Говорить легко, а выносить слезливые завывания в духе Барбры Стрейзанд – адская пытка.

Когда мое терпение лопнуло, я резко повернула голову и окинула Храбреца строгим взглядом. Таким, каким смотрела на бестолковых парней типа Джема Уайльда, когда они с ухмылкой хватали в «Либерти» депиляторы.

К моему великому удивлению, да и к его тоже, Храбрец умолк.

– Мелисса, ты воспитатель экстра-класса!

Джонатан на радостях щелкнул пальцами и указал на меня. Идиотская привычка ведущих телешоу! Я думала, что отучила его от этого еще в Лондоне. Ему тоже достался строгий взгляд, и растерявшись, он уставился на руку.

– Прости, – сказала я. – Я машинально.

– Так чем ты сегодня займешься? – Джонатан откусил кусок зернового бублика. – Страшно жаль, что мы не встретились вчера во время ланча, – повторил он девятый раз.

– Джонатан! Честное слово! Я не обиделась, – в девятый же раз ответила я.

Он посмотрел на меня исполненным вины взглядом.

– Я думал, если вдруг позвонят, скажу, что во время ланча занят, но Шульце прилетели в Нью-Йорк специально, чтобы осмотреть дом, и я просто не мог…

– Хватит, – сказала я. – В конце концов, ты не виноват, что всем нужен. – Я взглянула на лежавшее перед ним расписание и ужаснулась. Записи не вмещались на отведенном для них пространстве. Зато в отдельных местах темнело вписанное карандашом «Мелисса?». Сердце взволнованно затрепетало. – А я неплохо провела время – выпила кофе, понаблюдала за ньюйоркцами.

– У меня был совсем другой план, – пробормотал Джонатан, берясь за голову. Еще не было и восьми, а он уже выглядел уставшим. Уставшим по-иному, не как в Лондоне. – Поверь, я искуплю свою вину. – Его лицо посветлело. – Если хочешь развлечься, обращайся к Лори. Она организует тебе и прогулку на катере, и полет на вертолете – что ни пожелаешь.

– О-о! Здорово!

Я предпочла бы гулять с ним. К Лори же обращалась по другим вопросам: она знала все о распродажах эксклюзивных коллекций и уже выслала мне по электронной почте первый список магазинов – адресов десять.

Джонатан, будто прочтя мои мысли, сказал:

– Если бы ты только знала, с какой радостью я сам бы с тобой погулял. Не будь так занят. – Он пожал плечами. – Прости меня, пожалуйста. Послушай, а может, куда-нибудь съездим сегодня поужинать? Сама видишь, кухня еще не в том состоянии, чтобы с удовольствием готовить и есть дома.

Я обрадовалась.

– Давай.

– Где бы ты хотела побывать?

– Не знаю. В одном из твоих любимых мест. – Я чуть было не уточнила: только, чур, не там, где ты любил ужинать с бывшей женой, но сдержалась. – С большими окнами на чудный вид города, – поспешила прибавить я, пока Джонатан не сказал, что поручит Лори заглянуть в свежий путеводитель по ресторанам «Загат».

– Я придумал. – Джонатан загадочно улыбнулся и посмотрел на часы. – Выгулыцица придет в половине девятого. Я попросил ее забрать Храбреца на целый день, до тех пор, пока мы не вернемся. Лучше, если ты погуляешь, не будешь париться в этой коробке с утра до вечера, правильно?

Он приподнял бровь, ожидая слов одобрения. Я взглянула на Храбреца. Положив морду на лапы, пес до сих пор тихонько хныкал. Пожалуй я его недооценила: в эмоциональности Барбра Стрейзанд ему уступала.

– И что он будет делать у выгульщицы?

– Наверное, общаться с другими собаками, тоже в домике, только побольше. – Джонатан принялся собирать бумаги. – Ему это даже пойдет на пользу. Обзаведется друзьями. – Он чмокнул меня в макушку. – Если хочешь, пригласи их как– нибудь на чай с английскими оладьями. М-м-м. Как же вкусно от тебя пахнет…

Перекинув мои волосы через плечо, он поцеловал меня сзади в шею. По спине побежали мурашки.

Храбрец злобно затявкал, и Джонатан отстранился от меня, тяжко вздыхая.

– Я возьму его с собой, – неожиданно для самой себя сказала я. – Ему нужно больше внимания. И потом, пусть запоминает, кто здесь главный.

– А может, главный я? – спросил Джонатан, улыбаясь краешком рта. – Насчет выгулыцицы решай сама. Ты у нас волшебница, знаешь, как общаться с хвостатым негодником.

– Никакого волшебства тут не требуется.

– Эй! Не преуменьшай своих достоинств! Синди он не давался в руки, даже когда был щенком. К слову сказать, я поведал о твоих чудо– способностях Курту. Он хочет спросить у тебя

совета насчет сестриной таксы. Если желаешь подработать в Нью-Йорке, подумай об этом.

Его слова придали мне смелости, и я решила теперь же рассказать о встрече с Пейдж и Годриком. Врать я не умела, от одной мысли, что надо хитрить с Джонатаном, у меня все переворачивалось внутри. Лучше было открыть ему свой секрет в самом начале.

– Если честно, о работе в Нью-Йорке я уже подумываю. Но помогать хотела бы людям, не собакам. Давать советы, рекомендации.

Джонатан взглянул на меня с изумлением.

– По-моему, мы решили, что ты отдохнешь.

– Да, конечно, но речь о, э-э, временной работе.

Удивление во взгляде Джонатана сменилось подозрением.

– Какой такой работе?

Я набрала полную грудь воздуха.

– Помнишь того актера, что был у Бонни и Курта?

Джонатан медленно кивнул.

– Рик Спенсер.

– Да, именно. Видишь ли, Пейдж попросила меня поприсутствовать сегодня на его фотосессии. Присмотреть за ним.

– В каком смысле «присмотреть»?

– Э-э… В прямом. Надо, чтобы он хорошо выглядел на снимках Может, улыбнулся. И не вывел фотографа из себя своими грубостями. – Я весело засмеялась.

– Мелисса, ты хоть понимаешь, какую на себя взвалила ношу? – отнюдь не радостно спросил Джонатан. – Этот парень полный придурок.

То есть… Конечно, я помню, что он англичанин…

Его лицо слегка перекосилось. – И твой друг. Разумеется, ты не могла отказать им, но это же забота Пейдж! При чем здесь ты?

– Я только помогу. Пожалуйста, не волнуйся. Работать придется не больше часа. Заодно взгляну на Центральный парк и, может, услышу занятную сплетню – потом порадую Габи.

– Ты только сегодня с ним встречаешься? – спросил Джонатан, буравя меня взглядом.

– Ни о чем другом не договаривалась, – уклончиво ответила я. – Конкретно.

«Дзинь!» – звякнуло в ушах.

– Что ж, ладно, сегодня поступай как знаешь, а на будущее посоветуй Пейдж найти для чокнутого клиента толкового психиатра, – сказал Джонатан. – Я серьезно. Не желаю, чтобы ты убивала отпуск на возню с ненормальными. Пейдж хоть собирается запла…

Послышался сигнал его сотового – пришло сообщение. Джонатан прочел его и нахмурился.

– Нет, – пробормотал он. – Неужели опять?

– Проблемы?

Теперь Джонатан ушел от прямого ответа.

– Ничего особенного. Разберемся. Мне пора, милая. Если что, звони Лори. Она с радостью тебе поможет. Я буду целый день по горло занят, но перед ужином обязательно позвоню. Детали обсудим потом, идет?

Я улыбнулась и поцеловала его на прощание. Потом еще раз, в прихожей, у старинной вешалки для шляп. Потом еще, на затененном деревом пороге. Слаще поцелуев, чем с Джонатаном, я не знавала. Ни с кем. Дело, наверное, в том, что он по-особому меня обнимал – бережно и при этом крепко, точно хрупкую драгоценность. Потом с такой страстью приникал к моим губам, словно в мире больше не существовало женщин.

Может, хорошо, что он весь в делах, а то мы дни напролет проводили бы дома.

Мы с Храбрецом отправились в Центральный парк Я, как велела мама, пройдя очередной квартал, давала ему кусочек курятины и многословно его хвалила. Должна заметить: когда Храбрец вел себя прилично, на него было любо-дорого взглянуть. В ошейнике, что стоил целое состояние, с жетоном от Тиффани, с блестящей после вчерашнего купания и расчесывания шерстью, он вышагивал так, будто был создан для Парк– авеню и знал об этом. Сказать по правде, пес вписывался в общую картину проспекта гораздо лучше, нежели я в своем платье простого покроя и широкополой шляпе, что прятала лицо от солнца.

Годрик, выполняя указание Пейдж, ожидал меня у входа. На нем были неизменные солнцезащитные очки, темная трикотажная водолазка и темные брюки, хоть и стояла жара. Он курил сигарету и походил на мультяшного француза.