то, что т ы надурила полицейских.

Он действительно сказал об этом в полушутливом тоне? Или мне показалось? Да, скорее показалось.

– Но… – С его губ опять слетел вздох. – Ты пошла на ложь, дабы избавить от неприятностей Рика, Мелисса! Снова эта жажда помогать! Вот что мне не нравится! Ты отважилась на такой риск, и все из-за него! Не проще ли было сказать, что ты села в машину, понятия не имея, что она ему не принадлежит? Пусть сам бы выкручивался.

– Я так не могла! Взять и бросить его? Допустить, чтобы он…

– …сам за себя ответил?

Интересно, что бы из этого вышло?

Джонатан не унимался.

– Или пусть ему на выручку пришла бы агентша. Она получает за это приличные деньги. И прекрасно знает, как в подобных случаях…

– Хорошо! – с жаром выпалила я. – Возможно, ты и прав. Но не забывай, что я была у Годрика в долгу! Он помог мне избежать беды в парке, когда Храбрец напал на того пса и его хозяин обрушился на меня с бранью и оскорблениями!

– К тому же Годрик твой друг, – саркастически заметил Джонатан.

Я резко повернула голову.

– Да. Друг.

Последовало неловкое молчание, после которого я уже не знала, что сказать.

– Мелисса, у тебя большое сердце, и я ценю твою отзывчивость, – устало произнес Джонатан. – Но… – Он приподнял и опустил брови. – Может, довольно печься о чужих судьбах? Забудь о проблемах, которые тебя не касаются. Пожалуйста. Я больше не буду повторять тебе этого, однако очень прошу: постарайся расслабиться. Броди по Нью-Йорку. Будь со мной. – Он остановил на мне взгляд столь пронзительный, что я почувствовала себя так, будто сижу перед ним голая. – Еще раз поймаю вас за Милочкиным занятием, первым же рейсом полетите в Лондон, мисс Ромни-Джоунс.

– Хорошо.

– Хорошо. – Джонатан начертил рукой в воздухе невидимую черту. – День на исходе. Впереди вечер – не потянем в него дневные проблемы.

У меня полегчало на душе.

– Ужин обещает быть чудесным, – сказал Джонатан. – Стива и Дайану я сто лет не видел. Они с нетерпением ждут возможности познакомиться с тобой. «Грамерси таверн» – отличный ресторан. Тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – произнесла я как могла воодушевленно.

Сказать по правде, чувствовала я себя весьма неважно. Столкновение с полицией, оказывается, пожирает уйму энергии. Не представляю, как хватает сил попадаться им столь часто, например, у Пита Догерти. Я тайно мечтала понежиться сейчас в ванне, заказать на дом что-нибудь вкусненькое и провести вечер с пультом дистанционного управления в руке перед огромным телеэкраном. Не утруждать себя знакомством с очередной компанией Джонатановых друзей, при встрече с которыми я неизменно чувствовала себя так, словно явилась на собеседование, затеяв устроиться на высокооплачиваемую должность в управление солидного инвестиционного банка.

Я украдкой взглянула на точеный профиль Джонатана, который в эту минуту объяснял таксисту, по какой дороге удобнее ехать. Наверняка он знает, как массировать ступни, подумала я. Ведь другие части тела растирает мастерски. Порой даже с физиологическими комментариями, что ставят в тупик…

Тут я вспомнила: наши отношения не на той стадии, когда можно совмещать массаж ног с просмотром телепередач, и сердце заныло от тоски по домашнему теплу, Нельсону и его давно не новому дивану. На диване я представила Джонатана. В спортивных штанах от Ральфа Лорена.

Нет, нельзя смешивать образ Джонатана и Нельсона.

Я взяла себя в руки. В Нью-Йорке надлежало соответствовать здешним требованиям. Не расслабляться. Ходить на вечеринки. Знакомиться с людьми. Запоминать новые имена, профессии, телефонные номера…

– Отлично! – произнесла я, и голос прозвучал неестественно, как мамин. – В котором часу надо там появиться?

– С семи до семи тридцати. Успеешь принять ванну, выпить чая и… – Джонатан провел пальцем по моему слегка влажному лбу, и кожу приятно защекотало. – Может, успеем ненадолго прилечь?

– Было бы здорово, – пробормотала я. – Хм, Джонатан, в последнее время я так много хожу, что, бывает, кажется, ноги вот-вот отвалятся.

Нельзя ли устроить, э-э… расслабляющий массаж? Всего на несколько минут?

Джонатан посерьезнел.

– Почему ты раньше не сказала, милая? Как только приедем, позвоню Лори.

До дома оставалось чуть больше квартала. Едва мы переступили порог, Джонатан связался с Лори, и та записала меня на гидромассажную ванну с молоком и миндалем для ног и на сеанс педикюра.

Ужасно мило, но я просила вовсе не об этом.

В «Грамерси таверн» мы с Джонатаном явились ровно в семь пятнадцать. В кремовом льняном костюме он выглядел исключительно. На мне было облегающее шелковое платье Милочки, которое вернулось из химчистки Джонатана как будто более новым, чем когда я покупала его на распродаже в «Селфриджез», и куда более дорогим.

Джонатан заметил, что, выйдя из такси, я глубоко вздохнула, и чуть не рассмеялся.

– Эй! Расслабься! – сказал он, кладя руку мне на талию. – Мы приехали на ужин в кругу друзей, только и всего!

– Тебе легко говорить, – сказала я, позволяя ему провести себя мимо швейцара, один взгляд на которого нагонял страх. – Поставь себя на мое место: так много новых знакомых за раз у меня не появлялось с начала учебы в колледже.

– Что поделать? – произнес Джонатан –

Всем не терпится с тобой познакомиться. Послушай-ка, пока мы одни: я сказал, что ты потрясающе выглядишь? Сдается мне, – прибавил он вполголоса по пути к бару, – все мои мысли за ужином будут лишь о том вечере, когда ты надевала это платье в последний раз.

Я в шутку пихнула его локтем в бок. В тот день мы отмечали три месяца, что были вместе. Я тоже все прекрасно помнила. Вечер был из тех, которые навек остаются в памяти: с устрицами, мартини и катанием на «Лондонском глазе».

– Джонатан! Здорово, приятель!

Человек в костюме, с ним рядом еще один, две женщины, тоже в костюмах, и Бонни с Куртом замахали нам руками; Джонатан, едва касаясь моей спины рукой, повел меня к их столику.

Все выглядели так, будто приехали в бар прямо с работы Я мгновенно почувствовала, что одета не по случаю роскошно, а не наоборот, как опасалась. Боже. Когда я научусь угадывать, куда в каком виде должна являться?