— Иди! Осторожно, здесь три ступеньки вниз. — Он несильно подтолкнул женщину, Дизель страховал на случай, если она оступится.
Трой опустил стекла машины, чтобы выветрился запах, проникший в салон из багажника. Когда няня с ребенком села в машину, Дизель захлопнул дверцу и сел впереди. Бешеный Пес перебежал улицу и сел в свою машину. Трой поехал первым.
— Не потеряй его, — предупредил Дизель.
— Не потеряю.
Трой проехал улочками Хайленд-Парк, переехал через мост над Пасадинским шоссе в Эль-Серено. Благодаря опущенным окнам и скорости из машины выветрился тошнотворный трупный запах, но из-за ночной прохлады ребенок расплакался. Няня укачивала его, шепча по-испански успокаивающие словечки. Машин было немного, пешеходов не было вообще, что упрощало задачу.
Оставив позади невысокие холмы, Трой свернул на Хантингтон-драйв, выискивая справа пустую автобусную остановку со скамейкой, чтобы мимо не сновали машины и некому было обратить внимание на вылезающую из «ягуара» женщину с ребенком на руках. Скамейки у остановок стояли через каждые несколько кварталов, но вокруг были машины или люди, поэтому Трой не сбавлял ход. Во Фремонте рядом были лавки, киоск с пончиками, заправка, кафе. Пришлось затормозить на светофоре и дождаться зеленого сигнала.
Черно-белая патрульная машина развернулась через осевую линию, но полицейские явно не обратили на них внимания.
На следующей остановке было пусто. Трой сбавил скорость и осмотрелся. Сзади ехал только Бешеный Пес. Машины, следующие в противоположном направлении, находились далеко. Трой подъехал к тротуару. Дизель выскочил, распахнул заднюю дверцу.
— Живо! — Он наклонился и потянул няню за руку, вытаскивая ее из машины и одновременно не давая упасть. — Тихо!
Они завязали ей глаза платком телесного цвета и напялили поверх платка темные очки, поэтому увидеть повязку можно было только вблизи. Одной рукой он взял ее за плечо, другой — за руку, поддерживавшую ребенка, чтобы она не боялась упасть.
Он подвел ее к скамейке.
— Садись. Sienta se.
Она нащупала рукой скамейку и села.
Стоило ей опуститься, как Дизель опять запрыгнул в машину. Бешеный Пес как раз проезжал мимо. Дизель захлопнул дверцу, Трой дал газу и долго смотрел в зеркало заднего вида на няню с ребенком, пока их не поглотила ночь.
Тогда Трой взял сотовый телефон и нажал кнопки. Женщина ответила на ползвонке.
— Это я. Няня с ребенком живы и здоровы. Они на автобусной остановке на Хантингтон-драйв, рядом с Пасадинским шоссе.
— Спасибо вам! Господи, спасибо!
— Ты не обращалась в полицию?
— Нет-нет! Видит Бог, и в мыслях не было!
— Майк так и не звонил?
— Нет. Я по-прежнему жду здесь.
— Можешь больше не ждать. Между нами говоря… вряд ли он появится.
— Что?!
— Он мертв. Думай, как тебе быть дальше.
Трой разъединился, не дожидаясь ответа. Он надеялся, что своей подсказкой оказал ей услугу. Возможно, своевременное заявление позволит ей зашибить денег.
Он по-прежнему ехал по Хантингтон-драйв, улице с широкой разделительной полосой и тремя рядами в каждую сторону, в этот час почти полностью свободными. С похищением было почти покончено, оставалось только прибрать за собой. Этому и были теперь посвящены мысли Троя.
— Как ты? — обратился он к Дизелю, помолчав минуты две.
— Ничего, учитывая, что я не разбогатею, как хотел.
— Может, в следующий раз больше повезет.
— Может… — После паузы Дизель проговорил: — Когда мы избавимся от трупа в багажнике, я, пожалуй, поеду домой.
— Валяй. Только у нас есть еще одно дельце.
— Что за дельце?
— Убить Бешеного Пса.
— Давно у тебя не было такой отличной мысли!
— Давно?
— Это я так… Но мысль правильная. Хочешь, чтобы это сделал я?
— Нет, Пес мой, мне его и усыплять.
— Как хочешь.
Они еще помолчали. Приближаясь к Розмид-бульвар, Трой включил сигнал поворота и увидел, что Бешеный Пес тоже замигал поворотником. До въезда на шоссе Сан-Бернандино, относившееся к федеральной автостраде номер десять, оставалась всего миля.
— Когда думаешь «пробить его билет»?
— Может, бросить его в ту же самую яму?
— Только после того, как он ее сам выроет.
— Ленивый ты сукин сын!
— Не люблю я копать землю. Помнишь, как нас заставляли заниматься этой херней в Престоне?
— Еще бы!
И верно, в колонии они вкалывали как рабы — это было формой наказания. Трой вспомнил мозоли у себя на ладонях от тяжелой мотыги, которой он взламывал асфальт спортивной площадки. Лучшего способа привить ненависть к физическому труду нельзя было придумать.
— Как насчет лопат?
— Есть одна, там, на полу…
Дизель повернулся, чтобы пошарить рукой за креслом.
— Всего одна?
— Будем копать по очереди.
— Нужна еще одна. И еще мотыга или кирка…
— Все закрыто. Разве что где-нибудь слямзить.
— Ага, и попасться. «Чувствуете, сержант, как у них смердит из багажника?»
— Как же быть?
— Сейчас соображу. Не хочу ждать до завтрашнего вечера.
— Ясен пень. За сутки он так развоняется, что запах уже никогда не выветрить.
— Все равно что кошачья моча.
Впереди появилась эстакада с проносящимися автомобилями и грузовиками. Трой съехал в ряд, ведущий туда. Бешеный Пес последовал за ним.
Центр циклона, залившего Лос-Анджелес водой, переместился в Аризону, но его хвост еще донимал ливнями территорию между Ривер-Сайд и границей штата. Под стать небесной лавине был нескончаемый железный поток на земле, именуемой федеральной автострадой номер десять. Две машины были в нем крохотными песчинками. Легковушки, грузовики и автобусы, выстроившись рядами, двигались сплошной массой. Желающий соблюдать предел скорости — 55 миль в час — был бы сдут на обочину воздушными вихрями от проносящихся «кенилуортов». В городках на востоке округа Лос-Анджелес — Кукамонге, Ковине, Помоне — движение было особенно сильным. Огромные фуры сбивались в караваны, как слоны, цепляющие друг друга хоботами за хвосты; малявки автомобили проносились мимо них, как гончие. Трой вел машину с образцовой аккуратностью, стараясь ничем не привлечь внимание дорожных патрулей. Если его остановят, то зловоние из багажника непременно ударит полицейским в нос, и они будут иметь резонное основание для задержания. Он держал стекла опущенными, хоть и не до конца, чтобы не чувствовать вонь, но и не замерзнуть на скорости: в пустыне холодные ночи.
Разговор в машине перемежался длинными паузами.
— Мы его уберем, а у него… Ты же знаешь, у него сто тысяч долларов!
Трой тяжело вздохнул, поджал губы и ответил после минутного молчания:
— Такие деньги нельзя бросать. Но мне почему-то не хочется к ним прикасаться.
— Да… получится, что мы его убиваем, чтоб ограбить.
— Вот именно. Хотя мы знаем, что это не так.
— Совсем не так. Я бы его бесплатно замочил, хе-хе!
Громкий смех Дизеля вызвал у Троя улыбку. Нашли над чем зубоскалить! Сколько человек убил Пес, не считая трех женщин и ребенка? В тюрьме охотно разглагольствуют о мошенничествах, кражах со взломом и ограблениях, но крайне редко упоминают про свои убийства: хотят забыть те, за которые получили приговор, и скрыть остальные.
— Бешеный Пес напоминает мне Нэша, — сказал Дизель. — Помнишь такого?
— Еще бы, разве это беззубое чудовище забудешь? Я радовался, когда его затащили в газовую камеру. Днем он дрыхнул, а ночами вопил. Я готов был разорвать его на части: целый год из-за него не смыкал ночью глаз!
— Помнишь его рассказ о том, как он выпотрошил мальчишку под Венецианским причалом, потому что не хотел, чтобы тот вырос и прожил жизнь, которую не довелось прожить самому Нэшу? Вот и Бешеный Пес такой же.
— Это точно.
Трой сомневался, что Бешеного Пса терзают угрызения совести, как Раскольникова в «Преступлении и наказании». Наоборот, убивая, Бешеный Пес утихомиривал донимающих его демонов. Это дарило ему чувство могущества. Трой собрался лишить Бешеного Пса жизни, но знал, что это будет нелегко. Бешеный Пес его боготворил. Трудно убить человека, боготворящего тебя, даже если тот маньяк-убийца. Напрасно он согласился похитить ребенка: слишком многое могло обернуться плохо. Могло — и обернулось. Кокнули курицу, несущую золотые яйца. Господи, кто бы мог предположить, что наркобарон, находящийся в федеральном розыске, рискнет пересечь границу, да еще именно в ту ночь… Ясно было одно: с похищениями покончено! Надо было сразу сообразить, чем это пахнет, как только прозвучало предложение, — но, черт возьми, два миллиона…
